В любом случае сейчас было не до того. Как бы граф Сэй ни вымотался, а ложиться спать он не спешил: грызла его одна мысль… Не рано ли они отказались от восстания? Да, сейчас он, Анхейр Гарта, объявлен наследником, но кто знает, что затеял регент и в который момент передумает. А хоть бы и не передумал, что толку с той короны? Пока жив Сэйгран Ивьен, к реальной власти никто другой не подступится. Уж не лучший ли сейчас момент для того, чтоб исполнить мечту сотен тысяч людей и прикончить наконец дорогого дядюшку? И времени-то на раздумья толком нет, слишком внезапно все случилось! А шанс уплывет из-под носа, если им не воспользоваться, и ходи потом сожалей всю жизнь. Впрочем, и риск выходит изрядный!

Анхейр выругался и принялся снова застегивать пуговицы – мелкие, близко сидящие, неудобные. И какая сволочь придумала?.. Вышел за дверь, не пытаясь просочиться незамеченным мимо постов: бесполезное же дело, все равно приметят! Шел, не таясь, временами спотыкаясь и придерживаясь за стену. Пусть знают, что подпившего господина посреди ночи понесло к брату. А что, Вальду же с рассветом уходить, и едва ли ему доведется возвращаться. К слову, не исключено, что именно это стало еще одной причиной поторопиться, хотя Анхейр и пытался руководствоваться одним только разумом. Плохо, если так! Еще к матери за советом не сходишь: госпожа Ортан не любит риск и не любит Вальда, так что решение пришлось принимать самому. Лишь бы не довелось жалеть.

Дверь открыли сразу же, значит, спать брат так и не ложился. Ну разумеется: чем высыпаться перед опасной поездкой, благородному человеку приличествует заняться самокопанием. Собственно, еще одна причина, по которой Анхейр предпочитал быть мерзавцем и циником. Они лучше спят и живут, к слову, дольше.

– Зайду ненадолго?

Вальд пожал плечами и прошел вглубь комнаты. Неодобрительно взглянул на залитую темным вином куртку брата.

– Тебе следовало бы вести себя более сдержано. Особенно теперь, когда ты – наследник короны.

Ах, боги, ну не зануда? Хоть перед собственной смертью мог бы не читать морали!

– Мне? – граф Сэй бесцеремонно опустился прямо на край стола. – А может, тебе? Когда говоришь с подонками, вроде Эльвинара, когда вызываешься добровольцем в Закатные горы…

Вальда перекосило так, словно полную кружку альдорской разом хватил. Вновь проступила на лице ненависть, которую он так старательно весь минувший день пытался спрятать.

– А что же ты сам рвался в Закатные горы? Уж не для того ли, чтоб угодить толпе, ничем, по сути, не рискуя? – вскинулся он.

Ну кто бы мог подумать, дурак дураком, а раскусил! Впрочем, если б графа Сэя так легко было смутить, он бы в политику не лез вовсе. Сидел бы дома в Гартаре, подальше от столичного гадюшника.

– Тебя уберечь пытался!

Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте и богатый военный опыт старшего брата, Анхейр давно научился видеть его насквозь. Вот и сейчас он ощутилрастерянность и смущение Вальда за несколько вдохов до того, как они проступили на его лице.

– Неужели? Хочешь сказать, если б регент это одобрил, ты рванул бы к горцам вместо меня? – недоверчиво выдохнул брат.

Врать не было охоты, да и нужды тоже не было.

– Побойся неба, я похож на умалишенного? Отсиделся бы где-нибудь, а там придумал бы, что сказать. А не смотри так! Кому она вообще нужна, эта поездка? Ну давай, скажи, кому? Думаешь, Лиар твой был бы счастлив, что следом за ним еще и тебя упокоят вместе с целым отрядом?!

– Перестань! – отрезал брат. – Лиар Альвир стоил того, чтоб за него отомстили.

Ну еще бы! Вальд на покойного принца только что не молился. Анхейр даже почувствовал укол недопустимой, совершенно детской ревности: он отлично понимал, что прикончи горцы его, а не Лиара, брат перенес бы это куда легче. Впрочем, граф Сэй быстро с собой справился и продолжил говорить ровно то, что требовалось.

– Кому отомстили, Вальд? – Если до этого он почти кричал, то теперь заставил голос упасть до шепота. Безотказный прием. – Тебе не хуже моего известно, что не горцы виновны в его смерти. Тебя собственная ненависть разодрала бы, не сорви ты ее хоть на ком-то, вот ты и выбрал их! Потому что на настоящем убийце Лиара Альвира ты срываться не можешь, ты ему присягу давал! Только достойно ли гвардейца и дворянина лгать самому себе? Любому ясно, что это была не поездка, а форма казни! А если б регент бросил принца леопардам, как поступают с преступниками в Альдоре, ты бы пошел мстить леопардам?

Анхейр метил наверняка и знал, что не промахнется. Вальд несколько секунд сидел оцепеневший, а потом с размаху ударил по столу, разметав какие-то бумаги.

Да, братец, никто не любит правду, я знаю.

– Замолчи. Закрой рот и выметайся! – прошептал Вальд.

– Ах, ну разумеется! Давай, начни еще ненавидеть меня, это же куда проще, чем посмотреть в глаза проклятой правде! Ты так гордишься своей верностью присяге! Только знаешь, если б ты нашел в себе силы забыть про гордость, Лиара ты мог спасти! – Анхейр выдержал некоторую паузу, давая Вальду время осмыслить сказанное, дождался, пока лицо его еще сильней потемнеет от гнева. О небо, знай матушка, над какой пропастью Анхейр сейчас балансирует, ее, несомненно, хватил бы удар. Признаться, он и сам на миг испугался, но вовремя взял себя в руки и выложил главный козырь – Ты даже Агальт мог спасти когда-то! Тысячи человеческих жизней или твоя треклятая верность присяге! Давай, храни ее и погибни сам. Или выживи чудом, возвращайся и продолжай служить кровавой мрази за троном! Это же так благородно! Только подумай, кого ты не осмелишься спасти в следующий раз. Меня? Реату?

Анхейр позволил голосу сорваться и с вызовом уставился на старшего брата. Давайте, мол, режьте, я знаю, что прав! Тот молчал – не оттого, что сказать было нечего, напротив. Изощренная брань, обвинения, угрозы и просьбы – все это застревало в перехваченном горле, заставляя Вальда бессильно сжимать кулаки. Ну что, если охрану до сих пор не кликнул и за меч не схватился, значит шансы есть!

Как было бы кстати, прими сейчас Вальд верное решение! Боги свидетели, Анхейр искренне хотел бы, чтоб брат не совался в Закатные горы и остался в живых. Но главное, конечно, не это. Замковая охрана – серьезное препятствие для мятежа, и если она окажется подконтрольна Анхейру…

Ну давай же, брат! Спихнем этого ублюдка, ты останешься жив, а я наконец получу свою корону. Что же ты?..

Но то ли недостаточно Анхейр надавил, то ли, напротив, перегнул палку. А может, дело в том, что Вальд совсем уж безнадежно закостенел в своих убеждениях… Лицо его поскучнело, та буря чувств, что бушевала на нем мгновение назад, схлынула.

– Я сделаю вид, что не понял твоих намеков, но не советую тебе их повторять. Потому что в следующий раз я исполню свой долг, как подобает. Я прожил не самую праведную жизнь, и сделай мне одолжение: не заставляй напоследок доносить на собственного брата, а затем смотреть, как его вздернут, объявив изменником и бунтовщиком. Тем более, что через пару месяцев ты наденешь корону, и тогда сможешь отдавать приказы.

Потрясающе упертый идиот. Тридцать лет парню, а не понимает, что никто, кроме регента, приказов отдавать никогда не будет. Да и потом… Он-то, Анхейр, корону, может, и наденет, но его упертому братцу этого уже не увидеть!

Наверно, можно было попытаться еще раз, найти новые аргументы, потянуть за новые крючки. Но Анхейр Гарта уже видел, уже знал наверняка, что до дурака этого ему не достучаться. Ладно. Ладно, бесы с ним, в конце концов, преемник Вальда может оказаться куда сговорчивее.

– Ну что, тогда мне сказать больше нечего.

– Вижу. Ступай спать. Ты пьян и несешь ерунду.

Сэйский граф досадливо поморщился. Признаться, он порядком подустал это слушать за двадцать лет своей жизни. Вальд отмахивался от него всегда, и неважно, пьян был Анхейр или трезв. Такое впечатление, что сказать что-то дельное он неспособен в принципе. Раньше это вызывало обиду и даже ярость, теперь – раздражение. Он давно не пытался что-то доказывать брату и тем более не стремился уже добиться взаимности. Что поделаешь, насильно не будешь ни нужен, ни дорог, да и сам Вальд не виноват, что не испытывает к Анхейру теплых чувств. Так уж получилось, и довольно об этом, а то недолго превратиться в собственную мать, человека, чьими помыслами движут обиды и откровенная жалость к себе. Каждый получит то, что должен: кто-то изогнутый горский клинок между ребер, а кто-то эверранскую корону, и жаловаться на такой расклад Анхейр Гарта не собирался.