"Может, именно любви нам сейчас и не хватает", — подумал он с легкой улыбкой. В мире, где каждый день был борьбой за выживание, такие моменты давали надежду. Быков верил, что это чувство могло помочь им, возможно, стать ключом к победе.

Выключив экраны, он встал и направился в научный центр. Работы было ещё много, но эта мысль — что у них все ещё есть за что бороться — не покидала его.

На следующий день, ровно в полдень, на посадочной платформе царила напряженная тишина. Воздух был пропитан ощущением надвигающейся битвы. За их спинами возвышался массивный штурмовик пришельцев, зеленый силуэт его корпуса грозно выделялся на фоне серой стены ангара. Матовый блеск брони казался словно живым, подрагивающим под светом далеких звезд.

Змееподобный клон уверенно занял место за пультом управления, его движения точны и выверены, как у машины. Медленно поднимаясь на носилках, загружали пришельца в красной мантии.

Быков, стоя перед командой, скользнул взглядом по каждому. Он помнил их, когда они только прибыли: напуганные, сбитые с толку, дезориентированные в хаосе войны. Теперь перед ним стояли солдаты — в чёрной матовой броне, с плазменными винтовками в руках. Их лица были скрыты за зеркальными шлемами, но Быков знал — под ними не было ни страха, ни сомнений. Он видел это в их уверенных движениях, в том, как они обменивались молчаливыми взглядами, готовые к любым испытаниям. Каждый из них прошёл через ад, и теперь они стали больше, чем просто командой. Они стали семьёй.

Он гордился ими. Каждый из этих людей был готов пойти до конца. Они знали, что путь, который им предстоит, будет труден и опасен. Но в их сердцах горел огонь — огонь мести и решимости. Они заставят пришельцев пожалеть о том, что те осмелились вторгнуться сюда.

— По местам, — голос Быкова разрезал тишину, словно звонкий удар молота.

Ни один из них не колебался. Один за другим, с выверенной синхронностью, они взобрались на борт корабля. Внутри было темно, лишь мягкое зеленое свечение приборов освещало их лица, отражаясь в полированных поверхностях шлемов.

Корабль, казавшийся мёртвым гигантом, вдруг ожил. Гладкий корпус задрожал, а потом, словно хищник, готовящийся к прыжку, он бесшумно оторвался от платформы.

Мгновение — и тёмное небо разорвала зеленая вспышка. Штурмовик взмыл вверх, словно выпущенная стрела, мгновенно набирая скорость. Вокруг него нарастало давление, но он с лёгкостью прорезал атмосферу, поднимаясь всё выше и выше. Планета исчезала внизу, её очертания становились всё менее явными, пока планета не превратилась в крохотную голубую точку.

Внутри корабля раздался голос Быкова:

— Мы идём до конца.

Маша и Нестеров медленно шагали по тускло освещённым коридорам корабля пришельцев. Время, казалось, остановилось — их мир сжался до однообразных, повторяющихся шагов. Металлические стены окружали их со всех сторон, иногда вибрируя от глухих шумов, как будто корабль вот-вот окончательно развалится. Каждая секция, через которую они проходили, выглядела одинаково: стены с зеленоватыми линиями света, изгибы труб и проводов, странные символы, которые они не могли расшифровать. С потолков свисали порванные кабели, в стенах зияли обожжённые дыры.

Везде царил хаос. Они видели разрушенные залы с непонятным оборудованием, разбросанные консоли с мерцающими экранами и разбитыми панелями. Полы были усеяны обломками металлических панелей, оголёнными проводами и бесформенными клонами. Некоторые клоны продолжали свои монотонные действия, не обращая внимания на посторонних: пытались ремонтировать, не замечая, что инструменты давно не работают, или перекладывали с места на место какие-то механические детали. Другие лежали без движения, как пустые оболочки.

Маша, прижавшись к стене, с усталостью посмотрела на Нестерова, который выглядел не менее измотанным. Они не могли найти выход. Коридоры, казалось, водили их по кругу. То и дело они упирались в тупики, заваленные обрушившимися перекрытиями или закрытыми дверями. Иногда, проходя через очередную секцию, они слышали тихие шорохи или странные металлические звуки.

Несколько раз они возвращались в огромный зал с существом в красной мантии. Он всё так же неподвижно висел в центре помещения, высокий и устрашающий. Лицо, скрытое тенью капюшона, казалось невыразимым и равнодушным. Они не знали, что это существо может сделать, и не решались подходить ближе. Маша чувствовала ледяную дрожь каждый раз, когда они входили в этот зал, но выбора не было — корабль словно пытался направлять их обратно, замыкая их маршруты. "Что у него на уме?" — думала она каждый раз, глядя на странное создание, пытаясь уловить малейший намёк на враждебность или интерес.

Чувство безысходности нарастало, они потеряли счёт времени. Тусклый свет не давал понять, когда наступает день или ночь, а механические шаги клонов тянулись нескончаемой чередой. Неделя? Месяц? Может быть, уже прошёл год? Внутри бушевала пустота — это не было обычное истощение, а какое-то неизбежное погружение в неизвестность. Корабль казался ловушкой, где время остановилось и слилось в один зеленый день.

"Мы вообще выберемся отсюда?" — тихо спросила Маша, глядя на очередной тупик.

Сверхразум позволил им выжить. В их сознание он вложил одну единственную мысль: "Бороться". Если они смогут доказать свою силу, свою способность преодолеть трудности, то Сверхразум покинет их мир и улетит, оставив человечество в покое. Но по мере того, как часы превращались в бесконечные дни, это обещание казалось всё более иллюзорным. Что-то в словах Сверхразума звучало как насмешка, как испытание, которому невозможно соответствовать.

Корабль, на котором они оказались, пережил катастрофические разрушения. Целые секции были разорваны пополам, как будто кто-то пытался вырвать их изнутри. Тяжелые перегородки были изогнуты и скручены, оставляя за собой зияющие дыры, которые вели в чёрную пустоту космоса. Воздух в некоторых частях был густым, как будто насыщен едкими химическими парами, и при каждом вдохе их легкие обжигало, заставляя кашлять. Свет в большинстве коридоров был настолько слабым, что приходилось ориентироваться на ощупь, прижимаясь к стенам, чтобы не потеряться среди теней. Иногда пол под ногами внезапно исчезал, открывая гигантские дыры, где металл обрушивался вниз в глубины корабля.

Маше и Нестерову казалось, что о них все забыли. Клоны продолжали свои бессмысленные действия, словно никто не проинструктировал их, что делать в случае катастрофы. Разрушенные консоли испускали только случайные сигналы, мигающие лампочки напоминали о когда-то работающих системах. Шум ремонтных дронов давно затих, и теперь только скрип металла и свист ветра в трещинах корабля раздавались эхом по залам.

Каждый шаг казался тяжелее предыдущего, каждый новый коридор — тупиком или повторением предыдущего. Чем дальше они шли, тем больше усиливалось чувство безысходности. Слова Сверхразума о борьбе и победе теряли всякий смысл, как будто это было просто частью великого эксперимента, без цели и смысла. Что, если всё это было ложью? Какое значение имеет их жизнь для существа, способного уничтожать миры, как спички?

Невозможно было избавиться от ощущения, что корабль — это и есть их тюрьма, и что Сверхразум не просто наблюдает за ними, а изучает каждую их реакцию, тестируя пределы человеческой воли.

Нестеров лежал на холодном металлическом полу, глядя в сторону, где по приглушённо освещённому коридору двигался очередной клон. Существо было высоким, примерно двух с половиной метров, с кожей неприятного синего оттенка, блестящей под тусклым светом. Его ноги привлекли внимание Нестерова: они имели два сустава — первый походил на человеческий, а второй был выгнут в обратную сторону, из-за чего клон двигался странно, словно хромал на обе ноги. Походка его была отрывистой и рваной, будто каждое движение давалось с трудом.

Клон, наконец, добрался до Нестерова и замер, слегка покачиваясь, как если бы балансировал на своих нестандартных конечностях. Нестеров не мог отвести взгляд от его изогнутых ног, чувствуя одновременно отвращение и странное любопытство. Существо наклонило голову, словно оценивая свою цель.