Несолоно хлебавши он выпорхнул из пустой кухни в такой же пустой обеденный зал. За окном разливалась пасмурная ночь в ожидании очередного ливня. Гули слегка успокоились и перестали клекотать, однако белёсые глаза по-прежнему отчётливо виднелись в подлеске.

Упёртые твари. Всё также ждут, что всё-таки набьют человечиной нутро.

Как бы ни было темно в столовой, вычислить смотрителя зрительно Альдред бы сумел, равно как и услышать его.

Ничьи ноги не торчали из-под портьер, где их задвинули. Ничей силуэт не чернел за белым тюлем, никто не сопел носом и не скрипел суставами.

Сторожа здесь просто не было.

Зато двустворчатая дверь, ведущая в гостиную, была распахнута настежь.

И уже оттуда, на расписную стену, из боковой, полузакрытой комнаты падал свет. Открытие заставило Альдреда напрячься. Его терзали смутные сомнения. Он бросился в размышления, пытаясь понять, как это вообще объяснить.

Внутренний голос подсказывал ему: это ловушка; всецело глупая, даже наивная, и всё же смотритель хотел, чтобы он зашёл внутрь.

Ещё бы понять, что именно его там ждёт. Ситуация складывалась таким образом, что бородатый фантом ни в какую не поддавался на провокации со стороны Альдреда.

А значит – одерживал верх над ним. До сих пор.

Положение вещей злило Киафа до зубовного скрежета.

Не выпуская из рук оружие, Флэй решился поддаться неуловимому сторожу, но на своих условиях. Он осторожно проскользнул в роскошную гостиную, вслушиваясь в каждый шорох, заглядывая всюду с ножом наготове.

Стол на золотых ножках, восточные софы и мягкие кресла, стены с дорогими пейзажными и абстрактными картинами, сервант, ковёр, сплетённый из волос аль-логедских девственниц.

Амбалу здесь негде было спрятаться, даже если бы он очень хотел. Даже за распахнутыми дверьми – лишь пустота.

«Не нравится мне всё это…» – думал про себя Флэй, задумчиво гоняя воздух во рту.

От былой беспечности и след простыл. Неизвестность, когда ничего ровным счётом не происходит, оказалась ему не по зубам: слишком давила на рассудок.

Оставалось проследовать на свет. В комнату с приоткрытой дверью…

Двигаясь, будто призрак-полуночник, плывущий под серебристой луной, Киаф дошёл до нужного помещения. Опрометчиво распахивать дверь, как ни в чём ни бывало.

Да и с пинка – не лучше. Перво-наперво надлежало убедиться, глядя в просвет, что внутри никто не копошится. Что сторож не ужался у стенки с кочергой наперевес.

Комната пустовала. Как только Альдред в этом уверился, прислонился ладонью к двери и стала медленно толкать. Петли скрипели.

Флэй бросил мельком взгляд под рукоятку: замочной скважины не было. Следовательно, никто внутри его бы не запер. Да и окна, как стало понятно ещё во дворе, закрываются изнутри.

Незваного гостя это обнадёжило: есть путь для отхода в виде маленького окошка – значит, есть и шанс не попасть впросак.

Убранство не отличалось тем же богатством, что и гостиная. Это была клетушка обычного слуги. Только самое необходимое: топчан под рослого детину, платяной шкаф, бадья с водой для умывания, мелкий письменный стол и табурет на контрасте.

Вся комната пропиталась хозяином – его резким потом. В пыльном полу местами виднелись потерянные чёрные, крючковатые волосы.

Источником света служил масляный фонарь, с которым сторож бродил по оставленному имению до того. Он стоял на столе, чем привлёк внимание Альдреда к рваному куску пергамента рядом с ним.

Вопрос о том, нарочно смотритель оставил адресованное ему письмо там или нет, оставался открытым. Голова лишь окунулась в вязкий сумбур.

У Альдреда взыграло любопытство: ему захотелось прочесть, что там написано. Быть может, хоть так удастся пролить свет на личность бородатого дворецкого. Узнать, ждать ли возвращения сюда Барбинов, и если да, то как скоро.

Глаза Флэя опустились на первую строку. Огонёк в фонаре подрагивал, оттеняя буквы и оттого будто делая их жирнее, чем на самом деле.

«Мой верный Гоффредо!

Тебе неоткуда узнать новости большого мира, кроме как из моего послания. До меня дошли слухи, что в Саргузах бушует некая диковинная болезнь. От неё люди гибнут сотнями. А скоро счёт пойдёт на тысячи.

Сейчас, когда войска короля Теаполя стоят в ста пятидесяти верстах от моих владений, только этого не хватает. Мы и так не успеваем. 

       Что ж, не видать мне покоя. Народ в ужасе, и кто, как не я, должен быть рядом с ним в столь тёмный час. В противном случае, лишь Свету с Тьмой известно, чего нам ожидать, если ситуация выйдет из-под контроля.

 С грустью сообщаю тебе, что я вынужден покинуть имение. Со мной уедут и мои сыновья, и вся челядь. Таким образом, дом полностью остаётся на тебя, как и всегда. Никто другой не сможет справиться с возложенной задачей лучше, нежели ты: лучшего сторожа для моего убежища от мирской суеты не сыскать. 

Только ты знаешь, как правильно ухаживать за садом и лесом. Ты один никогда, ни под какими пытками не выдашь секреты этого дома, а ведь знаешь больше, чем даже мой наследник. 

Недаром я удостоил тебя называться моим доверенным лицом.

Я не смею обнадёживать тебя оценочными суждениями. Мне неизвестно, как скоро удастся разрешить неурядицу с болезнью. 

Но как и всегда, я, с помощью Противоположностей, вернусь назад.

       Освальдо Барбин, первый своего имени,

       Герцог Ларданский»

Более-менее всё вставало на свои места.

«Вот оно как. Сторож один – и это радует. Похоже, когда феодал покидал свой загородный дом, ещё был уверен, что сможет как-то побороться с мором. Быстро же бравада сошла на нет», – призадумался Альдред, опустив голову.

Касаемо письма, чертовщина скрывалась в деталях: местами было не понять, что именно владыка Ларданский имел ввиду. Это ещё предстояло установить, если представится возможным. Многие тревожные строки здесь и сейчас не имели значения.

Что до «Гоффредо», то касаемо его положения здесь Альдред угадал.

«Очень жаль».

Ключник, садовник, уборщик и просто цепная собака, верная хозяину до мозга кости…

Ни с того, ни с сего Альдред весь изогнулся. Голову задрал кверху, пробираемый эфиром. На него снизошёл отрывистый хрономираж.

Стоны и крики людей в неволе. Удар топора, порождающий хруст костей. Треск очага. В котелке бурлит кипящее варево. Эта вонь…

Точно такая же стояла в кухне.

Уж не двуногие ли звери послужили мясной основой капустному супу?..

Внезапно последняя капелька масла в фонаре израсходовалась, и язычок пламени на кончике фитиля погас. Стало темно, как и везде.

Одновременно с этим сквозь толщу размышлений краем уха Альдред услышал предательский скрип позади: старые половицы выдали приближение грузного тела.

Всё внутри нарушителя сжалось. Однако ни единый волосок на его голове не дрогнул: он не смел подать вида, что заметил сторожа.

От этого напрямую зависела жизнь Альдреда. Руки он держал на столе – смотритель не мог их увидеть. Хорошо.

Пальцы незаметно скользнули в сумку, сцепились на бутылочном горлышке.

Альдред прислушался.

Бородач всячески пытался не выдать своё присутствие. Но это было невозможно, если он хотел умертвить незваного гостя.

С собой он тащил некий увесистый предмет: кувалду или скорее топор.

Ему нужен был один точный удар, чтобы обезвредить нарушителя. Один широкий замах.

Флэй подстерег момент, когда услышал, как лезвие всё-таки топора впервые разрезало воздух. Именно тогда он резко развернулся, вынимая бутылку.

Метил туда, где ориентировочно должна была находиться физиономия Гоффредо.

Не прогадал: на долю секунды заросшее лицо сторожа действительно мелькнуло перед его глазами. Флэй тут же закрыл их. Очень вовремя.

Силы, вложенной в удар, оказалось достаточно, чтобы основание бутылки вдребезги разбилось об голову смотрителя имения.