– Я всегда мечтала стать частью Ковена Белены. Всегда. Сколько себя помню.

– А сколько вы себя помните? – интересуется ведьма передо мной.

Я сжимаю руки, и между ними проскальзывает струйка бледно-оранжевой магии. В своих предыдущих ответах я старательно обходила эту тему, не вполне уверенная, как с ней справиться.

– Смотря… по обстоятельствам, – говорю сейчас. – Но моя память никоим образом не влияет ни на мою решимость, ни на мои способности.

– Но повлияет, – возражает она. – Повлияет на ваши способности. Творение заклинаний сто́ит вам памяти, верно?

Ну вот, это и стало достоянием общественности.

Я стискиваю зубы.

– Да, но…

Она ворошит лежащие перед ней бумаги, вытаскивает одну и кладет поверх остальных.

– Медицинские документы, которые вы предоставили, свидетельствуют, цитирую: «Предполагается, что потеря памяти пациента – болезнь, обусловленная магией, не имеющая известного аналога и известного лечения. Состояние прогрессирует. Прогноз: неутешителен».

Тишина, последовавшая за ее словами, кажется мне очень, очень громкой. Я слышу, как воздух покидает мои легкие. Магия тянется от моих ладоней струйками дыма.

– Итак, – продолжает ведьма, – каждая частица силы, использованная вами, оказывает влияние на ваш разум, верно?

После секундного замешательства неуверенно киваю.

– И при каждом применении магии ваш мозг разрушается.

– Он не разрушается, – протестую я, раздраженная этим словом.

Я теряю воспоминания, а не возможность мыслить!

Выражение лица ведьмы немного смягчается, но в глазах ее я вижу жалость. Ненавижу жалость, ненавижу больше всего на свете. Ненавижу так, что трудно дышать.

– В Ковене Белены, – говорит она, – мы не просто приветствуем все виды нарушений здоровья. Мы особо ценим подобных ведьм.

Она не лжет. Не просто так некоторые из самых могущественных ведьм были слепы, а первая (насколько это известно) в Европе ведьма, Хильдегард фон Гете, полетевшая на метле, полетела именно потому, что обладала ограниченной подвижностью.

– Но в Ковене Белены, – продолжает она, – требуется неукоснительно творить чудеса. Если применение магии напрямую связано с потерей памяти, то пребывание здесь, несомненно, усугубит ваше… состояние. Как можем мы без зазрения совести просить вас об этом?

Я сглатываю. Справедливый вопрос. Вопрос, который вгоняет меня в панику и отчаяние, но он все равно справедлив.

Смотрю на свои руки. Наверное, я уже думала об этом. Много раз. Откажусь ли я от магии просто потому, что однажды она убьет меня?

Поднимаю глаза на сидящих напротив женщин.

– Последние три года мне приходится жить с потерей памяти, – признаюсь я. – С тех самых пор, как Пробудились мои силы. Да, колдовство съедает мои воспоминания, и это порой сильно усложняет мою жизнь. Но я не могу жить без магии. Наверняка вы понимаете это. – Я обвожу взглядом всех сидящих напротив меня ведьм. – Но во мне и в моей магии есть нечто гораздо большее, чем просто потеря памяти. – О да, например, моя чертовская организованность. Я настолько организованна, что аж голова кружится. – Мне хотелось бы получить шанс показать Ковену эту мою сторону. Мне есть что предложить.

К тому моменту, как я заканчиваю свою речь, моя магия окутывает меня мягким закатным сиянием. Я выворачиваюсь наизнанку, выплескиваю наружу все свои эмоции, и от этого чувствую себя голой. Мне неуютно.

Старшая ведьма пристально смотрит на меня несколько секунд. Барабанит пальцами по столу, потом встает.

– Спасибо за уделенное нам время, – роняет она.

Все в ней – и выражение лица, и осанка – говорит об отказе.

Черт.

Сегодня должен был быть мой день. Я работала над этим столько месяцев. И у меня нет никакого запасного плана, кроме как еще раз через четыре месяца подать новую заявку.

Я хочу встать, но задница словно приросла к стулу.

– Селена? – говорит старшая ведьма. – Спасибо за уделенное нам время.

Ее тон – намек более чем достаточный. Она хочет, чтобы я ушла. В коридоре, наверное, уже ждет следующая претендентка.

Эмоции душат меня, руки сжимаются так сильно, что мне больно.

– Я… оспариваю ваш отказ, – выдавливаю, глядя на женщину.

Она секунду молчит, потом издает недоверчивый смешок.

– Так вы теперь еще и прорицательница? Заглянули в будущее и увидели результаты?

Мне это не нужно. Ее язвительный ответ – тому подтверждение.

Не успевая осознать, я выпрямляю спину:

– Я оспариваю.

Она качает головой:

– Это так не работает.

Теперь я встаю, кладу ладони на стол:

– Может, у меня память и не из лучших, но я настойчива и могу обещать одно: я буду и дальше подавать заявления и продолжу приходить сюда, пока вы не передумаете.

Это моя проблемная черта характера: никогда не сдаваться.

– Если позволите, – вмешивается одна из женщин, та, что с жесткими волосами. – Возможно, вы меня не помните, но я Констанс Штернфэллоу.

Она натянуто улыбается мне.

– Мне кажется, вы фантастический кандидат, – говорит она, – но в вашей заявке есть несколько серьезных изъянов. Магический квест, например, желателен получше того, о котором вы заявили. И вам понадобится фамильяр. Знаю, это считается необязательным, но, право слово, в большинстве случаев он нам требуется.

Констанс обводит взглядом сидящих за столом. Одна из женщин коротко ей кивает.

Снова повернувшись ко мне, Констанс говорит:

– Если вы сможете выполнить эти два требования…

– Констанс, – предупреждает старшая.

– …тогда, Селена Бауэрс, – продолжает Констанс, игнорируя брюнетку, – вы будете официально приняты в Ковен Белены.

За любую магию приходится платить.

Колдунам – совестью. Оборотням – физическим обликом. Мне – памятью.

Я немного странная. Я отличаюсь от других ведьм. Для подавляющего большинства из них магию окупают компоненты заклинаний. А если нет, оставшаяся энергия берется из постоянно обновляющейся жизненной силы. И хотя моя магия подчиняется тем же правилам, она заодно забирает еще и толику воспоминаний.

Так было не всегда. У меня было нормальное детство – ну, нормальное для того, у кого мать ведьма, а отец маг, – но с тех пор, как я достигла половой зрелости и моя магия Пробудилась, все именно так.

Я выхожу из Зала Морганы, смотрю в облачное небо. Волнение и щемящая тревога скручивают живот.

Вытаскиваю записную книжку, открываю первую чистую страницу. Записываю – так быстро, как только могу, – важные моменты.

29 августа

Была на собеседовании. Ведьма по имени Констанс Штернфэллоу сказала, что тебя примут, если ты выполнишь два следующих требования. Итак, тебе нужно:

1. Отправиться в бомбический магический квест.

2. Раздобыть фамильяра.

Стараюсь не взорваться, глядя на эти два абсолютно невыполнимых условия. Магические квесты неимоверно субъективны; тут все зависит от прихоти того, кто будет читать отчет о моих приключениях. А найти фамильяра, магического животного-двойника ведьмы, куда труднее, чем кажется на первый взгляд.

Глубоко вдыхаю.

Все будет хорошо. Как всегда. Я умная, я смекалистая, я чертовски предприимчивая. Я выкручусь из этого дерьма.

Сунув блокнот в сумку, смотрю на другое темное готическое здание слева от меня. Это общежитие для поступивших ведьм, и сейчас там живет моя лучшая подруга.

Шагаю туда прямо по газону.

Приближаясь, прохожу мимо двух громоздких ламассу – каменных статуй, похожих на сфинксов, с женской головой и львиным телом, – которые стоят по обе стороны крыльца, охраняя порог дома.

Дверь передо мной открывается, выпуская группу весело болтающих ведьм. Я поспешно придерживаю створку, не давая ей закрыться, и проскальзываю внутрь.