Моя мама походу от неё в восторге, потому что чуть ли не давится салатом от смеха, а отец – своей желчью.

– Нет, это испанский антиквариат, – отвечает он и услужливо подливает ещё вина. – Я смотрю, Глеб немного осведомил о нашей семье.

– Конечно. Он всегда говорит только самые хорошие вещи и делится самыми тёплыми воспоминаниями… – задумчиво твердит она, а я вот сейчас прямо хочу её трахнуть. Пока она на взводе. Вообще неподходящая ситуация, знаю. Но я думаю только об этом. Ебать она горячая. И пиздец сильная.

– Кхм, – кашляет отец, глядя на меня, а потом на маму. – Что ж…Хорошо, что так. А рассказал ли он о пожаре?

Бляяяядь. Ну нахуя?

– Да, рассказал, я в курсе, – выдаёт она спокойным тоном, а я тут же смотрю на неё. В курсе? Соня рассказала, значит? Может она из-за этого так на меня озлобилась? Что не рассказал ей сам?

– Вам бы следовало быть осторожнее. Не боитесь во всё это влезать? – продолжает наседать отец.

– Нет, не боюсь. Мне даже интересно, – выдаёт она, не прекращая этот теннисный турнир. Дух захватывает.

Отец недовольно рассматривает её. А на её лице ничего не дрогнет. Словно она реально знает во что ввязывается. И легко отражает эти запугивания. А вот меня батя уже заебал. Хочется просто поставить шах и мат.

– По факту мы ненадолго заехали, – сообщаю я. – Только предупредить о предстоящей помолвке и всё. – выдаю с запредельно счастливым выражением лица, и буквально все трое в зале начинают жечь во мне дыру.

Катя сдавливает мне руку, я улыбаюсь. Мама вроде как просто удивляется, а отец…В общем отец разве что слюной не брызжет. Злой как бешенная псина. Сжимает в руках нож, которым резал мясо и сверлит своим порицанием. Да срать я хотел на твои желания. И на твою Беату тоже.

Я тут же обхватываю ведьму за руку и тащу к выходу.

– Всё было очень вкусно, мам. Но нам пора.

– До свидания, – бросает Катюха на бегу.

– Глеб! – кричит отец нам в спину. – Глеб, я ещё не закончил!

Я уже не слушаю. Веду свою к машине уверенным шагом, а она вдруг начинает истерично хохотать. Пока доходим до туда её смех превращается в заливистую звуковую волну.

– Что такое?

– Я думала, это у меня плохой отец, – отвечает, пристегивая ремень.

– Твой тоже не ангел. Ты – девочка. С тобой так нельзя.

– А с тобой типа можно?

– Я типа вынесу.

– Хм…Поэтому ты такой дёрганный и раздраженный всё время? Потому что выносишь?

Смотрю на её укоризненный взгляд и по факту даже сказать нечего. Сказала, как отрезала.

Да…Поэтому я почти всегда такой. Но что есть, то есть. Мне уже от этого не избавиться.

– Прости, – выдаёт она следом. – Я не хотела.

– Всё нормально, ведьма. Ты права. Не сахарный, не расклеюсь. Что насчёт переезда родных? Ты ведь скажешь мне, когда будет нужно помочь? – спрашиваю, чтобы отвлечься и отвлечь её. Не хочу больше говорить о своей семье, а особенно о женитьбе, которую уготовил мне любимый батя.

– Скажу конечно…Я же не ты.

– В каком смысле?

– В смысле, что только ты не информируешь меня о своей жизни. Зато о моей знаешь абсолютно всё, – сообщает она, глядя в окно, и я хмурюсь.

– Ты про клуб? Я…Ведьма, я не хотел пугать тебя. Это не потому что я не доверяю или ещё что-то такое. Просто не хотелось, чтобы ты нервничала.

Она молчит, но прожигает меня взглядом.

– Я ощутила себя дурой, узнав это от Сони.

– Мой косяк. Не повторится. Принимай извиняшки.

– Ладно. Принимается.

– Хорошо. Хочешь сходить куда-нибудь?

– Например?

– В ресторан…Кино…Парк? Любое место, какое захочешь. Даже на музей согласен или на «Большой».

– Ты в курсе, что там нельзя трахаться?

– В курсе, – смеюсь, глядя на неё. – И? Думаешь ты мне только во время траха интересна?

– Не знаю. Ты мне скажи.

– Я думал, что уже сказал. И показал не раз. Секс – лишь приятное дополнение, и ничего больше.

– Угу, конечно, – ехидничает она.

– Конечно…

– Можно спросить у тебя кое-что?

– Валяй.

– Кир…Насчёт него…Соня пока не звонила мне…Она, наверное, отходит. Просто знаешь…Я не ожидала от него…А она скорее всего и подавно в ужасе.

– Кир всё правильно сделал. Я бы вообще в башку выстрелил.

– Глеб!

– Я серьезно.

– И всё-таки. Это живой человек. Нельзя быть Богом в данной ситуации.

– То есть, в той ситуации, когда он возомнил себя Богом и решил, что натянуть Вас – единственное здравое решение в его жизни, это как бы норм по-твоему? Это можно, да?

– Нет, но…

– Ведьма…Если бы я тогда не сидел там возле сраного бара…Если бы я жопой не чуял, что что-то будет. Могло бы случиться непоправимое, так как я сделал как ты сказала – распустил охрану на вечер. Надеюсь, ты это понимаешь. И надеюсь, твоя подруга тоже понимает. Выбора не было, Кать. Его не было. И мне понравилось то, как ты в очередной раз рискнула всем, чтобы отвоевать себя и подругу. Но так не должно быть, ведьма. Эта ситуация из ряда вон. Закончилось бы плохо. Ты должна понимать, взрослая девочка.

– Я понимаю, – отвечает она, вздыхая. – Ты снова взял ответственность на себя. И я благодарна. Только до сих пор не понимаю, зачем.

Не проси меня, малыш…Всё равно не скажу. Не смогу. По крайней мере в известном формате.

– Потому что мы в отношениях, ты мне дорога.

– Как одна из побрякушек в магазине твоего отца, да? – отвечает она, глядя в окно. В голосе какой-то холод, и она меня словно ножом режет.

– Кхм… – подкашливаю, удивившись такому сравнению. – Как клапан на сердце. Что-то вроде того…

Смотрит на меня и хмурится. Реально не понимает, что для меня значит.

– Насчёт помолвки мне очень понравилось, – добавляет она, улыбнувшись. – У твоего отца было такое лицо…Это просто реально того стоило. Ты умеешь стрелять прямо в уязвимое место.

Ты тоже…Ведьма…Ты тоже. Но я не понимаю, к чему ты клонишь…

– Вообще-то я не шутил…

– Вообще-то я не шутил…

В голове вдруг возникает шумная пульсация. Не могу сосредоточиться на смысле этой фразы, будто перед глазами всё плывёт. Это же какой-то сюр…Мы знакомы меньше месяца, какая к чёрту помолвка? Он совсем с ума сошёл?

– Глеб, об этом не может быть и речи. Твои шутки мне не нравятся. Не отвлекайся от дороги, пожалуйста.

Он вдруг бросает на меня взгляд. Полный осуждения и какого-то отторжения что ли, а потом тормозит машину прямо на обочине, отстегивая свой ремень.

– Что ты делаешь?

– А ты? – спрашивает с упрёком. – Как долго ты будешь меня дрочить?

– В смысле? Что я сделала?

– Что ты сделала…Хм…Ну, давай, ведьма, начнём по порядку. Для чего ты живешь со мной?

– Что? Ты же…Сам…

– Допустим, я сам. Да, я сам, ты права. Только вот ты что при этом чувствуешь? Что просто должна жить со мной? Что ты, мать твою, испытываешь при этом?!

– Не ори на меня!

– А ты не беси меня, а отвечай.

– Ладно! – выкрикиваю, оцепеневшая от этого разговора. Но так больше не может, блин, продолжаться. – Ты…Пугаешь меня. Твоя настойчивость, скорость развития наших…Отношений… Я не знаю, как тебя сдерживать. Ты слишком…Наседаешь. Порой мне кажется, что у меня и воздуха-то свободного не осталось. Всё занято тобой. Понимаешь?

Глеб переваривает. Молчит и смотрит. Взгляд такой холодный, что им можно заморозить всё вокруг. Челюсть сжата до предела, и я ощущаю злость, что от него исходит. Конечно, ведь всё не по его, как он привык.

Однако через минуту он будто приходит в себя и цедит сквозь зубы:

– А как бы ты хотела?

Блин, я не ослышалась?

– Ну…Спокойнее, наверное. Чтобы ты не был таким…Ревнивым. Таким неудержимым…Чтобы всё текло немного свободнее…

Он уводит свой взгляд в сторону и будто обдумывает мои слова. Я понимаю, что и я – не сахар, но меня действительно пугают эти американские горки.

– Ладно. Я дам тебе то, что ты просишь. Дам тебе больше свободы. Всё, что хочешь. Больше не буду действовать необдуманно в отношении тебя. Тебя напугало моё решение о помолвке…Хорошо. Не хочешь детей…Хорошо. Но не проси меня не ревновать тебя, потому что это нереально.