Я мужественно отстояла очередь. Мне досталось полтора килограмма окорочков. Не ахти какая еда, но за неимением другого, народ воспринимал их как заморский деликатес.

Хотя в эти годы народ всё воспринимал на ура, что с импортной этикеткой — и юпи пили литрами, и жвачку жевали упаковками, о здоровье тогда не думал никто. Думали, раз импортное — значит, качественное.

А вышло наоборот. Жаль, поздно поняли.

Я шла по улице, вдыхала мягкий осенний воздух, наполненный запахами желтеющей листвы и переспевших яблок.

У подъезда меня поджидала женщина, довольно плотная и приземистая. Её лицо показалось мне знакомым. Пока я подходила к лавочке, пыталась вспомнить, где же я её могла видеть. Но то, что я точно с нею где-то пересекалась — это стопроцентно. Вот только где? На работе? Нет, не на работе. В Доме молитв, может? Тоже не помню её там.

Ну да ладно, сейчас разберусь.

Я подошла ближе и улыбнулась:

— Добрый день. Вы, случаем не меня ждёте?

— Здравствуйте, Любовь Васильевна, — выдавила из себя бледное подобие улыбки женщина, — вас жду.

— Что-то случилось? — вежливо спросила я.

— Скажите, вы когда деньги принесёте? — спросила она, и я аж обалдела.

— Какие деньги? Куда? — протянула я, пытаясь понять, что это сейчас происходит.

— В «Хопёр-Инвест», — сказала она, — вы же обещали!

Я смотрела на тётку. Тётка смотрела на меня.

Повисла неловкая тягучая пауза. Именно такая пауза всегда возникает, когда две незнакомые тётки смотрят друг на друга с таким вот выражением.

И вот что ей отвечать?

Здесь бы хорошо что-нибудь по методу Анжелики забабахать, но увы, кроме нас двоих, больше у подъезда никого не было.

— Вы обещали принести деньги вашего дедушки, — смущённо выдавила невесёлую улыбку женщина и с надеждой посмотрела на меня.

— Обещала, — не стала отпираться я, — а вот дед не обещал. И послал меня с моими предложениями куда подальше. Он сказал, что будет хранить деньги только в банке.

— Но в банке — это же глупо! — округлила глаза хопёр-инвестовская женщина, — сейчас все эти банки как мыльные пузыри лопаются. Почему же вы ему не объяснили?

— Потому что банку он закопал где-то то ли в огороде, то ли в саду. А там почти сорок соток. Я что, всё это должна перекапывать?

Женщина явно расстроилась. Посмотрела на меня уже менее оптимистично и вздохнула:

— Начальница ругается. Говорит, что я перспективного клиента упустила.

— Да причём здесь вы? Кроме того, сегодня дед упёрся, а завтра передумает. Передайте свой начальнице, что такое дела с кондачка не делаются. И здесь ни от меня, ни тем более от вас, вообще ничего не зависит.

— Так вы принесёте? — обрадовалась тётка.

— Ну, конечно принесу! — не стала окончательно огорчать её я, — как только найду эту чёртову банку — так сразу к вам!

Тётка облегчённо упорхнула, многословно рассыпаясь в благодарностях, а я поняла, что нужно с этой квартиры сваливать, и побыстрее. А то мой адрес в «Хопёр-Инвест» знают, ещё немного подождут и начнётся паломничество, не отцепишься.

Дома я ждала Анжелику из колледжа и заодно жарила картофельные драники. Неистово захотелось вдруг драников. Знаете, иногда так бывает: живёшь себе спокойно, всё хорошо, и тут бац — захотелось драников, хоть умри! Приходится бросать всё и срочно жарить.

В общем, сковорода весело шкварчала, горка драников потихоньку росла, когда в дверь позвонили.

Чертыхнувшись, я торопливо отодвинула сковородку от огня и пошла открывать.

На пороге стоял Пивоваров. Был он собран и целеустремлён.

— Пётр Кузьмич, заходите, — радушно сказала я, — а я как раз драники жарю. Так что вы вовремя пришли.

— Да я поговорить только, — смутился Пивоваров и сглотнул слюнки, так что у меня сразу потеплело на сердце, и я усмехнулась (у меня всегда теплеет на сердце, когда я вижу голодного мужчину, которого можно накормить):

— Сковородка как раз раскалилась. Я драники на ужин жарю. Идёмте на кухню, заодно и поговорим.

Устроившись за столом на «своё» место (облюбованное им ещё с прошлого раза), Пивоваров обильно макнул драник в сметану, торопливо и жадно откусил, прожевал и удовлетворённо сказал уже более добрым голосом:

— Всё, Любовь Васильевна, дело сделано!

— И кто же едет в Америку? — спросила я деланно равнодушным тоном, хотя у самой сердце таки ёкнуло.

— Да нет же, этот вопрос ещё не решился, — крякнул Пивоваров и сердито макнул оставшийся кусок драника в сметану ещё раз. — Собственно я его тоже хотел с вами обсудить. Но сейчас я о другом.

Он сделал паузу и с ожиданием посмотрел на меня. Его уши двигались в такт поглощаемому дранику.

Я не стала выпендриваться и спросила:

— О чём же, Пётр Кузьмич?

— Об ЛДПР, — торопливо проглотив драник единым могучим глотком, похвастался Пивоваров.

— Так вы решили вступить? — обрадовалась я и положила ему ещё горяченьких.

— Я не только вступил сам, но и нашел остальных кандидатов. Пятерых!

— Да там всего нужно было троих, — осторожно сказала я.

— Я знаю, но я нашел больше. И, думаю, это не предел.

— Вот и замечательно! Я их знаю?

— Из тех, кого знаете, это Зинаида Петровна. А с остальными познакомлю при случае.

— Рыбина? — я вытаращилась на Пивоварова так, что у меня чуть партия драников не пригорела.

— Она, — самодовольно усмехнулся Пивоваров, — узнала, что вы, я и Арсений Борисович в ЛДПР и тоже решила вступить.

— Но как… — я не могла внятно сформулировать обуревающие меня чувства.

— В Америку сильно хочет, — ехидно хихикнул Пивоваров, — причём не потому что прям ей вот в Америку срочно надо. А чтобы утереть нос Белоконихе. Думаю, когда Белоконь узнает, то тоже вступит в ЛДПР, ещё и секретарём проситься будет. Чтобы утереть нос Рыбиной.

— Очуметь, — покачала головой я.

— А теперь говорите, зачем всё-таки ЛДПР и что дальше делать будем?

— Ох, — вздохнула я, сняла последнюю партию драников со сковородки и уселась напротив Пивоварова за столом. — Давайте для начала наберём людей, зарегистрируем свою ячейку и соберёмся. Уверена, нам будет о чём поговорить.

— Будем возвращать СССР? — усмехнулся Пивоваров.

— Почему будем? — хмыкнула я, — уже начали.

Пивоваров ушел, а я принялась делать пирожки с яблоками. На кухню зашла Анжелика и плюхнулась за стол:

— Мой руки, будешь ужинать, — сказала я и принялась раскатывать тесто.

— А ты? — спросила она и сполоснула руки под кухонным краном. Я делать замечание не стала, хотя и надо было бы.

— А я уже перекусила, — ответила я, — когда Пётр Кузьмич приходил.

— Ох, тётя Люба, — хихикнула вдруг Анжелика, — нового кавалера завела.

— Какого ещё кавалера? — не поняла я.

— Да Пивоварова этого! Я же вижу, как он на тебя смотрит! — опять хихикнула Анжелика и ловко увернулась от кухонного полотенца, которым я хотела перетянуть засранку по жопе.

— Не выдумывай!

— Ой, тётя Люба! Что ты как маленькая!

— Я старый больной человек, — сварливо проворчала я, изо всех сил стараясь не хрюкнуть, — какие кавалеры? Тут хоть бы до пенсии дотянуть…

— И к нам он зачастил прямо капитально.

— Он женатый, — огрызнулась я.

— Он разведенный! — парировала Анжелика, — его внучка, Танька, со мной на кружок по вязанию ходила, когда я в школе была. Так что смотри, тётя Люба!

— Ладно, уговорила, больше не буду пускать его сюда, — ворчливо сказала я, — а ты, когда будешь открывать дверь, внимательно смотри, чтобы он не забежал.

Анжелика захохотала и схватила драник.

— Ммммм! Вкуфнотиффа! — с набитым ртом прошамкала она.

— Прожуй сперва!

— А зачем ты опять готовишь? Да ещё и пирожки. Драников разве не хватит? Мне кажется их так много, что ещё и на завтрак будет.

— Это гостинцы. Завтра с утра поеду в село забирать Ричарда, — сказала я, — Так-то сперва договаривались, что он приедет автобусом сам. Но из-за этой опеки, я уже всего боюсь. Решила вот подстраховаться. А Белке с дедом пирожков и ватрушек наделаю, чтобы надолго хватило. И окорочков запеку. А рыбы, если что, там прямо нажарю.