Он возвышается надо мной, его грудь вздымается и опускается, когда он сокращает расстояние между нами, останавливается передо мной и тянется к одной из моих косичек. Он снимает завязку и распутывает мои волосы, перетирая пряди между пальцами, подносит их к носу, вдыхает и закрывает глаза.

Нормальность для нас давно ушла в прошлое, потому что мне нравится, когда он так делает. Это успокаивает его, и почему-то меня это тоже успокаивает. Однажды я попыталась сменить шампунь с клубничным запахом, а он выбросил мой новый в мусорное ведро и наполнил мою ванную комнату запасом того, который он любит.

— Почему ты сделал это сегодня?

Я шепчу, мой голос дрожит, когда я смотрю на него сквозь ресницы. Его высокий рост, мускулы и ямочки... Я ненавижу тот факт, что он мой брат. Почему он не может быть просто братом подруги или человеком, с которым я случайно познакомилась?

Я начинаю понимать, что, возможно, влюбилась в Малакая - мир должен сожрать меня и выплюнуть в космос, потому что какого черта?

Его молчание становится оглушительным, дыхание начинает успокаиваться после энергичной тренировки.

— Мама сказала, чтобы я поговорила с тобой кое о чем.

Он слегка наклоняет голову, отпускает мои волосы и отступает назад.

— Она считает, что тебе нужна помощь. Психотерапевт и лекарства.

Он слизывает соленый пот со своих губ и достает свежее полотенце, перекидывая его через плечо. Поворачивается ко мне спиной, и мой взгляд устремляется на него. У него красивая спина, татуировка на ребрах, идущая вверх по спине и через плечи.

Она еще свежая - несколько дней назад я ходила с ним делать ее и почти шесть часов читала книгу, пока он не сводил с меня глаз. Я спросила, не больно ли это, но он покачал головой.

Я бы скорее воткнула булавки в глазные яблоки, чем сделала татуировку. Кому хочется снова и снова колоться иглами? Нет, спасибо.

В тот вечер, когда мы смотрели фильм, он сказал мне, что найдет татуировочный пистолет и нанесет свое имя на мое бедро, а затем продолжил тискать его и заставлять меня визжать, когда он начал щекотать меня. В итоге я разочаровалась и сжала бедра вместе, пока мы смотрели фильм.

Абсолютно нормальное поведение брата и сестры.

Мне нужен такой игривый Малакай, а не тот, который уходит от меня в ванную, чтобы включить душ. Он заходит обратно, наклоняется над стеклянным аквариумом, чтобы проверить своего тарантула.

Он поднимает голову.

— Иди сюда.

Я нерешительно иду вперед и стою рядом с ним, наблюдая за тем, как восьминогий зверь скрывается в норе. Но тут Малакай протягивает руку, чтобы схватить зверька и позволить ему переползти на свою ладонь, и я пытаюсь отступить, но он хватает меня за запястье, чтобы остановить моё движение.

Темнота в его глазах удерживает меня на месте, мое тело дрожит, когда он манипулирует моей рукой, чтобы поднять ее ладонью вверх.

Паук у него на тыльной стороне ладони, когда он показывает мне жест.

— Ты идешь на свидание с этим придурком?

Я прикусываю губу.

— Мне нужно. Мама назначила ужин на выходные.

Его ноздри раздуваются. Он снова показывает.

— А другой парень?

Мой смешок получился громче, чем предполагалось.

— Ты уже знаешь, что я должна. Видимо, так поступают женщины Визе. Я не могу отказать.

Его челюсть щелкает, и я вскрикиваю, когда он хватает меня за запястье.

— Пожалуйста, не надо, - умоляю я, едва удерживаясь на месте, пока паук ползет по его руке, поднимается по предплечью и обратно поселяется в его ладони. —Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не надо.

Малакай пытается положить ужасную тварь мне на ладонь. Я вовремя отдергиваю руку, и она падает на пол. Вскрик, который я издала, когда он бросился к моим ногам, вибрирует в моих ушах, когда я бегу в другой конец комнаты и бросаюсь на его кровать.

Я все еще кричу, когда Малакай забирается на меня сверху и закрывает мне рот рукой, впиваясь пальцами в щеку. Он подносит палец к губам, приказывая мне замолчать, но все, на чем я могу сосредоточиться, - это его тело, лежащее поверх моего, и его твердость, прижатая к моему внутреннему бедру.

Он... твердый. Возбужден.

Его твердый член прижимается ко мне.

Ко мне. К его сестре.

Я задыхаюсь, напрягаюсь, чтобы не двигаться, не дышать, когда чувствую, как он дергается. Его челюсть сжата, глаза прикрыты, когда он смотрит на меня сверху вниз.

Я пытаюсь что-то сказать в его ладонь, но из меня вырывается только приглушенное хныканье.

Он становится тверже?

О Боже.

Не желая указывать на очевидное, потому что он, возможно, даже не хотел быть твердым, не чувствуя, как поднимается жар между нами, как меняется энергия в комнате, когда мое собственное возбуждение покрывает мои трусики, и потому что мой рот прикрыт, я поднимаю руки, чтобы показать.

— Я не буду кричать.

Он снова дергается и, прежде чем слезть с меня, надавливает так, что его член упирается в мой клитор, и я прикусываю щеку, чтобы подавить стон.

Больна, я чертовски больна. Он не хочет этого делать, но вот я здесь, возбужденная и желающая, чтобы брат снова надавил своим членом мне между ног. А как это было на ощупь? Он хорошо владеет собой, это точно.

Я сажусь и собираюсь сказать ему, что буду спать в своей комнате, если он хочет, но мои слова теряются, когда я вижу толстый контур его члена сквозь шорты. Малакай даже не пытается скрыть это, так как музыка все еще играет на заднем плане, а его тарантул ползет по руке к плечу.

Я поднимаю глаза к его лицу, и мне кажется, что он поймал меня на том, что я смотрю на его член. Он только что застал свою младшую сестру, пускающую слюну из-за его размера. Может ли эта ночь стать еще хуже?

Он наклоняет голову, его руки сжимаются в кулаки, прежде чем он их поднимает.

— Ложись в постель. Я приду через минуту.

Он жестом показывает на мою сторону кровати и отворачивается, кладет своего паука обратно в аквариум и направляется в душ.

Мою кожу покалывает, а бабочки сходят с ума, мои бедра трутся друг о друга, пока я лежу под одеялом и жду. Оно пахнет им, а при том, как я себя чувствую, этот запах только усугубляет мое состояние. Я просовываю руку между ног, издавая тихий стон, когда провожу пальцем по своей влажной поверхности. Пристально глядя на дверь в ванную, где он стоит голый и мокрый, я представляю его на себе, когда погружаю в себя два пальца.

Дверная ручка покачивается, и я вытаскиваю пальцы, желая продолжить, но останавливаюсь, когда он выходит из ванной в новых шортах, вытирая полотенцем свои черные волнистые волосы, а затем бросая его в корзину для белья.

Он забирается в кровать рядом со мной, берет пульт и включает телевизор. Его колено задевает мое, и он не отдергивает его, а его бедро прижимается к моему, и мне интересно, знает ли он, что мои пальцы все еще влажные, или что моя киска сжимается, не желая ничего, нуждаясь в чем-то.

В нем.

Мне хочется дать себе пощечину.

— Обещай, что больше никого не будешь бить.

— Нет, - показывает он.

Скрестив руки, я отстраняюсь от него, но вскрикиваю, когда он хватает меня за колено и тянет назад.

— Перестань вести себя как ребенок.

— Каждый раз, когда ты на кого-то нападаешь, мама, наверное, попытается устроить мне свидание. Она отчаянно хочет, чтобы я вышла замуж молодой, потому что она это сделала.

Он переводит взгляд на меня.

— Сколько свиданий она устроила?

— Пока что я была на четырех. Осталось два. Ура.

Он выпрямляется.

— Пока? Ты уже ходила на свидания?

Я закатываю глаза и хмыкаю.

— Мне восемнадцать.

— И что? Ты трахалась с ними?

Я задыхаюсь.

— Я не буду говорить об этом с тобой!

Он пытается показать мне жестом что-то, но я хватаю его за руку, переплетая наши пальцы.

— Смотри фильм, Малакай, или я вернусь в свою комнату.