— Тогда чего она тебя так называет?

— Потому что она с ума давно сошла, — отмахнулась Анжелика и принялась резать помидоры. — Сама вспомни, как она то мочу варила, то керосин пила.

— Ну да, — кивнула я, — и, видимо, она не успокоится. А ведь скоро малышню из деревни забирать надо. Ричард ещё ничего, тоже убежит, а вот как Изабелла.

— Да, Белка не убежит, — вздохнула Анжелика и поставила тарелку с овощами на стол. — И что мы будем делать? Ты ей столько помогала.

Я посмотрела на кроваво-красные, кое-где треснувшие от спелости, помидоры и вдруг меня осенило:

— Я придумала! Мы не будем с нею воевать. Не будем тратить нервы. Мы просто переедем!

— Куда, тётя Люба? — удивилась Анжелика.

— В квартиру тёти Тамары! А что, сама смотри — дядя Володя в коме, даже если он из неё выйдет, за ним уход будет нужен, я оформлю на него опеку. И тетя Тамара в больнице…

— В дурке, — скривилась Анжелика.

— Да. В дурке, и ей тоже нужен опекун. Завтра же займусь этим. Юристы знакомые есть, подскажут. Потом сходим с тобой уберёмся там, на квартире, она же закрытая всё это время была. Ремонт там нормальный, только полы помыть надо. Пропылесосить, окна помыть, ну, сама понимаешь. И там три комнаты. Как раз Ричарду и Белке по комнате будет. И мне.

— А мне?

— А ты же в общаге сказала, будешь?

— Да. Я девочками хотела…

— Ну вот. А на выходные или со мной в комнате поспишь, или с Белкой. Потом разберёмся. Главное — опека придираться не будет!

— Круто! — обрадовалась Анжелика. Но вдруг нахмурилась и спросила, — а с этой квартирой что тогда?

— А вот здесь самое интересное начинается, — широко усмехнулась я, — мы сюда квартирантов пустим. Причём подберём таких… специфических. К примеру, оперную певицу какую-то, чтобы по вечерам петь тренировалась, или турок, вон они на стройку приезжают. Они достаточно шумные, так что Ивановне будет весело…

Отдел эксплуатации водопроводно-канализационного хозяйства, сокращённо ВКХ, бурлил, словно вулкан Жакуи перед извержением. Начальник отдела, Степан Фёдорович, ходил по кабинету перед собравшимися, словно дрессировщик перед голодными тиграми. Он был спокоен. Теоретически спокоен. И только мощным усилием воли сдерживался. Пока сдерживался.

Все сидели на своих местах, за столом для совещаний, и старались не встречаться со Степаном Фёдоровичем взглядами.

Я проскользнула на своё место, стараясь не отсвечивать.

Но поздно. Степан Фёдорович меня уже заметил и вулкан резко прорвало:

— Вот! Вы только посмотрите! Какие люди почтили нас своим личным присутствием! У нас проверка на носу, а Любовь Васильевна гулять изволят! В отгулах барыня! И где же это вы так прогуливались, а Любовь Васильевна? — он аж сочился ядом.

Я, конечно, понимала, что сейчас лучше его лишний раз не драконить в таком состоянии, но уж больно я воспряла духом после общения с Благообразным. Замаячившие на горизонте огни Лас-Вегаса развязали мои руки и язык. Поэтому я также едко ответила:

— Что, Степан Фёдорович, крайних ищете?

Алексей Петрович. Который тоже был среди присутствующих, напряженно просемафорил мне глазами, мол, беги, Люба, беги. Но меня уже понесло:

— Решили сорвать на мне свою злость, Степан Фёдорович? Думаете, что после этого у вас всё сразу наладится?

— Не, ну ты гля на неё! — рявкнул Степан Фёдорович, — совсем баба страх потеряла! Ещё одно слово и сядешь писать заявление на увольнение! Или я тебя по статье уволю!

— А что, если вы меня сейчас уволите, то у вас сразу проверка успешно пройдёт, да, Степан Фёдорович?

Степан Фёдорович аж икнул, багровея от бешенства, а я спокойно добавила, глядя в налитые кровью глаза:

— Так писать заявление на увольнение или приступим к работе? Проверка на носу, а ещё кот не валялся!

Степан Фёдорович бешено стукнул кулаком по столу, затем задумчиво почесал затылок, и мы приступили к работе.

Я механически отбирала бумаги для проверяющих, а сама думала. Усердно, напряженно, но безрезультатно.

Итак, передо мной стоит математическая задачка. По условиям есть девять мест. Девять человек едут в Америку (надеюсь, Благообразный не изменит внезапно своё обещание). А у меня людей больше и всё это совершенно не сходится.

Номер один, само собой, — это я. Без меня вся эта затея бессмысленна. Ну, для моего плана. Я еду однозначно и это даже не обсуждается.

Номер два — Пивоваров. Пётр Кузьмич хорош как юрист, но главное — как моя правая рука и заместитель. Это место он себе практически отвоевал и своих позиций сдавать явно не собирается. Тем более он задачу знает и мою стратегию полностью поддерживает.

Номер три — Ольга Ивановна Сиюткина, которая агроном. На ней будет экологический блок диверсий. Без неё я этого всего не проверну. Кроме того, даже если она тут всё подготовит и проконсультирует, то там, на месте, могут возникнуть любые ситуации.

Номер четыре — Ксюша. Ксения Сергеевна Зыкова. Простой наборщик в типографии, на которую у меня огромные надежды. Руками Ксюши я собираюсь взорвать их инфополе.

Номер пять — учитель физики Фёдор Степанович Кущ. Тут всё понятно.

Номер шесть — слесарь Ефим Фомич Комиссаров. Тут тоже всё понятно.

Но номере пять и шесть у меня коллектор. Если разнести им коллектор, им будет чем заняться, вместо того, чтобы добивать остатки стран, что остались после развала СССР.

Остаются ещё три места — номер семь, номер восемь и номер девять.

А людей гораздо больше.

Зинаида Петровна Рыбина, «светская львица» нашей общины.

Плюс ещё одна «светская львица» — Ирина Александровна Белоконь.

На них я тоже сделала ставку. Мне нужно будет активно разносить сплетни и слухи. И скромная Ксюша или чопорная тактичная Ольга Ивановна здесь явно не справятся. А наших мужчин привлекать сюда бессмысленно. Так виртуозно преумножать и разносить сплетни и слухи умеют только женщины, да и то не все. Да и не представляю я того же вежливого Фёдора Степановича или грубоватого и прямого Ефима Фомича в этой роли. Только напортачат.

Преподаватель английского, которая согласилась преподавать нам разговорный английский взамен этой поездки, и которая поедет как наш переводчик — Валентина Викторовна, она же мамашка Алексея Петровича (который устроил, между прочим, меня на эту работу).

Старейшина общины «Союз истинных христиан» — Всеволод Спиридонович.

Его заместитель — Ростислав.

То есть, итого, на три места — пять человек.

Хорошо, хоть Анжелика едет на деньги американских миссионеров, которые тогда приезжали к нам в гости.

И вот как быть? Кого не брать?

Я вздохнула. Подумаю об этом завтра. Но подумать нужно срочно, а то ведь все эти оформления документов и так далее. Но кого же оставить дома?

В тот же день, после работы.

— Пётр Кузьмич, нам надо поговорить, — я незаметно, одними глазами, показала Пивоварову на дверь.

Дело происходило в кабинете, где все члены моей группы отзанимались английским и сейчас собирались по домам.

Англичанка, услышав наш разговор, завила:

— Любовь Васильевна, нам тоже с вами надо поговорить. И то срочно.

— Слушаю вас, Валентина Викторовна, — скрепя сердце сказала я, подозревала, что явно не английские местоимения она обсуждать будет, и ведь ссориться не хотелось.

— Вот скажи мне, Люба, ты зачем Алексея обижаешь? — накинулась она на меня, когда все вышли из кабинета и мы остались вдвоём.

— Наябедничал, маменькин сыночек? — не удержалась от подколки я.

Валентина Викторовна вспыхнула:

— Он ничего не говорит. Но я же вижу! Материнское сердце не обманешь!

— Не понимаю о чём вы, — пожала плечами я и заторопилась, — вы извините, но мне сейчас бежать надо — люди ждут. Давайте мы позже это обсудим? И лучше в присутствии Алексея, хорошо?

Англичанка икнула и, воспользовавшись её замешательством, я выскочила за дверь.