Стражник прогнал эти мысли. Конечно, прогнал. Сейчас не время для слабости – чужой и своей собственной.

– Я не чудовище, – очень тихо повторил Эйверик. Всхлипнул и замолчал, прижав ладони к лицу, а Эрид стоял, дурак дураком, и не понимал, как себя вести.

Пес его знает, сколько они так молчали. Наконец Феникс откашлялся и заговорил уже совсем другим голосом – спокойным и деловым. Засквозила в нем знакомая насмешливая нотка.

– Ну ладно, раз морду мне бить ты сегодня не в настроении, то объясни, как все это могло получиться. Откуда взяться второму фениксу, если я своими глазами видел, как… как их убивали? Всех, кроме отца. Хочешь сказать?..

– Не смей, – перебил стражник. – Даже думать не смей, что Сивер Аритен мог принести гибель своей стране! Будь он жив, Эверран процветал бы, а черно-серебряная мразь и близко не подошла бы к престолу!

– Н-да? А кто вообще способен учинить все то, что я видел в Зеркале? Да я и людей-то таких не знаю! Однако это случится, и, если хочешь что-то исправить, будь объективен. В конце концов, речь о моей семье, не о твоей. Ты говорил, что не участвовал в обороне столицы, так почему уверен в смерти императора? Ты видел тело?

Тело?.. Слепая, удушающая ярость накрыла волной и тут же схлынула, оставив по себе только гулкую пустоту. Да еще, пожалуй, едкий отголосок почти суеверного страха перед этим человеком, способным вот так спокойно и отстраненно говорить о подобном.

– Нет, Рик, тела я не видел. Но Сивер не пережил той ночи, многие были тому свидетелями.

В самом деле, многие… Только вот выжили из них единицы. С невыносимой четкостью замелькали перед внутренним взором знакомые образы. Всадник в изодранной рыжей котте, страшные слова и траурная тишина, пришедшая им на смену. Гонец был одним из немногих, кто своими глазами видел смерть Сивера и сумел прорваться через окружившие город волчьи отряды. Эрид верил его словам, но дело было даже не в них. Стражник навсегда запомнил, как задолго до появления вестника вдруг побледнел и схватился за сердце бывший странствующий король, служивший теперь отрядным лекарем – Сольгре Сигвальд. Помнил лицо Альярге Ри`Эльверго, когда закончился бой в Тавском ущелье. За привычной маской казенной сдержанности принцесса прятала страшное, отчаянное горе. Ни Сольгре, ни Альярге не дрогнули, когда гонец из Эверры принес свои страшные вести: они знали. Демоны разберут, как это возможно, но они все уже знали! Эрид ведь стоял тогда часовым у входа в шатер, видел их лица… А еще видел, как бывший странствующий вывернул плащ – так, чтобы сверху оказалось белое, – и выйдя к замершему строю, объявил о падении империи и гибели Сивера Аритена. Наверно, это должна была сделать Альярге, но волшебник пожалел ее, взял на себя эту страшную обязанность. Многое отдал бы Эрид – тогда еще рядовой гвардии Феникса – чтоб только не поверить ему. Да где там?.. Есть люди, которым не верить нельзя.

– Допустим, – Голос Эйверика насилу выдернул его в душный полумрак собственной комнаты. – Тогда откуда взяться второму Фениксу? Моих сестру и брата черно-серебряные упокоили при мне. Если не отец, тогда… Я не понимаю.

Эрид вздрогнул. Если ставить вопрос так… Ведь был еще один человек, способный называться Фениксом. Ее высочество Анирада, сестра императора Аритена. Эрид вспомнил нечеловеческую, совершенную красоту девушки, одетой в платье всех оттенков янтаря. Величественную, гордую. Говорили, что она погибла задолго до конца войны, ее вероломно убили в лагере Иргана, когда принцесса пришла туда под знаменем мира. Пришла по слову Сивера Аритена, чтобы поговорить.

Так считали многие. Но что, если?..

Стражник прикусил было язык: кто он такой, чтобы решать, что стоит или не стоит знать Эйверику? Тем более, что это только догадка. А потом вдруг подумалось, что имей принц больше информации, он не пошел бы на самоубийство. Хранителю стоило быть откровенней, и, кто знает, может, все сложилось бы иначе.

Можно как угодно относиться к Эйверику Аритену, но им всем пора понять одну вещь: игральной костяшкой в чужих руках он не станет. Даже в руках тех, кто желает добра и ему, и Эверрану. У парня своя голова на плечах. Дурная временами – да, но своя. И видит небо, если они продолжат темнить, добром это не кончится.

– У твоего отца была младшая сестра, магический дар она тоже унаследовала. Может быть, ты видел ее.

Эрид встретил пристальный взгляд собеседника и выложил все, что знал о принцессе Анираде Аритен. О поездке в захваченный волками замок, из которой она так и не вернулась, о том, как надел после этого траур Великий Феникс. Он так и не успел его снять: ждал конца войны. Мальчишка слушал внимательно и молча, потом сидел, прикрыв глаза, думал.

– Знаешь, а я ведь ее помню – Раду. Отца вечно не было в Эверре, так что магии нас чаще учила она. А что насчет более дальних родственников? А незаконнорожденные?

Эрид пожал плечами.

– Вообще-то многие аристократы так или иначе состояли в родстве с Аритенами – те же Сигвальды или Лайа. Но никто кроме прямых потомков правящего дома не обладал силой Фениксов. А что до бастардов, то маги всегда следили за этим: кому охота вместо законного наследника случайно передать свой дар ублюдку? А уж если случалось подобное – их признавали.

– Верно, – рассеяно откликнулся Эйверик. – Возможность такую я б со счетов не сбрасывал, но ты прав, вероятность сомнительная. – Он посидел, задумчиво барабаня пальцами по столешнице, потом, о чем-то вспомнив, шарахнул по ней кулаком. Схватился за поврежденное запястье: удар у мальчишки был поставлен отвратительно. – Нет, слушай, ну какой я все-таки дурак! Да и вы не лучше… Могли ведь догадаться! Я же был в заколоченных комнатах северного крыла, и, видит небо, Альвир прав: посла угробил Феникс! Феникс, но не я! А мы эту возможность сразу отмели, не рассмотрели…

Стражник махнул рукой – мол, что теперь-то жалеть. Выставил на стол бутылку: пересохло горло. Привычно разлил по двум кружкам. Эйверику предлагать не стал, тому явно к выпивке еще долго не притрагиваться. Он и есть-то, скорее всего, пока не может.

А дорого парню обходятся его ошибки!.. Но еще дороже они обойдутся всему Эверрану.

– Знаешь, я вам не докладывал, не до того было… Разбойниками в Анвае командовал человек, с которым мы когда-то промышляли в одной шайке. Так вот, он и сказал мне, когда появится комета. Он ждал ее, он жаждал воцарения Феникса, понимаешь? Но когда я показал ему печать на своей груди, – пришел в ужас.

Эрид едва не подавился вином, стиснул зубы. В самом деле, стоило бы разбить мальчишке физиономию. Интересные же подробности он утаил от хранителя! Главарь анвайской шайки служил Фениксу, но не Эйверику, и действовал по его приказу. Выходит, будь то Анирада или кто-то другой, этот человек ведет свою игру, у него есть сторонники… Бесы разберут, что именно он затеял, но анвайская бойня и ссора с Дионом – дело его рук.

Боги, какими же они все были дураками! Слепыми, глухими и безнадежно застрявшими в рамках собственной бестолковой веры! За двенадцать лет никому в голову не пришло, что в пророчестве Отступника едва ли могло говориться о мальчишке, который и принцем-то пробыл только до четырех лет. И пока все они ожидали Эйверика, кто-то другой, кто-то взрослый, жестокий и сильный расставлял фигуры на доске в понятном ему одному порядке.

– Знаешь, ты бы подумал в следующий раз, прежде чем утаивать такие вещи. И если снова решишь покончить с собой – посоветуйся с хранителем, – буркнул Эрид, не без труда возвращая себе спокойный тон.

– Идет. Кстати, раз уж мы заговорили об откровенности… В Ордене знают, кто устроил недавний переполох в замке?

Эрид напрягся.

– Насколько мне известно, нет. Если ты о маге, пытавшемся проникнуть в хранилище, то мы сами его ищем. Подожди, хочешь сказать?..

– Ага, это тоже я устроил. Ну, чтоб добраться до Зеркала. – Рик виновато развел руками и под тяжелым взглядом стражника вжался в стену. – Эй-эй, ну я же не знал, чего ты сразу?..