– Вот так… – Она закивала, поджимая жалобно губы. – Ну… Свою часть договора ты выполнил, значит. Подожди здесь, я вынесу тебе еды. Как и обещала.

Йенс, что ему несвойственно, впал в ступор. Стал размышлять туго. Мычал, как бык. Дожидаться от него вразумительного ответа девчушка не стала и просто спустилась вниз. Вервольф поджал губы, покачал головой, потоптался на месте, как вдруг сорвался и стал ходить от одного края проема к другому, как неприкаянный.

Разум его осаждали самые разные мысли. Главным образом, насчет истории, к которой он ненароком приобщился. Хотел бы он обойти эту деревушку стороной. Да поздно. В себе и своем пути Йенс был уверен целиком и полностью – за неимением цели как таковой. Но что касается этих двух девочек…

Без родителей. Без какой-либо подмоги. Одни-одинешеньки, долго ли протянут?

«Центиман съел тех двоих в течение часа. Может, двух».

Этот проклятый пик, не ведавший летнего тепла! Йенс не мог поступить там иначе. И дело не в том, что погиб бы сам, а потому что все переменные сыграли против.

Но здесь… Здесь ведь всё по-другому!

Ведь может же егерь на сей раз поступить правильно. Только зачем? Чтобы две души в Поломанном Мире продержались чуточку дольше? Стоит ли игра свеч?

«Если бы люди в своих делах полагались только на здравый смысл, мы бы никогда не построили цивилизацию», – понимал Крёгер.

Оборотень и сам уставился в никуда. Там, в пустоте, его взору предстали две чаши весов. На одной – вольный, одинокий путь в никуда; совершенно бесцельный, едва ли нужный ему, отвыкшему от свободы, которая стала больше бременем. А на другой – героизм ради героизма, чтобы хоть как-то уравновесить перед собой и горой Мидал совершенные за жизнь прегрешения, коих немало.

«По большому счету, мне ли выбирать?»

Зачастую человек не ведает, что творит. Не контролирует себя в те моменты, когда его судьба, начертанная кем бы то ни было, предрешена. Так и складывается жизнь индивида: линии могут быть кривы, хаотичны, но всегда они ведут в точный и конкретный момент, где выбора – настоящего – попросту быть не может.

Кто-то называет это удачей или неудачей. Кто-то – судьбой. Но суть одна.

От экзистенциальных рассуждений о выборе, фактическом и эфемерном, его оторвала возвратившаяся отроковица. Йенс давался диву, ведь она не скупилась на вознаграждение: за спиной волокла целую походную суму самых разных яств.

– Думаю, обиженным ты не уйдешь. Ну… голодным так точно, – усмехнулась она. – Тут тебе и мяса, и сыру, и хлеба сушеного положила. Изюм, инжир, финики. Не знаю, что ты ешь. Дареному коню в зубы не смотрят, правда же?..

Крёгер и сам улыбнулся в ответ. Он кивнул в признательности и напомнил:

– Мы ведь так и не представились друг другу…

– Разве имена теперь что-то значат? – несколько отстраненно озадачилась та.

– Вот именно. Теперь имена точно ничего не значат. Ничьи. Так что называться можно совершенно спокойно.

Девчушка закивала в понимании. Как бы парадоксально ни звучало заявление егеря, она, скорее, соглашалась с ним.

– Соня, – представилась, наконец, выжившая. – Соня и Тоня. Легко запомнить.

– И перепутать, – хмыкнул Йенс незлобиво.

– Это вряд ли, – усомнилась та. Немного замялась, но все-таки подала руку егерю для пожатия. Они скрепили знакомство жестом.

Добрый знак.

Рука у девушки, понятное дело, силой не отличалась. Поэтому егерь жал ее предельно расслабленно, чтобы ненароком не сломать.

– Йенс, – назвался оборотень в ответ.

– Будем знакомы, – резюмировала Соня. – Ну так что, мы в расчете?

– Мы-то – да, – кивнул Крёгер. – Что планируешь делать дальше?

– Спроси чего попроще, м… Йенс, – вовремя поправила себя выжившая.

Она еще несколько раз тихо повторила его имя, пытаясь сообразить, как его правильно произносить. По-лурски звучало элементарно, однако у илантов с этим возникали проблемы на ровном месте.

– И все-таки, – настаивал егерь.

Соня лишь всплеснула руками.

– Мы с родителями думали как раз попытать счастья в том месте, о котором говорил тот друг семьи. Как я поняла, в обиду нас там не дадут. Нашу семью там знают, раз туда убежали многие из тех, с кем мы ходили в одну церковь. Так что направимся с маленькой Тоней туда. Если погода позволит.

«Что ж это за место такое притягательное?»

– А далеко? – уточнил Йенс как бы невзначай.

– Точно сказать не могу. Где-то за Тарсалой, даже за Купольным Лесом. Западные Ларданы, где лес примыкает к горам. Есть там то ли заповедник баронский, то ли промысловые охотничьи угодья. Не суть. Просто… в тех краях стоит лагерь. Или, вернее будет сказать, торговая фактория. Там безопасно, говорят.

– Спустя месяц.

– До сих пор. А идти… – Соня рассмеялась недобро. Взгляд ее был потерянный. – идти больше-то и некуда. Что остается?

– Верно. Мне и самому идти особо некуда. Уже нет. Просто на Север, а там – как уж карта ляжет, – задумчиво бормотал Йенс.

– Звучит многообещающе, – съязвила Соня и сложила на животе ладони.

Крёгер почесал бровь, оттопырив обе.

– А ты дорогу-то хоть знаешь? Справишься, думаешь?

– Знать-то нет, но примерно представляю, – закивала Соня. – Мы неплохо с отцом попутешествовали по Провинции. Ну а прикидывать шансы. Зачем? Только в тоску вгоняют эти… размышления!

– Твоя сестра нуждается в опеке, – начал егерь. – Я не говорю, что тебя не хватит. Просто… помощь со стороны не помешает.

– Это что ж ты предлагаешь? – нахмурилась девчушка.

– Нам, так или иначе, в одну сторону, – с хрипотцой продолжал тот. Совершенно ненавязчиво. – Я могу дойти с вами до этого лагеря, фактории или что там. Просто подсобить, если станет худо. А там уж простимся.

– Зачем тебе это? – не понимала Соня.

– Мне просто не сложно, – парировал тут же Йенс. – А вот тебе остро необходимо.

– В самом деле? – прыснула она угрюмым смехом.

– Ты не унесешь столько припасов, сколько может взрослый человек. Как твоя мать, отец или даже я. Может быть, стреляешь ты хорошо. Но это шумно. А своей расписной рапирой ты мало кого прикончишь. У тебя нет такой силы, какая есть у твоего отца или у меня. В конце концов, заповедник или заказник, плевать, в дикой природе ты можешь заблудиться в трех соснах. Со мной этого не случится. Так что да. Я нужен вам.

– Давай начистоту, Йенс. – Она угрожающе вскинула палец, будто действительно что-то решала. – Я не могу доверять каждому встречному-поперечному. Нет – и все. Да, ты помог. Но я тебя не знаю…

– Я Вас тоже не то что бы очень. И что? – сбрил на корню егерь.

Соня зашипела. Стиснула зубы.

– Заманчивое предложение. Без дураков. Может, мы и споемся. Но учти главное…

– Выкладывай.

– Ты помогаешь – и все. Никакой игры в дружбу или еще что-либо. Просто. Помогаешь. Если что-то в твоем поведении мне не понравится, я буду стрелять. Устраивает тебя такой план действий?

Йенс лишь развел руками. Не так уж это и сложно. Он заявил:

– Я тебе повода не дам.

До сих пор будучи не в состоянии поверить, что вообще подписывается на сомнительный союз с человеком, которого знает меньше суток, Соня закивала, тем не менее. И правда, выбирать было не из чего. Если обращаться к здравому смыслу.

Она резюмировала:

– Поглядим.

Воины Хоругви – это целое военное течение в религии гармонистов. Будто на потоки, делится оно на дюжины орденов, куда входят рыцари-монахи.

Храмовники должны были огнем и мечом нести единственно верную религию заблудшим народам. Расширять Равновесный Мир. Так все и начиналось.

Одни шли на северо-восток, чтобы образовывать языческие племена через веру в Свет и Тьму на Янтарном Берегу.

Другие плыли за Экватор под предлогом возврата священного праха Пророка в лоно Церкви, ради которой Он был предан огню дельмеями.

Разумеется, это была просто экспансия на Восток, чтобы грабить, завоевывать и теснить – адептов Пантеона, лунаритов и огнепоклонников. Любых неверных, что ходят по Святой Земле, где Хроза узрел истину и донес ее до Первых Уверовавших.