— Говори! — сказал Эрскин, сильнее заламывая мне руку.

Я резко шагнул назад, толкнув Эрскина. Нырнул к полу, почти вниз головой, и как можно резче выбросил ноги, так что Джей Эрскин перелетел через меня и полетел дальше. Приземлился он на кадку с пальмой в дальнем углу кабинета, а я тем временем завершил кувырок и снова оказался на ногах. Все это заняло меньше секунды; последовавшее затем ошеломленное молчание длилось раза в два дольше.

Джей Эрскин яростно выплюнул попавший ему рот лист и поднялся на ноги, готовясь к новому нападению. Он едва не рыл ногой ковер, словно разъяренный бык.

— Ну довольно, — сказал я. — Хватит с меня этого дерьма.

И посмотрел в глаза Нестору Полгейту.

— Компенсацию, — сказал я. — Еще один банковский чек. Сто тысяч фунтов. Завтра. Бобби Аллардек приедет на скачки в Аскот. Можете отдать ему деньги прямо там. Инсценировка преступления, которого я не совершал, и судебные расходы обойдутся вам примерно во столько же. Почему бы вам не избавить себя от лишних хлопот?

Джей Эрскин выпрямился. Лицо его пылало злобой.

— Молитесь, чтобы эту компенсацию выплатили, — сказал я ему. — Или вы соскучились по тюрьме?

Я направился к выходу и у двери оглянулся. Полгейт, Леггат и Морс стояли с вытянувшимися лицами. У Джея Эрскина лицо было ледяным.

Какое-то мгновение я боялся, что дверь не откроется и я окажусь в западне; но ручка легко повернулась, и дверь мягко отворилась, открыв мне путь к бегству.

Идя к лифту, я не чуял под собой ног. Если верить угрозам Полгейта, будущее меня ожидало самое незавидное; а если верить, что Джей Эрскин действительно так злобен, как кажется, это будущее наступит очень скоро. «Господи, — с тоской думал я, — ну почему бы мне не сдаться? Отдал бы им эти пиджаки, и пусть Бобби катится к черту!»

Когда я вышел на выложенную искусственным мрамором площадку у лифтов, позади послышались торопливые шаги. Кто-то догонял меня, почти бегом. Я резко развернулся, ожидая увидеть надвигающегося Эрскина, но это, как и в прошлый раз, был всего-навсего Сэм Леггат.

Когда он увидел, как быстро я обернулся, глаза его расширились.

— Вы что, ожидали, что на вас снова нападут?

— Хм…

— Я поеду вниз вместе с вами.

Он нажал кнопку вниз и некоторое время молча смотрел на меня.

— Сто тысяч — это слишком, — сказал он наконец. — Я не думал, что вы хотите получить так много.

— Вчера я и не хотел.

— А сегодня?

— Сегодня я увидел Полгейта. Если бы я попросил меньше, он бы просто посмеялся. Он привык мыслить масштабно.

И Сэм Леггат снова уставился на меня, моргая песочными ресницами. О чем-то он, несомненно думал, но на его лице ничего не отражалось.

— Эти угрозы насчет тюрьмы и всего прочего, — медленно произнес я.

— Он уже обещал такое?

— В смысле?

— Кому-то другому.

— Почему вы так думаете?

— Вы с вашим юристом, — сказал я, — не выразили ни малейшего удивления.

Лифт с урчанием остановился напротив нас, двери открылись, и мы с Леггатом шагнули внутрь.

— И потом, — продолжал я, когда двери закрылись, — когда он говорил, у меня было такое упущение, что он заучил эти слова наизусть. «Вы скатитесь на самое дно, вы будете обесчещены и опозорены, и об этом узнают все, я вам обещаю!» Прямо как в пьесе, вы не находите?

— Вы что, запомнили дословно? — с любопытством спросил Леггат.

— Такое не забывается. — Я помолчал. — Он что, серьезно?

— Возможно.

— А что он сделал в прошлый раз?

— Не проверяли.

— Вы имеете в виду, угроза подействовала? — уточнил я.

— Дважды.

— Господи Иисусе! — сказал я. И рассеянно принялся потирать правое плечо, сунув руку под анорак и массируя сустав пальцами. — Он всегда добивается своего угрозами?

— Угрозы могут быть разными, в зависимости от обстоятельств, — ответил Леггат ровным тоном. — Болит?

— Что?

— Плечо.

— А-а! Да. Наверно. Не очень. Не сильнее, чем после падения.

— А как вы это сделали? Ну, сбросили его?

Я усмехнулся.

— Я не делал этого лет с пятнадцати. Тогда я проделал это с таким же пацаном, как я. Я не был уверен, что это удастся со взрослым человеком. Но подействовало-таки.

Мы прибыли на первый этаж и вышли из лифта.

— А где вы остановились? — спросил он как бы между прочим.

— У знакомого.

Он проводил меня до небольшого фонтанчика.

— Зачем Нестору Полгейту понадобилось топтать Мейнарда Аллардека? — спросил я.

— Не знаю.

— Но это была не ваша идея? И не Джея Эрскина? Это идет с самого верха?

— С самого верха.

— А может, и дальше, — сказал я. — В смысле?

Я нахмурился.

— Я не знаю. А вы?

— Насколько я знаю, кашу заварил Нестор Полгейт.

— А я так и не разбил ему морду! — вздохнул я. — Вы были близки к этому.

Он явно не собирался предавать своего босса, и все же похоже было, что он извиняется. Преданный помощник вождя утешает несчастного изгоя. «Помощник вождя! — напомнил я себе. — Не вздумай расслабиться!»

— Что вы намерены делать дальше? — спросил он.

— Ехать на скачки в Аскот.

Он посмотрел мне в глаза, и я ответил таким же прямым взглядом. Может, он бы и мог мне понравиться. Если бы служил другому хозяину.

— До свидания, — сказал я.

Некоторое время он, казалось, колебался, но наконец сказал просто:

— До свидания.

И вернулся к лифтам. А я вышел на Флит-стрит и полной грудью вдохнул вольного воздуха. Вернулся в гостиницу пешком — до нее было мили две — и некоторое время сидел в номере, глядя в стену. Потом спустился вниз, нашел в подземном гараже свой «мерседес» и поехал в Чизик.

— Что это вы так рано? — удивилась Даниэль. Мой приезд ее несколько встревожил. — Я же сказала «в два часа ночи», а не «в полдвенадцатого»!

— Я подумал, что можно было бы просто посидеть тут и посмотреть, как вы работаете. В прошлый раз, похоже, против моего присутствия никто ничего не имел…

— Вы же умрете со скуки!

— Да нет…

— Ну о'кей. — Она указала на стол и кресло рядом со своими. — Сегодня здесь никого не будет. Вам тут будет удобно. Вашу рану зашили?

— Да, все нормально.

Я уселся в кресло и принялся наблюдать за секретами подготовки новостей в американском стиле, «для наших соотечественников там, за океаном». На востоке США сейчас было половина седьмого, и передавали большой выпуск вечерних новостей. Так что дневная суматоха только что завершилась. Даниэль сказала, что сейчас, до двух часов ночи, она будет обрабатывать срочные новости, которые могут войти в одиннадцатичасовой выпуск там, дома, либо появятся завтра, в утреннем выпуске.

— А много новостей бывает в это время? — спросил я.

— Ну вот сейчас у нас есть пожар, разбушевавшийся на нефтехранилище в Шотландии, а в полночь Девил-Бой выйдет на сцену в королевском шоу, чтобы торжественно открыть новый сногсшибательный сейшн.

— Кто-кто? — переспросил я.

— Неважно. Миллиарды подростков не могут ошибаться.

— А что бывает потом? — спросил я.

— Когда материалы отснимут? Их передают сюда из передвижной телестанции, здесь их монтируют и передают готовый репортаж на студию в Нью-Йорке. Около полудня мы здесь иногда берем интервью в прямом эфире, в основном для утренней панорамы с семи до девяти, но по ночам прямого эфира не бывает.

— А их и монтируют здесь же?

— Конечно. Чаще всего. Хотите посмотреть?

— Да, очень.

— Только я сперва позвоню, — она указала на телефон.

Я кивнул и стал слушать, как она разговаривает с кем-то, кто находится на пожаре.

— Талант возвращается с драки на скачках на вертолете. Он будет у вас минут через десять. Пусть позвонит мне, когда сможет. Вы далеко от пожара? О'кей, когда Сервано прилетит, попытайтесь подобраться поближе, а то с этого расстояния и вулкан свечкой покажется, о'кей, скажите, пусть мне позвонит, когда доберется. Ага, заставьте его позвонить, о'кей?

Она положила трубку и поморщилась.