Небесные горы, какой очевидной показалась Сольгре эта история в тот момент! Даже глаза неизменно холодных оттенков и пепельно-белые волосы Сигвальдов подтверждали ее. Так выглядел Отступник, так выглядела его дочь, якобы сбросившаяся с одной из башен во время штурма. А кроме внешности потомки Ринара унаследовали от нее дар…
Легенда неумолимо складывалась из осколков. Саймору Вайдану покровительствовала Вода. «Как в воду глядел» – говорят в народе, когда сбывается чья-нибудь догадка… Потому и говорят, что именно в этой стихии порой рождаются провидцы – редко, а уж таких, как Саймор, и вовсе никогда больше не было, и все-таки… И какие бы потом детали ни открывались Сольгре – об Отступнике ли, о своих ли предках – все они подтверждали его родство с величайшим завоевателем. Вроде и не было прямых свидетельств, но если сложить все воедино…
И сейчас, спустя одним богам ведомо, сколько лет, с небывалой ясностью Сольгре Сигвальд понимал Отступника. Бывший странствующий унаследовал лишь крохотную крупицу его дара: был излишне восприимчив к волнениям магии да предчувствовал скорые беды, но даже это оказалось невыносимым. Сольгре едва пережил ту ночь на тракте, когда его захлестнула чужая мощь, а теперь всей душой своей ощущал нависшую над континентом угрозу. От этого впору было сойти с ума. Великие боги, зачем это?.. Какой же это дар, если ничего не можешь изменить, но уже знаешь наперед, как страшно все обернется?! А Саймор не просто предчувствовал, он действительно видел будущее, на сотни лет вперед видел! Все войны, восстания и эпидемии. Страшную цену, которую заплатит континент за каждое решение владык, и всю тщетность этих решений.
Может, для того он и добивался господства, чтобы что-то предотвратить? Пролить кровь сейчас, чтобы потом сберечь чьи-то жизни. Кто знает? Да и важно ли это, если Отступник принес континенту больше зла, чем кто-либо другой за всю историю?..
Сольгре тряхнул головой, отгоняя непрошенные эти мысли. Жалеть себя, жаловаться на судьбу… Недостойное это дело. Кто он такой, чтоб оспаривать решения всевышних? Люди не выбирают свой жребий, они лишь вольны решить, как им распорядиться.
Купил в аптекарской лавке скверно пахнущую мазь для притираний. Едва ли она действительно была ему нужна – бывший странствующий не слишком доверял чужому знанию лекарственных растений – но пусть все видят, зачем он вышел из дома. Покрутился на рыночной площади еще некоторое время: разглядывал товары, сверял цены, долго отсчитывал медные монетки, подслеповато щурясь… Отмечал посты и маршруты стражи, присматривался к людям, искал глазами знакомые лица. Сольгре не боялся, что кто-то из былых знакомцев его узнает: время мало к кому бывает благосклонно, а уж последние двенадцать лет всем им обошлись втридорога. Волшебник прекрасно знал, насколько постарел.
Да и многие ли вообще помнят Сольгре – настоящего, такого, каким он действительно был когда-то? Многим ли не застит глаза его грозная слава? Послушал вон болтовню солдат в одном трактире, речь там зашла об Асавеле… Так даже не по себе стало. Не человека описывали – демона! Такого не заподозришь в грузном улыбчивом старике.
Нет, попадись он на глаза кому-то из тех, с кем был близко знаком, тогда, конечно – узнают. Но их на этом свете осталось не так уж много.
Волшебник вновь ощутил меж лопаток пристальный взгляд. Что-то долго соглядатаи выискивали его в толпе, не слишком они расторопны для тайной службы черно-серебряного регента. А может, просто не считают слежку за безобидным стариком таким уж важным делом. Славно, если так! Сольгре двинулся к постоялому двору, чуть прихрамывая и временами останавливаясь, чтобы отдышаться. Расплылся в широкой, приветливой улыбке, проходя мимо пекаря, у которого пару раз брал пирожки, остановился перекинуться несколькими словами с Талимой, вдовой мельника, обожавшей свежие сплетни и немудреную лесть. Волшебник хорошо понимал, насколько трудно преследователям двигаться столь медленно и при этом не вызывать у прохожих подозрений. Стыдно признать, но от этого в душе поднималась волна совершенно мальчишеского азарта. Что ж, вероятно, виной тому ностальгия: когда-то Сольгре мог часами водить чужую разведку по самым развеселым маршрутам. Причем исключительно забавы ради, скрывать-то ему тогда было нечего.
Наконец водоворот лиц – знакомых и незнакомых – стал медленнее: по мере того, как Сольгре приближался к внешней стене города, людей вокруг становилось все меньше. Арко, помнится, был недоволен тем, что поселились они на самой окраине нижней Эверры, но именно это и спасло ему жизнь в ту ночь, когда его понесло в королевский замок.
Сольгре поймал себя на том, что ему все еще сводит скулы при мысли об этом случае. Все еще скреблись в душе и досада, и запоздалый страх, и, чего греха таить – злость. Небесные горы, как же Арко подвел их всех, ввязавшись в подобную авантюру. Подверг опасности Орден и едва не погиб сам. Сольгре даже побоялся рассказывать об этом хранителю: он мало что знал о маге, возглавившем организацию, трудно сказать, как тот поступает в подобных случаях… И ведь Сольгре, старый дурак, виноват в случившемся больше прочих! Рискнул общим делом, притащив в столицу юного и несдержанного Арко, доверил ему знания, к которым тот, возможно, не был готов. И ведь как было поступить иначе после случившегося в Аннее?! Бросить мальчика одного? Немыслимо. Но подвергать угрозе Эверран…
Безвыходных ситуаций не бывает, если сам не загонишь себя в таковую, наверно именно это и сделал Сольгре Сигвальд, отдав Рене власть над баронством. Сегодняшний тупик был предопределен уже тогда, после асавельского провала. А может, и того раньше. И ведь хочешь не хочешь, а нужно со всем этим что-то делать.
Комната на втором этаже постоялого двора встретила резким запахом трав и тишиной. Арко лежал спиной к двери, но при звуке шагов повернулся, сбив одеяло. Его еще не отпустил тяжелый, изнуряющий жар, на бумажно-белом лице болезненно и остро выступали скулы. У Сольгре сердце сжималось, когда он видел мальчика таким, а учитывая, что бывшему странствующему вполне хватило бы сил и мастерства, чтобы побороть болезнь… Но видит небо, для Арко сейчас безопаснее так. По крайней мере, больше ни во что не влезет, стремясь исправить все то, что наворотил. Так что старый маг отчаянно делал вид, что не оправился от того приступа на тракте и всерьез пользоваться магией пока не способен. Тем более, что не так уж и далеко это было от правды.
Он подошел к кровати, коснулся кончиками пальцев разгоряченного лба родственника. Н-да, если с последствиями одного купания в ледяной воде молодой организм худо-бедно справился бы, то второе стало совсем уж лишним. Тут же как, если голова дурная, то ни молодость не спасет, ни здоровье…
– Как там? – тихо спросил опальный баронет.
Сольгре поморщился, услышав, как его голос пресекается хрипом. Положил руку на горло родственника и все-таки позволил себе немного снять отек: а то ведь совсем скверно. Протянул флягу с настойкой.
– Плохо там. Жар никак не спадет, того и гляди осложнения коснуться легких. Счастье, что у тебя в воде ничего не свело…
– Да нет же, как в городе?
Глаза мальчика все еще были затуманены слабостью, но взгляд уже обрел привычную внимательность, и Сольгре не стал кривить душой.
– А там – еще хуже. Повсюду стража, да еще люди из тайной службы добавились. За мной следят, только интересен им не я, а ты: хранитель сказал, черно-серебряные знают приметы мага, вторгшегося в замок. Ты им соответствуешь. Пока это только подозрения, но рано или поздно ты себя выдашь.
Они уже обсуждали это пару дней назад, но тогда волшебник старался обходить стороной подробности и говорить мягче: Арко еще балансировал на грани сознания и бреда.
– Хочешь сказать, мне нельзя возвращаться в отряд? – Он вскинулся и тут же рухнул обратно на подушку. Наверно, закружилась голова.
Хотел бы Сольгре сказать именно так. Хотел бы, но пока не мог, потому что сам не понимал, как будет лучше. Пока речь о подозрениях, но своим бегством Арко распишется в виновности. Может, у него и получится бежать, но кто знает, руки у регента длинные. Да вдобавок опала тогда коснется и Сольгре. А еще Ренена – младшего командира, который поручился за Арко, чтоб того приняли в стражу. Кто знает, кого он потянет за собой?.. А если остаться в столице и попытаться играть дальше… Одни боги знают, в какой момент мальчика потащат к регентовским дознавателям! Если бы речь шла о ком-то более сдержанном, более осторожном, Сольгре предпочел бы второй вариант, но речь шла об Арко Сигвальде. Во имя неба, что так, что эдак, а до чего скверно получалось!..
