Новое поколение нервно-паралитических газов считалось гуманным оружием - они быстро убивали своих жертв и в течение нескольких минут растворялись в атмосфере, становясь совершенно безвредными.

Бабрышкин связался по радио с начальником химической разведки.

- Теперь вы выяснили тип ОВ?

- Говорит «Кама». Сверхбыстрый нервный газ, тип «111-М». Он уже рассосался. Я снял противогаз.

Юрий грустно покачал головой. Потом оттянул маску, почувствовав, как вдруг повлажнело его лицо там, где резина отошла от кожи. Он рывком стянул противогаз и, тщательно сложив, уложил его в подсумок.

- Оставайся на месте, - приказал он водителю. - Я вылезу. - Но сначала он вновь вышел в эфир: - Всем экипажам. Отбой. - На миг он замолчал, подбирая нужные слова. Не найдя их, просто сказал: - Очистить машины. - Потом он отпер люк и вылез наружу.

Ему повезло. На его долю выпало не много грязной работы. В предсмертных судорогах все его пассажиры попадали с танка, и только старик сидел, припав к орудийной установке. Догоревший окурок сигареты все еще торчал между его пальцами. Бабрышкин ухватил его под мышки и скинул с танка.

Ничего не поделаешь. Юрий встал во весь рост, полной грудью вдыхая холодный безопасный воздух. Насколько хватало глаз, он не видел на дороге ничего живого. «Это хуже эпидемии, - подумал он. - Гораздо хуже. Здесь не видно руки Божьей».

Что-то белое бросилось ему в глаза. Он не сразу признал трупы двух овец, приведенных сюда Бог весть из какого далека.

Какая бессмыслица… Внезапно, перекрывая урчание двигателя стоящего танка, его слух резанул пронзительный крик. Бабрышкин оглянулся. Женщина, чью жизнь он спас, выглянула из командирского люка и кричала, глядя на окружающую картину, так отчаянно громко, что даже у слушателей начало саднить горло.

«Что ж, по крайней мере, у нее есть чем кричать», - подумал Бабрышкин, испытывая радость даже от такого проявления жизни.