Пара секунд тяжёлого молчания.

— Чтобы гарантированно себя обезопасить, сигнал в вашу внутреннюю безопасность я просто вынужден подать. Разумеется, с регистрацией в канцелярии, в письменном виде, копии — в прокуратуру и в Безопасность. Да, в последнем месте посмеются, но по статье процессуального кодекса не принять не имеют права.

— Говори дальше. — Если бы взгляды могли сжигать.

— Прокуратура — гарантия, что ваше ведомство не похоронит тему, защищая честь мундира. Любой нормальный человек, жалуясь в полицию на полицию, дублирует и в надзорный орган.

— Безопасность какую функцию выполняет в твоей интересной схеме?

— А они наверняка ваши конкуренты — общая кормовая база. Одни и те же люди являются фигурантами и в вашем ведомстве, и у них, соответственно, вы друг друга очень не любите. Особенно они вас, — ситуация списана из другой реальности, но по глазам вижу, что и здесь всё развивается стандартно.

— Я бы предложил, для твоего же блага, просто забудь этот разговор. Его не было.

— Явлюсь с адвокатом, — обещаю. — Чтоб наверняка. Имя твоё запомнил, номер удостоверения — тоже.

Гость собирается уходить, не прощаясь.

— СТОЯТЬ! — этого он не ждёт, потому застывает у двери. — Я НЕ ЗАКОНЧИЛ.

—? — подполковник разворачивается с бесстрастным лицом.

— Был я на той яхте и насмотрелся. Не скажу, что хлебнул — внешне всё благопристойно — но тебя там не было, а я был. И мне там очень не понравилось. Впечатления так себе, я не в восторге.

Визитёр делает медленный шаг обратно.

— Я абсолютно искренне попросил работодателя туда меня больше не посылать — да, там большие честные деньги, я не обманываю и не краду, плачу нашему государству налоги — но ощущение, как в говне искупался. Впечатление послевкусия, так сказать.

— Ух ты. — Офицер усаживается обратно на стул. — Да ну.

— Мне физиологически противно от тамошних сальных взглядов, трясущихся потных рук. Если бы ты пришёл говорить по-хорошему, без вступительных угроз и плюс-минус на равных, общение могло бы сложиться куда более продуктивно. Знаешь, в чём твоя проблема?

— Перегибаешь. Ты не на том уровне, чтоб делать подобные заявления.

Спохватился.

— Моя оценка: что они плохие люди, что ты. Будучи слугой закона, ты умудрился построить разговор так, что я не увидел между вами разницы. Я всё сказал, теперь можешь идти.

— И к чему это было? Пацан, ты меня воспитывать решил?

— Взрослый мужик, до седин дожил, ума не нажил, — констатирую. — Ну давай подведём итог твоего яркого сольного выступления. Ты явился к человеку, который был твоим потенциальным союзником — потому что видел интересное тебе и оно ему не понравилось. Очень не понравилось, настолько, что даже от законных денег отказался. Но ты за считанную минуту ухитрился всё расставить на свои места — настроить меня против себя так же жёстко, как и против тех козлов. Браво! Это уметь надо.

Хлопаю три раза в ладоши.

— А вот формат, на который я бы готов был согласиться. — Поднимаюсь из кресла, передвигаю к его стулу столик с отрывным блокнотом и карандашом. — Я отлично понимаю, что знакомство в твоём лице для такого как я — плюс. Я категорически не исключаю, что ещё пересекусь с той ситуацией. Ну мало ли, показы могут быть разными…

— Что предлагаешь? — сдержанный осторожный интерес в глазах собеседника льётся бальзамом на мою перенапрягшуюся душу.

— Если один офицер напишет свой оперативный телефон (другого не надо), я не исключаю… — подчеркнуть выражением лица. — … быть может всякое. Иметь возможность позвонить тебе напрямую, просто посоветоваться — уже бонус для простого деревенского пацана, выбравшегося из северной глуши в столицу.

Фэн Чжиюнь пишет длиннющий, как и остальные в этой стране, телефонный номер, кладёт карандаш сверху блокнота и, не говоря ни слова, через пять секунд закрывает за собой двери с той стороны.

Вопросов, кто из нас кого зацепил и насколько, он вслух не задаёт.

Не успевает он уйти, а я — вернуться в кресло, как в дверь стучат.

Изрядно озадачившись, на пороге обнаруживаю Чэнь Айлинь, своего ресторанного администратора. Она в совсем не плотном шёлковом халате, который к тому же распахнут по-домашнему — зрелище достаточно откровенное для семнадцатилетнего организма.

— Помощь нужна? — админ буквально вносит меня в комнату, провожает тягучим взглядом удаляющегося по коридору и поворачивает ключ в замке два раза.

Интересная ситуация.

— На твой откровенный вопрос у меня есть честный, но очень рискованный ответ, — говорю, что думаю, незаметно (надеюсь) косясь в декольте. — С гендерной окраской.

— Не тупи! — возмущается соседка по общежитию. — Лян Вэй, тебе нужна помощь⁈

— Помощь?

— Ты не в курсе? — она смеривает меня оценивающим взглядом, решительно проходит вглубь комнаты и стучит в угловую стенку. — Здесь звукоизолирующую штукатурку когда клали, вроде, раствора не хватило. Покупать ещё рабочие не стали — закрасили, как есть.

— Какие пикантные подробности.

— У меня голова на кровати лежит здесь, — Чэнь бьёт кулаком в перегородку. — Когда в твоей комнате даже не орут, просто громко разговаривают — я, лёжа, о твоей личной жизни в курсе.

— Да если б личное, — вдыхаю, краснея. — Получается, ты слышала весь разговор?

— Достаточно, чтобы одеться и прибежать! Особенно после твоих криков о несовершеннолетии и об отсутствии законного представителя! Эй, что за взгляд⁈

— Во-первых, стесняюсь спросить, как тогда ты выглядишь неодетой, если сейчас одета, — честно признаюсь, скромно потупившись. — Во-вторых, не до конца соображаю, о какой помощи речи.

— Типа в лицо в коридоре видела, опознать смогу. Сама совершеннолетняя, разговор ваш слышала, готова выступить свидетелем, — Айлинь ведёт рукой вокруг. — Других в помещении нет. Значит, ты разговаривал с тем, который от тебя вышел — доказывается легко.

Про себя впечатляюсь по полной — на что на что, на такое не рассчитывал.

— Если у тебя проблемы, скажи. — Неожиданная поддержка приближается вплотную и поднимает мою голову за подбородок.

— Нет, проблем нет.

— Не хочешь рассказывать? — по-хорошему неравнодушная, как оказалось, админ развивает наступление.

Пальцы на моём подбородке сжимаются.

— Боже упаси, особенно если ты всё слышала. Просто сложно говорить о том, чего сам не понимаешь, — стоит попробовать объясниться, от таких друзей не отмахиваются, даже неожиданных. — Готовился к смене, вдруг щёлкает замок. Не успеваю опомниться, как врывается этот тип и утверждает, что сотрудник управления по борьбе с организованной преступностью.

— Точно оттуда?

— Да. — Удостоверение выглядело настоящим плюс кое-какие специфические реакции.

В протокол не подошьёшь, но для точного диагноза — с избытком.

— И какова была цель его визита? — настороженно уточняет гостья. — Ты во что-то вляпался?

— Нет, я ни при чём. Просто разок подработал в интересном месте, всё абсолютно легально. Так вышло, этому типу нужна информация о гостях той конторы. Он пришёл наводить мосты с позиций, какие себе видит.

Чэнь Айлинь, похоже, реально не задумывается, каким образом её нынешний вид действует на собеседника мужского пола наедине, ещё и с имеющим место тактильным контактом:

— Если возникнут проблемы, мало ли, я готова выступить твоим свидетелем. Слышала, ты в прокуратуру собрался идти?

— Большое спасибо. Будет нужно — обязательно обращусь.

— Что смешного? Я серьёзно! — рука с подбородка перемещается на плечо. — Не переживай, со всем в этой жизни можно справиться! Если ты действительно ни в чём не виноват, — и испытывающий взгляд на закуску.

Ох, в этот момент я переживаю совсем о другом. Но вслух не скажешь.

— Пока всё ровно, надеюсь, ни с чем справляться не придётся. Кстати, тебе сегодня говорили, что ты не только ослепительно красива, а ещё и чертовски обаятельная сильная личность?