Если очередная марионетка Ордена, – плохи дела: ни драться не умеет, ни прятаться.

Жаворонок в два шага оказался рядом с ее столом, дамочка успела вскочить, но деваться ей было особо некуда. И кто так место выбирает?.. Сам Рик еще в детстве смекнул, что забиваться в угол не стоит, обманчивая это безопасность: видно тебя оттуда, может, и хуже, зато выбираться замучаешься, если что.

– Э, ты не торопись, разговор есть. – Волшебник постарался говорить тихо, чтобы не было слышно посторонним.

Она вздрогнула, побледнела так, словно сам Лант[6] по ее душу пришел. Рик аж растерялся сперва: никогда на него с таким ужасом не смотрели. Сколько себя помнил, он сам должен был ото всех подряд шарахаться, а тут вдруг на тебе!

– Я б на твоем месте не дергался, а то ж внимание привлекаем. Пойдем прогуляемся? Только если попробуешь сбежать, я кликну стражу – тут как раз один живет наверху.

Сказал и сам поразился своей наглости. Дожили. Беглый преступник Рик Жаворонок стращает кого-то стражей. Смешно сказать же! Интересно, что б он делал, засмейся девчонка ему в лицо и пошли к бесам? А могла ведь и сама стражу кликнуть, ничего бы он потом не доказал… Но та лишь стиснула зубы и кивнула.

Антара почти ничего не видела – то ли и правда ночь такая безлунная выдалась, то ли мутилось сознание. Вот все и кончилось. Удивляться было глупо, ну что она, не понимала, к чему идет? Дальше, наверно, будут подвалы эверрского замка, и, видит небо, ей не было жаль! Во всяком случае, не собственной жизни. Она и без того не принадлежала девушке. Антара из Аннея уже с месяц живет в долг.

Она знала человека, чьи пальцы сжали ее рукав – Рик Жаворонок, слуга принца Эверрана. Вероятно, где-то неподалеку ждал конвой. И как бы жутко это ни звучало, Антару устраивал такой исход: сгинуть в волчьем замке – это ничего, не самое страшное. Лишь бы только человек, за которым она следовала все это время, ничего-ничего не узнал. На остальное плевать.

– Ну что, давай знакомиться? – Ее спутник остановился так резко, что девушка едва устояла на ногах.

Небесные горы, великая Ане[7]… Неужели это еще один шанс?! Вокруг – пустой темный проулок. Одним богам ведомо, отчего черно-серебряный прислужник не потащил ее в замок или хотя бы к ближайшему гвардейскому посту, но не воспользоваться этим было немыслимо. Свободной рукой она потянулась к поясу, где висел нож.

– Э-э, спокойно! Убери зубочистку, – воскликнул он, шарахнувшись прочь.

Антара мельком подумала, что в драке у нее даже были шансы: как бы глупо она ни чувствовала себя с оружием в руках, Жаворонок с ним управлялся и того хуже. Только посмотрела на мальчишку, вскинувшего перед собой открытую ладонь, и поняла, что не ударит. Не сможет. За этот страшный месяц Антара успела лишить жизни двоих, и боги, до чего это оказалось мучительно! Но те хоть угрожали дорогому ей человеку, а этот… Этот смотрел возмущенно и даже укоризненно. Растрепанный, веснушчатый и совершенно нестрашный. Наверно, еще и младше самой Антары лет на пять.

– Что тебе от меня нужно? – обессиленно выдохнула она, чувствуя, как разжимаются сведенные судорогой пальцы. Нож стукнулся о землю, и эхо заметалось между стен.

Мальчишка скрестил руки на груди и пристально уставился исподлобья.

– А что нужно тебе? За каким бесом ты потащилась с отрядом в Холмы и что делаешь здесь? Зачем прячешь лицо?

– Не твое дело.

– Нет, конечно, не мое, – охотно подтвердил собеседник. – Я-то никто, и звать меня никак. Но в той самой таверне живет один мой хороший приятель Орвик, и ему тоже будет интересно!.. Вообще-то я ему про нашу прошлую встречу не рассказывал, но он был бы в восторге, я уверен. Романтик страшный, идеалист… А тут такая история!

– Он ничего не знает?! – От немыслимой, безумной надежды защемило сердце. Боги, пожалуйста, пусть так оно и будет! Именем Аргоры и Айлина[8], пусть именно так!..

– Если и знает, то не от меня, – пожал плечам Жаворонок. И добавил проникновенно: – Вот что, подруга, я в чужие дела не суюсь, но тут у меня свой интерес. В том отряде тебе и Лиар, и Орвик… Почем мне знать, что ты не шпионка, не наемный убийца? Может, ты момент выжидала, чтоб принца похитить?

Антара даже воздухом подавилась, настолько невероятным было это предположение.

– С ума сошел? Дался мне твой принц!

– Ага, принц не дался. Стало быть, ты за Орвиком туда притащилась? И что он тебе сделал?

Горло перехватило. Почему же это оказалось так мучительно?.. Она хотела послать мальчишку к бесам, а там хоть в подвалы, хоть в пекло – видит небо, она бы так и сделала! Но колени вдруг стали ватными, и пришлось опуститься прямо на землю, облокотиться о глухую стену какой-то лавчонки. Рик присел перед ней на корточки, заглянул в глаза.

– Эй, ты чего? Так, только в обморок не надо, а? Ты ж не из благородных! Давай, рассказывай. Сначала.

И она принялась рассказывать – вот так вот запросто, неожиданно для себя самой. С самого-самого начала, все то, что никому б и под пытками не выдала, – то и дело сбиваясь и беспомощно глядя по сторонам в поисках нужных слов, дивясь тому, как все это нелепо звучит со стороны. О том, что выросла в Аннее, что несладко жилось под властью нового барона. Отца и брата забрали в гарнизон, где они и погибли во время какой-то стычки с соседями, Антаре тогда исполнилось четырнадцать. Помнится, сын кузнеца ей внимание оказывал, мама так радовалась, думала, пройдет несколько лет, и сыграют они свадьбу. Антара и сама так думала. А что, хороший человек, не обижал бы. Были б у них дом, детки и все то, что добрым людям полагается. А вышло иначе…

Зимой это случилось, выбралась за дровами к лесу: мать уже тогда болеть начала, печь топить приходилось часто. Мужчин в доме не осталось, приходилось самой. Топор, как назло, то и дело с деревянной рукоятки слететь норовил: руки не дошли забить новый клинышек. Коченели пальцы. Она тогда и не сообразила, откуда возник юноша с пепельно-русыми волосами: услышала конскую поступь, обернулась, и вот он стоит – тонкий, бледный, светлоглазый, словно какой-то сказочный дух в зимнем лесу. Он не представился, но что ж она, так не узнает баронского сына? Испугалась тогда страшно, смутилась, а он вдруг расстегнул фибулу, снял плащ с волчьей опушкой и набросил ей на плечи.

– Вы замерзли, позвольте я помогу. Где вы живете?

Антара что-то отвечала, наверно, но собственные слова совсем не запомнились, только его. Она до сих пор в точности помнила все, что он сказал ей – и тогда, и после. Да что слова? Каждый взгляд его, каждое движение бровей… Наверно, девушка попыталась отказаться: как можно просить баронета возиться с крестьянским хозяйством?! Только он возражений не слушал, забрал у замершей Антары топор и принялся за работу. А как он ловко управлялся! Целое дерево, поваленное ветром, в раз на дрова изрубил! И ничего у него не слетало при этом… Надо же, а ладони узкие, изящные, в жизни не скажешь, что с крестьянской утварью в ладу! Антара сначала под руку лезла, помочь пыталась, но он управлялся сам, и крестьянке оставалось только смотреть на его профиль – изящный, без единого изъяна, даже глаза слепило – и кутаться в плащ, пропахший дымом и лесом. Вечно бы так стоять, но короткий зимний день отгорал, и баронет принялся крепить вязанки дров к седлу тонконогого коня – верхового, совсем не предназначенного для подобных дел.

Они дошли до калитки, и баронет рассеяно кивнул в ответ на ее сбивчивую благодарность, принял протянутый плащ – всего на полмгновения их руки соприкоснулись, и видит небо, Антара не променяла бы этот миг и на сотню лет. Баронет вскочил в седло, а она долго еще смотрела ему вслед, молясь всем богам, чтобы он хоть раз обернулся. Было щемяще хорошо и одновременно мучительно страшно. Страшно от мысли, что не будет теперь свадьбы с кузнецовым сыном. И ни с кем другим не будет. Потому что ни на кого и никогда уже она не посмотрит так, как на этого человека, и никогда не вытравится из памяти резной точеный профиль.