Я восхищённо вздохнула, не в силах оторвать глаз. Почему раньше я не видела этой изумительной красоты?

Солнце успело взойти, когда я, наконец, очнулась и вспомнила, для чего пришла на побережье.

Ухватив покрепче копалку с крючьями, я решительно скинула с ног кроссовки и осторожно вошла в воду.

Могла бы и не осторожничать – рыба вовсе не стремилась подплывать к берегу. Я ей была не интересна. Зато я снова зависла. Вода была такой упоительно чистой, что я залюбовалась, а после вспомнила, что вчера легла спать даже не умывшись, и решила наверстать упущенное.

И как же здорово, что здесь можно было не думать о том, что у меня с собой нет купальника. Я разделась на песке и аккуратно сложила одежду, а в следующую секунду уже плескалась в чудесной тёплой и чистой воде голышом. Жаль, что пить эту чудесную водичку было нельзя. Ну ничего, если не удастся выследить рыбу, пойду искать пресную воду. Должен же быть источник, если здесь до меня жили люди.

Я нырнула, легко достав ровное песочное дно, но тут же вынырнула, решив, что увлекаться не стоит. Приоритеты выстроились по порядку: пить, есть, а потом уже начинать делать то, ради чего меня сюда закинули.

Однако на берегу меняя ждал сюрприз. Моей одежды на том месте, где я её оставила, не оказалось!

Я испытала настоящий шок и кинулась было назад в воду, чтобы хотя бы так прикрыться, что, вообще-то, было проблемой при такой прозрачности воды. Однако никто не показался из близкого леса, зато краем глаза я уловила какое-то движение слева, и, быстро повернув голову, увидела нечто маленькое, кругленькое, и зелёненькое, улепётывающее в лес. За этим неведомым зверушкой тащилась растянутая по песку простыня. Ах ты ж, и здесь одно ворьё!

Выскочив из воды, я кинулась за воришкой в чём мать родила, справедливо рассудив, что при угрозе остаться без кроссовок и единственных трусов не время думать о приличиях.

Заметив погоню, крохотное животное испуганно пискнуло, но и не подумало бросать добычу. Наверное, я схватила это мохнатое чудо-юдо слишком сильно, потому что писк стал просто оглушительным.

- Воровать нехорошо! – строго сказала я, вырывая из загребущих лап свою тогу. И сурово встряхнула малыша, стараясь не поддаться жалости. – Где остальное?

Не знаю уже, понял ли он что из того, что я сказала, но расплата за мою вынужденную грубость пришла, откуда не ждали. Щиколотку пронзила острая боль, и от неожиданности я заорала, выронив мохнатого воришку.

Только бы не змея!

Но, похоже, это были взрослые сородичи малыша – гораздо более крупные и решительно настроенные. Подхватив несмышлёныша, они рванули было в чащу, но мне нельзя было раскидываться немногочисленной одеждой и обувью, потому я нагнала их в два прыжка.

Терпеть не могу шантаж, но в тот момент я постаралась не показать, как мне противно. Рука нырнула в гущу мохнатых тел и выхватила малыша.

- Хоть загрызите! – сердито сказала я. – Если не вернёте то, что украли – прощайтесь со своим детёнышем.

Взрослые особи возмущённо запищали, но хоть не кинулись кусаться. По этим унылым мохнатым мордам было видно, как противна им сама мысль, что придётся вернуть законную добычу.

- Ну?! – припугнула я, поднимая малыша повыше, и незаметно поддерживая свободной рукой, чтобы он, чего доброго, не шлёпнулся с высоты.

Совещание среди его мохнатых соотечественников закончилось тем, что от толпы отделились два шустрых малька чуть покрупнее задержанного и утрусили в лес. Они скоро появились, таща в зубах по кроссовке, и я должна была признать, что зверушкам не чужд интеллект: в один башмак было заткнуто моё потрёпанное бельё, в другой – скомканная футболка. Вот паразиты!

Но выбирать не приходилась. Аборигены были хоть и мелкие, но толпой могут и загрызть. Пришлось простить небрежное отношение к моим последним тряпкам.

- Всё! В расчёте! – сказала я, ссаживая мелкого воришку на землю.

Мохнатая толпа тут же сомкнулась, закрывая малыша от моих глаз, и я с уважением признала, что своих здесь не бросают.

Этот инцидент отнял у меня немало времени, но, едва мои недавние противники скрылись в лесу, я снова вспомнила о делах насущных. Желудок сводило от голода, и пить тоже хотелось нестерпимо. Вот же глупая, посетовала я на себя. Надо было обманом заставить этих мохнатых отвести меня к ручью!

Надевать на себя изжульканное бельё было неприятно, но я утешала себя тем, что лишилась бы и его, если бы ещё пару минут поблаженствовала в воде. Так что пора уже перестраиваться и привыкать к суровым будням необитаемого острова.

Прежде чем отправиться в лес на поиски воды, я отыскала неподалёку от пляжа подходящую палку. Змеи – они везде змеи, даже на волшебном Острове. Буду стучать по земле, чтобы разбегались с моей дороги. Что буду делать, если у какой-нибудь змеюки окажутся на меня другие планы, старалась не думать.

Следующий час я упорно пробиралась сквозь заросли, наклоняясь, протискиваясь, перелезая, шлёпая мошкару, которая, как ни странно, совсем отсутствовала на огороде, зато вполне себе вольготно жила здесь, в лесу.

Руки быстро покрылись волдырями и чесались, но я терпела, стиснув зубы. Где-то я слышала, что во влажном климате любая самая маленькая ранка легко загнивает, и потом мучительно долго заживает. Тем более, что на моей ноге уже имелся след от зубов мохнатого аборигена.

«Гейра», - поправил голос в моём мозгу. Со мной снова говорил Остров.

Гейр? Где-то я уже слышала это слово.

Ах да, от желтоглазого! Кажется, он наказывал, чтобы ни одно из семян не досталось гейрам, и теперь я его прекрасно понимала: эти мелкие пакостники вынесут всё, что на мгновение выпустил из рук. Так, стоп: а где я оставила семена? Вспомнив, что в спальне, немного успокоилась. Вход-выход на огород только что не запоролен, так что поживиться семенами, пока они в доме, вряд ли удастся. А вот на улице придётся держать ухо востро: в карман их насыпать, что ли?

Представив, как копаю в джинсах при местной жаре, поморщилась. Да и доставать семена из кармана и не просыпать – тот ещё квест. Ну ничего, сделаю себе какую-нибудь торбочку из простыни на пояс – как-нибудь выкрутимся.

За раздумьями даже голод отступил, но журчание воды я уловила сразу. Ручеёк выбивался из невысокой округлой скалы, и этот тугой узелок воды, вскипающий, после того как выбрался на поверхность, показался мне самым прекрасным зрелищем. Не помню, когда я так радовалась. Жадно припав губами, я глотала, захлёбываясь, удивительно вкусную воду, и никак не могла оторваться.

Когда зубы уже заломило от ледяной воды, я наконец, отвалилась, как напившийся клещ, и некоторое время отдувалась, с сожалением поглядывая на родник: набрать воды было не во что, а что пить захочется снова и очень скоро, я не сомневалась. Что ж, придётся ещё раз провести ревизию кухонной посуды, авось и найдётся что-то подходящее. Мою эйфорию от того, что я нашла источник, было не перебить мыслями о том, как трудно к нему пробираться. А вот найду ли я отсюда путь к дому – это вопрос.

Через некоторое время оказалось, что вряд ли. Деревья казались одинаковыми, и, пытаясь выйти к океану, я только заплутала ещё больше. Зато мне попались заросли какого-то ягодного кустарника.

В моей прежней жизни я ни за что бы не стала рвать незнакомые ягоды. А сейчас рука потянулась сама, и опомнилась я только когда набила полный рот и жадно проглотила оказавшуюся безвкусной массу. Ох ты ж! Я вытаращила глаза, едва не подавившись. Непрожёванный комок буквально застрял в горле. Зелёные ягоды вязали почище нашей черёмухи или черноплодной рябины. Кое-как проглотив комок и отплевавшись от остатков, я осмотрела куст уже внимательнее и обнаружила, что с другого края ягоды были мягче на ощупь – видно, сюда доставало больше солнца, и они понемногу начали поспевать.

Осторожно попробовав одну, я уверилась в своих предположениях. Уже не так похоже на сырую картошку, даже чуть-чуть сладко. Ягоды и на вид были гораздо светлее их зелёных собратьев. Надо бы набраться терпения на несколько дней, пока куст дозреет, но я была такой голодной, что выбрала самые мягкие и жадно засунула в рот. Ещё не факт, что получится выйти к этому месту в следующий раз.