Вальд, не оборачиваясь, зашагал вглубь подлеска. Дождался, пока деревья скроют их от возможных наблюдателей, и, остановившись, сунул письмо под нос своему спутнику.

– Читайте.

Тот лишь мельком взглянул на текст – похоже, видел его не впервые. Проклятье, Этер понимал в происходящем куда больше Вальда, и, боги свидетели, это пора было исправить!

Он сделал шаг вперед, заставляя Этера вжаться спиной в стену плотного кустарника, и лишь чудом удержался от того, чтоб схватить его за отвороты форменной куртки.

– Что это значит?!

Тот посмотрел с вежливым удивлением.

– Осмелюсь предположить, что известие о смерти Лиара Нейда развязало руки дионским мятежникам во главе с Элирисом Аварром. Именно сейчас, когда Эверран не сможет вмешаться и оказать помощь…

Гарта на него только посмотрел, но этого оказалось достаточно. Секретарь, похоже, обладал чутьем на опасность и знал, когда лучше заткнуться. Что-то такое творилось сейчас в душе у гартарского графа… Остатки привычной сдержанности выворачивались из пальцев, как скользкое от крови копейное древко, и ничего с собой было не поделать. Что-то внутри него – беспощадно смятое, искореженное, сдавленное – достигло предела прочности. Еще мгновение, еще альм, и все – лопнет, разлетится. Двенадцать проклятых лет!.. Не задавая вопросов, не смея возражать… Это демоново письмо оказалось той самой пресловутой соломинкой, что способна переломить хребет.

Нападение на замок, убийство посла и смерть Риама, вторжение колдуна и обжигающая ненависть в его светлых глазах – заслуженная ненависть. Гибель Лиара, предательство Анхейра, неумолимое осознание собственной скорой смерти. И вот теперь эта бумага. В горах Вальда Гарту могла ждать только гибель, но в Дионе… Что ждет его в Дионе, граф не знал.

Он снова поднял взгляд, показавшийся ему свинцово тяжелым. Настолько тяжелым, что надорваться было в пору ко всем демонам.

– Если вы считаете меня идиотом, то лучше пересмотрите свои взгляды, – отчеканил Вальд, из последних сил хватаясь за привычную холодность. – То, что в Дионе начнется переворот, было ясно любому! Но какое отношение к этому имею я?! Я вызвался мстить за гибель своего принца. Добровольно вызвался, Этер! Плевать мне и на дела Севеля, и на дела всего Диона, слышите? Если вы не объяснитесь, я разорву эту бумагу у вас на глазах и отправлюсь в Закатные горы, вам ясно?!

Собеседник в очередной раз наклонил голову, тряхнув кудрями невнятно-мышиного оттенка.

– При всем уважении, господин, вы, верно, переоцениваете мои полномочия. Я осведомлен немногим лучше вашего и могу лишь исполнять волю регента. Однако рискну заметить, что ваше желание мстить за смерть принца несколько… несколько преждевременно.

Вот теперь пальцы все-таки метнулись к этеровскому воротнику, впились в ткань. Перед глазами стало совсем темно.

– Повтори!

Страшная, невыносимая в своей эфемерности надежда опалила внутренности, навалилась неподъемной тяжестью, погребая под собой остатки самоконтроля.

– Повтори!.. – Голос подводил, отказывался повиноваться. Этер дернулся и зашелся кашлем. Вальд насилу разжал пальцы, высвобождая форменную куртку гвардейца. – Он жив?!

– Я не располагаю такой информацией, – хрипло, но с теми же казенными интонациями откликнулся Этер. Однако, видимо, что-то поняв, торопливо добавил: – Как и не слышал обратного. Предгорья далеко, сведенья доходят медленно. Могу лишь точно сказать, что гвардеец, принесший весть о гибели принца, никогда там не бывал. Его светлость граф Ивьен счел, что это сможет решить ряд затруднений, связанных…

Вальд не слушал. С болезненным хрустом на свои места вставали события и факты. Небесные горы, какими же слепыми оказались они все!.. Ответ все это время был у них перед глазами, а они строили догадки, путаясь в сложных нагромождениях ими же придуманных интриг! Вот почему регент не пожалел отправить в эту поездку лучших бойцов во главе с командиром замковой охраны… Он не собирался ими жертвовать, он только дал им шанс незамеченными добраться до Диона. Разумеется, в Эверре хватает соглядатаев – что у Севеля, что у Аварра, – но все они считают, будто отряд выдвинулся к Закатным горам, и когда спохватятся, Вальд уже будет стоять под стенами Реймы! Но самым нелепым было даже не это… Проклятье, весь двор ломает голову, почему на место Лиара Альвира регент поставил Анхейра Гарту! Проклятье, вот оно все как… Лиар жив, и места его никому не занять. Жив!..

Гарта не сразу понял, что смеется.

– Знаете, Этер, иногда мне кажется, что у его светлости графа Ивьена на самом деле есть изрядное чувство юмора.

Гарта произнес эту крамольную фразу и наконец заставил себя успокоиться. Не случилось последнего альма. За неуместный свой порыв теперь было неловко, а недавняя готовность нарушить приказ показалась дикой и недостойной человека чести.

И только вскользь, самым краешком души Вальд Гарта вдруг ощутил, что ему всегда будет не хватать этого странного и страшного чувства свободы.

Он зашагал обратно к тропе, на ходу стряхивая лесной мусор с расшитых серебром манжет.

– Мы выдвигаемся, – бросил он, обращаясь к старшим командирам. – И приказ у нас новый, мы направляемся в Дион.

Со странным, незнакомым чувством в груди он наблюдал, как меняются лица, и неожиданно для самого себя добавил:

– Похоже, скорая смерть отменяется. Еще поживем, господа.

Эрег смотрел почти что со скукой, и Анирада уже не в первый раз ощутила прилив раздражения. Сафир предупреждал, что племена Закатных гор едва ли станут всерьез вести переговоры с женщиной, но выбор был невелик. Никто, кроме нее, наследницы Фениксов, не сумел бы перемещаться с подобной скоростью: там, где всаднику понадобятся недели и месяцы, ей хватало нескольких дней. Дождаться, когда небо станет красно-золотым от рассветных лучей, и, взмыв над облаками, поймать крыльями ветер… Вначале от этого захватывало дух, но теперь полет просто утомлял Анираду. Сколько времени уже она, законная королева, вынуждена мотаться по континенту, как какой-нибудь посыльный?!

И в какие же хлева приходилось соваться… Даже нынешний разговор велся не в парадном зале, а в одном из тоннелей под городом. Эти переговоры Эрег явно старался утаить от собственных людей. Что ж, значит, они оба не гордятся таким союзом… Казалось, запах мокрого известняка успел въесться в кожу – наверху уже не первый час шел ливень, и с потолка местами просачивались струи воды. Ничего. Зато разговор ведется с глазу на глаз, и Эрегу нет нужды строить из себя грозного варвара. Мальчишка держался куда проще, чем при прошлой их встрече, и довольно чисто говорил на общем для континента языке, не коверкал слова здешним говором. Даже одет был почти что на эверранский манер.

– Мне казалось, вы с моим мужем пришли к соглашению, владыка.

Тот равнодушно повел плечом.

– Мы не оговаривали подробностей. Вы много просите. Мой народ не одобряет интриги и хитрости, а вы хотите, чтобы я запятнал себя подобной грязью.

Вскинуть руку, объятую пламенем, и надменный мальчишка, стоящий перед ней, обернется пеплом. Совсем несложно… И боги свидетели, однажды она так и поступит! Жаль, не сегодня.

– Однако и плата будет достойной, – Анирада наконец протянула ему единственный и главный свой козырь – массивную серебряную печать, по которой на манер трещины ветвилась серебряная молния. Герб королевского дома Эльверго.

Скучающее выражение не сошло с лица собеседника, но Анирада видела, как побелели его пальцы, сжавшие кольцо. Он ковырнул ногтем серебряную поверхность и долго разглядывал оставшиеся на пальце следы запекшейся крови.

– Где она? – наконец прошептал горец. – Она жива?!

Что ж, это Анираде понравилось.

– Я выдам вам Альярге Ри`Эльверго сразу после того, как вы выполните свою часть уговора.

Волшебница спокойно выдержала взгляд, полный горячей злобы и недоверия.