Я старательно выписала в тетрадь название семян, и ручку заодно проверила. Писала она хорошо, надеюсь, стержень не закончится быстро.

Так, а как их садить? Семена выглядели совсем сухими, а что, если они и не всхожие совсем? Я улыбнулась, вспомнив свою деревенскую бабушку. Помнится, она носила семена огурцов, завёрнутые во влажную тряпочку, на груди, и огурцы у неё были самые вкусные в деревне.

Я так не смогу, бюстом не вышла, но, может быть, завернуть их во влажную тряпочку и положить на солнце? А как проклюнутся, посадить?

Замачивать все семена сразу не рискнула – а вдруг всё испорчу? Взяла понемногу каждого вида и решила дождаться утра, чтобы решить, что делать с остальными.

Дело оставалось за малым – вскопать землю под грядки.

Ох, как же мне не хотелось выходить под солнце, да ещё с лопатой! Своей дачи у нас не было, и копать раньше никогда не приходилось. Хорошо хоть, земля оказалась лёгкой, не утрамбованной, хотя буйно растущая трава своими корешками существенно затрудняла копку. Моя деревенская бабушка всегда выбирала траву, чтобы сорняки не оставили семена.

Я решила, что и так сойдёт. Солнце жаркое, сама засохнет. Если я ещё буду выбирать каждый корешок, моя посевная растянется на неделю.

Копка оказалась нелёгким занятием. Я обливалась потом, даже с носа то и дело срывались капли. Это ещё хорошо, что я приспособила кусок простыни из-под ягод вместо банданы, а то бы ещё и глаза заливало. Очень скоро силы как-то резко закончились, и я решила посидеть в теньке и напиться.

Тут и выяснилось, что заимела первые трудовые мозоли. С досадой разглядывая пузыри, которые весьма ощутимо саднили, я пошла в дом, чтобы забинтовать ладони. Не хватало ещё, чтобы пузыри лопнули – тогда я и вовсе не работник, и с надеждой посадить семена в срок придётся попрощаться.

Пыхтела я долго, и кое-как обмотала руки тряпкой. Эх, где же наши хозяйственные магазины с перчатками на любой вкус? Однажды мы с подругами смеялись над перчатками с когтями-лезвиями, и все их перемерили, представляя себя толи человеком-Росомахой, то ли Фредди Крюгером.

Будь у меня такие перчатки, я бы и копать огород не стала – просто проковыряла бы в земле лунки и бросила семена.

Мысль о лунках ввергла меня в уныние. Никаких лунок не хватит, чтобы посадить все семена! Но обязательным условием желтоглазого было посадить их максимум через три дня. Иначе, по его мнению, мне грозит голодная смерть.

Правда, не факт, что из этих семян вырастет что-то съедобное. Очень уж они маленькие и противные на вкус. При одном воспоминании, как я пробовала их жевать, снова накатила тошнота. Ладно, не буду огорчаться раньше времени, я помню, когда-то удивилась, что семена моркови такие крохотные. А вон какая вырастает морковища! В деревне у бабушки её приходилось копать лопатой, и мне казалось, что корни достают до центра земли.

Сейчас бы сюда такую восхитительно сладкую, оранжевую… «Стоп! – сурово приказала я себе. – У тебя есть ягода».

А морковка…она будет в другой жизни. Обязательно будет! Если я отсюда выберусь.

Напившись воды и закинув в рот горсть ягод, я снова поплелась на огород. Надо было вскопать как можно больше сегодня, потому что завтра, чувствую, я не смогу ни согнуться, ни разогнуться.

Теперь я берегла руку и следила, чтобы не сбить её ещё больше. Хватило меня только на пару часов, и, малодушно решив, что у меня есть ещё третий день, я отправилась отдыхать.

Я так устала, что даже есть не хотелось. Сейчас бы искупаться! Я пропотела, а сверху на влажную кожу прилипла земля. Представляю, как я выгляжу – чернее трубочиста. И само ощущение грязи прямо-таки физически меня мучило.

Телефон, батарея которого странным образом всё ещё не сдохла, показал мне себя во всей красе. Я скорчила чумазую рожу и щёлкнула себя на память.

- Я купаться, - предупредила я Драко. – Нет, тебе со мной нельзя. Там водятся эти…гейры, они уволокут тебя к себе, и я не смогу тебя найти.

Котёнок презрительно фыркнул и направился к двери, но я решительно завернула его назад. Ещё не хватало, чтобы эти мохнатые воришки упёрли моего единственного друга. Это тебе не бельё или простыня.

На всякий случай взяла с собой копалку и направилась в тоннель. Так прохладнее, да и спокойнее. Колотить по траве, распугивая змей, у меня сейчас просто не было сил.

Из одежды на мне была только простыня и кроссовки. Они уже высохли, хоть и несколько покоробились. Ни к чему подвергать опасности вещи, в которых мне ещё домой возвращаться. А простыню я замотаю тюрбаном на голову. Хорошо бы поставить сверху кроссовки, но так велика была вероятность утопить их во время купания. Придётся оставить на берегу и следить в оба.

Выйдя на берег, я поняла, что простыня тоже останется на песке. Надо было во что бы то ни стало охладиться целиком, с головой, которая так нагрелась, что мозги были готовы закипеть.

- Предупреждаю! – громко сказала я. – Попробуете ещё раз упереть вещи – найду ваше гнездо и разорю к чертовой матери!

Ответом мне была тишина, но я всё же склочно сказала:

- Я предупредила!

Скинула простыню и гордо вошла в воду, стараясь не поёжиться от ощущения взгляда, с досадой смотрящего мне вслед.

Купалась я в этот раз предельно осторожно – знала, что рискую остаться голышом. Сначала отмыла на мели грязные руки и ноги, присела, чтобы намочить голову, а когда вынырнула, сразу увидела, что уже не одна.

Гейр, который сидел на песке в некотором отдалении от моих вещей, старательно делал вид, что они его не интересуют и преданно таращился на меня своими глазами-пуговками.

- Ах ты ж! – рассвирепела я. – А ну брысь отсюда! Я кому сказала!

Шарик чуть съёжился, но не сбежал, только чуть отодвинулся от моих вещей подальше.

Так, интересно! Кажется, ко мне прислали парламентёра!

- Ну и что тебе надо? – недружелюбно спросила я, усевшись на простыню и стараясь не обращать внимание на то, что я голая.

Гейр завозился, чуть сдвинулся и открыл какой-то крупный тёмно-фиолетовый плод. Я как-то сразу поняла, что тот не просто съедобный, но и вкусный. Пахло одновременно клубникой и чуть-чуть дыней. Я даже заметила, что примятый мохнатиком плод слегка треснул и сочится по ранке сладким соком.

Рот наполнился слюной. Я даже сказать не смогла сразу, только протянула руку в немой мольбе: «Дай!»

Гейр тут же уселся мохнатой попой на плод.

- Раздавишь же! – возмутилась я. – Слушай, а покажи, где ты его сорвал?

Мне вдруг показалось, что зверёк покачал головой. Ух ты! Они, похоже, и правда разумные! Не как приматы, конечно, но этот представитель гейрской общины явно пришёл с обменом.

Я вздохнула.

- Я не могу тебе отдать простыню, даже не проси. Понимаешь, мы, люди, не покрыты шерстью, и не можем ходить голышом под таким солнцем.

Как будто дело только в этом! Я представила себе скандинавов, рассекающих по улицам без одежды и улыбнулась. Вот ведь как объяснить этому мохнатому чуду, что у людей так не принято?

- Но если ты дашь мне откусить, я, так и быть, оторву тебе ленточку от простыни.

Гейр задумался. Ей-богу, я разглядела в круглых глазах и сомнение, и какую-то тоскливую безнадёжность.

- У меня вообще-то ягоды есть, - независимо сказала я. – Просто попробовать хотела.

Мохнатый шарик вздохнул и отодвинулся, но, стоило мне потянуться к плоду, закрыл его собой.

- Ах, да, - сделала я вид, что просто запамятовала. – Ленточка.

Рвать простынь было жалко. К тому же, оторвать по краю у меня не получилось. Оторвалась не совсем ленточка, а совсем себе полоса, хоть и узкая, значительно укоротившая мою тогу. Я смотрела на неё с откровенной жалостью, и гейр, решив, что я передумала, вдруг уцепился за край мохнатой лапкой и осторожно потянул к себе, одновременно подпихивая ко мне спелый плод.

Надо было спасать мой ужин, пока он весь не вывалялся в песке, и я сдалась. Больше на шантаж не поведусь. Если фрукты растут на острове, и эти малыши при своём скромном росте смогли их добыть, значит, смогу и я. И найти, и сорвать!