Продираясь сквозь заросли, я жалела, что у меня нет мачете. В фильмах они очень помогали прорубать дорогу в густом тропическом лесу.

Прошло немало времени, пока, в конец обессиленная, я вышла на некое подобие поляны.

Трава и здесь сплеталась густыми верхушками, но казалось, что когда-то давно люди срубили деревья на небольшой площадке и тщательно выкорчевали все пни, чтобы не дать укорениться случайному ростку. Зачем это было делать, я поняла, когда увидела неказистое строение, чудом сохранившееся в центре. Нет, на дом оно не было похоже – ни один брошенный дом не сохранился бы в этом влажном климате. Скорее, это был подземный ангар, закруглённый и поросший травой, вход в который закрывала удивительно добротная дверь.

Удивительно, как ещё дерево на ней не превратилось в труху. Я осторожно приблизилась и потрогала пальцем тёплую гладкую поверхность. Что это – морёный дуб или самшит? Что бы это ни было, но дверь отреагировала на моё прикосновение странно.

Мои пальцы кольнули быстрые мурашки, а потом дверь, казавшаяся неприступной твердыней, тихо растворилась.

Не могу сказать, что я обрадовалась. Входить было страшно. И то, что дверь открылась сама собой, вызывало подозрение, как будто кто-то неизвестный заманивал, заставлял поступать так, как было нужно ему.

Я ещё немного постояла, а потом, решившись, всё же шагнула внутрь. Если уж на то пошло, то, забрасывая меня на этот Остров, моего мнения тоже никто не спрашивал. Надо было хотя бы разобраться, чего от меня ждут.

Дом вовсе не начинался сразу от входа, от дверей вёл немного вниз узкий коридор, который понемногу расширялся, чем ниже я спускалась. Жара отступила, по сравнению с поверхностью, здесь было даже слишком прохладно.

Чем дальше от дверей я уходила, тем больше понимала, что та открывала вход вовсе не в дом, а в какой-то переход. Хорошо, что короб был лёгким, потому что идти пришлось далеко.

Через некоторое время я задумалась, почему прекрасно вижу и выдолбленные в породе стены, и шершавый пол, ведь никакого освещения здесь не было, а от входа я уже ушла так далеко, что солнечный свет сюда не проникал. Я даже не могла сказать, что сами стены светились. Я просто видела дорогу.

Этому не было объяснения, или, вернее, рядом не было того, кто смог бы мне объяснить все те странности, что со мной происходили. Но раз можно путешествовать на бумажном кораблике, почему нельзя видеть в темноте? Удивительно, но такое простое решение меня вполне устроило. И мне сразу стало спокойнее, как будто, приняв, что на свете существуют явления, не поддающиеся простой человеческой логике, я перестала чувствовать себя сумасшедшей и переживать по этому поводу.

Всё может быть, вот и всё.

Хотя того, что произошло дальше, я всё-таки не ожидала. В моём заднем кармане что-то зашевелилось, и я подскочила. Первой мыслью было, что завибрировал телефон. Я дико обрадовалась, но тут же вспомнила, что телефон я убрала в короб с семенами. И тут мне стало так страшно, что, вспоминая позже, как быстро я выпрыгнула из мокрых джинсов, оставшись при этом в кроссовках, мне не верилось, что такое возможно.

Отшвырнув их от себя, как ядовитую змею, я для надёжности попятилась прочь, и, наверное, так и убежала бы без штанов, но тут из заднего кармана послышалось жалобное: «Мяу!»

Я недоверчиво замерла. Какое такое мяу? Откуда взяться кошке…в моём кармане?

Наверное, если бы джинсы зашипели по-змеиному, или зарычали, я бы не решилась к ним подойти. Но жалобный кошачий писк заставил меня решиться. Я была слишком одинока, чтобы разбрасываться такими возможностями. И пусть остатки разума предупреждали, что в плотно прилегающий карман никак не поместится даже маленький котёнок, я всё же решила проверить.

И по-дурацки разулыбалась, когда малыш выполз мне на руки.

Я сразу вспомнила, что эта крохотная игрушка тоже стояла на столе желтоглазого, выгибая спинку и мурлыча, как настоящий живой котёнок. Но сейчас малыш был вовсе не из бумаги, а самый что ни на есть настоящий: крохотные лапки умилительно разъезжались, круглая голова топорщилась задорными усами, маленькие ушки прижались, когда я осторожно погладила между них пальцем.

Окрас у него был самый непритязательный, но эта пушистая серая шкурка показалась мне самой красивой. И весь он был лучшим котёнком на свете!

Пожалуй, тот миг, когда я поняла, что я наконец не одна, был самым счастливым за весь этот непростой день.

- Мааленький! – нежно сказала я, касаясь носом пушистой шёрстки. Малыш смешно фыркнул и потерся спинкой. – Откуда ты взялся? Я ж тебя даже в руки не брала!

Конечно, он не ответил, хотя и, несомненно, был волшебной кисой. Но даже если этот малыш окажется шпионом желтоглазого, я была ему благодарна.

Теперь я была не одна, и моя растерянность уступила место мыслям о том, чем кормить этого крошку. Надо было срочно искать жильё и…корову? Не мышей же он ест, такой маленький, а о вкусных мясных паштетиках оставалось только мечтать.

Мысль о кошачьем корме вызвала голодный спазм. Я снова вспомнила, что и сама давным-давно ничего не ела, но если я, вполне упитанная девица, могла запросто протянуть некоторое время на собственных жировых запасах, то этого малыша надо было кормить срочно. Если он умрёт от голода, я этого не переживу.

Держа одной рукой котёнка, я бросила джинсы на короб – натягивать их мокрыми не было никакого желания, подхватила короб свободной рукой и поспешила вперёд с твёрдым намерением куда-нибудь да выйти и найти еду.

Скоро подземный ход стал более ровным, а потом и вовсе повёл куда-то вверх.

- Кажется, мы скоро снова выйдем на поверхность, - сообщила я котёнку.

По-моему, он был со мной вполне согласен. Малыш вообще был очень спокойным. Ангельский характер, если учесть, что ему пришлось пережить, когда я сначала ёрзала по палубе тем самым карманом, в котором он сидел, а потом плыла к берегу. Меня утешала только мысль, что тогда котёнок был бумажным.

Я криво усмехнулась, подумав о своих мыслях. Удивительно, как ровно я воспринимала весь тот бред, что со мной творился.

А может, желтоглазый не врал, и я действительно эта самая светло-тёмная магиня, и сейчас во мне говорят гены? Ага-ага. Именно светло-чёрная. Очень логично!

Я невольно хихикнула. Однажды мой младший брат решил попугать меня перед сном. Он старался изо всех сил, рассказывая историю о чёрном-чёрном лесе, в котором стоит чёрный-чёрный дом. В этом чёрном-чёрном доме была чёрная-чёрная комната, в которой, соответственно, стоял чёрный-чёрный стол. На чёрном-чёрном столе лежала чёрно-чёрная бумага, а на этой чёрной-чёрной бумаге было написано чёрной-чёрной ручкой… В тот миг, когда брат готов был со всей дури заорать что-то типа: «Отдай моё сердце!», я сбила ему всю малину, воскликнув: «А на чёрной бумаге чёрную ручку не видно!» «А ручка была светло-чёрная!» - быстро сориентировался брат.

Этот светло-чёрный цвет на долгое время стал мемом в нашей семье. И сейчас я улыбнулась, вспомнив тот случай. Что бы со мной ни случилось дальше, я абсолютно точно знала – чёрный не бывает абсолютно беспросветным.

И пусть я сейчас голодна и напугана – за ночью обязательно наступит рассвет!

Ход вывел меня на поверхность.

Подсознательно я ожидала этого – идти уже давно стало труднее, как бывает, когда поднимаешься наверх. Другое дело, что логика создателя этого подземного лабиринта была мне непонятна. Я-то уже настроилась увидеть под землёй что-то необыкновенное, ан нет – это оказался обычный подземный переход. Хотя задумка была неплоха – вместо того, чтобы каждый раз отвоёвывать у буйной природы зарастающую дорогу, построить её под землёй.

А вот когда я увидела, куда меня привела эта тайная тропа, на мгновение застыла на месте, открыв рот.

Прямо передо мной стоял дом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он очень старый. Но, как ни странно, не ветхий. В смысле, крыша его, кажется, была вполне цела, а окна не разбиты. Большего мне сейчас и не требовалось.