Распластанного на ложе, узника троглодиты растянули буквой «Х». Принялись в спешном порядке связывать его по лодыжкам и запястьям. Сплетали узлы из концов веревок на валиках этого самого пугающего устройства. Отец Жермен просто стоял и наблюдал. У него с лица не сходила самодовольная ухмылочка.

Умел он подбирать особый снаряд каждому, кого мучил. Благо, в донжоне Восточного Муниципалитета нашлись подходящие орудия для двух любовников. Сюда не помешало бы заточить и вертлявую Кайю Крайш, но до неё доберутся уже другие инквизиторы. Куда бы мерзавка ни запропастилась.

Своевременно Флэй начал приходить в себя. К своему ужасу он опознал пугающее ложе, на которое положили его бренное тело. Дыба. Самая обычная горизонтальная дыба. Без шипов на досках, которые разрывали бы его спину по мере натяжения. Это всё опционально и часто только мешало.

Эта же являлась обыкновенной. Можно даже сказать, общепринятой. Иными словами, пытать его намеревались долго.

Канцеляры не были заинтересованы в его смерти. Только в боли.

Вырожденцы будут растягивать его часами, попутно проводя различные манипуляции с его плотью. Насколько уж хватит их больной фантазии.

Буассар и не подумал бы пролить свет на свои планы. Ибо у страха глаза велики. Он считал, уж лучше оставить Альдреда в полном неведении грядущего. Его страдания будут оттого лишь сильнее. Как в воду глядел.

Угли, раскалённые докрасна. Клетка с крысами. Оскопление. Рубцевание. Выдирание ногтей на пальцах и рук, и ног. Игра с валиками, вызывающими натяжение конечностей, – вперёд-назад, будто контраст во время купания.

Придумать можно что угодно. И эти четверо обязательно бы хотели испытать на жертве всё возможное.

Туннельные крысы быстро закончили с приготовлениями. Два щуплых вырожденца встали у валиков, что располагались у изножья и изголовья дыбы.

Рослый же отошёл убрать вестанского осла подальше.

Сам отец Жермен, устав стоять, присел на стул, который занимал Альдред, и лениво отдал прихвостням приказ:

– Начинайте.

Вырожденцы принялись медленно крутить лебёдки. По первой ренегат, и без того оглушенный болью, ничего толком и не понимал. Его конечности просто пришли в движение. Их будто тянули в разные стороны суетливые дети.

Однако вскоре сила натяжения дала о себе знать. Возникло неимоверно болезненное чувство, будто суставы вот-вот разорвет, и кости друг от друга отойдут. Сами волокна мышц взвыли, моля о пощаде. Вот оно.

Альдред резко пришёл в себя, выпучив глаза. Сдержаться попросту не мог. Да и незачем было. На дыбе нет места мужеству.

Душераздирающий крик выпорхнул из его глотки. Наполнил пыточную камеру.

Только первая долгая нота из целой симфонии.

Жермен Буассар блаженно прикрыл глаза. Канцеляры остановились послушать. Для них начался долгожданный концерт.

Повторялось так несколько раз. Интервал установили примерно полчаса. Натянут еще немного, оставят, наблюдая за трепыханием тела – что рыба об лёд. Альдред его даже не контролировал, едва ли оставаясь наяву. Боль всё нарастала, покуда было, куда.

Мышцы уже потихоньку рвались. Рано или поздно откажут суставы. А там, глядишь, конечности просто оторвёт с мясом. За это время столько всего надо успеть!

Однако впоследствии произошло то, что никто из туннельных крыс объяснить не мог. Верховный Канцеляр – и тот впал в замешательство.

Боль в конечностях Киафа не могла остаться без внимания Бога Снов. Вознесенный надрывно кричал, почти оглушая туннельных крыс. Они и не поняли, как в какой-то момент из глаз и рта узника покатил мистический золотой свет…

Окружение перед глазами сменилось в мгновение ока.

Пыльные, побитые стены пыточной камеры куда-то запропастились. А вместе с ними – туннельные крысы и снаряды, закупленные стражей для донжона. Воздух перестал быть затхлым. Холодок, что гулял по подземелью, перестал щекотать пятки. Былая боль на дыбе как будто сошла на нет. Сам Альдред сменил положение тела.

Немыслимые перемены. Всю палитру ощущений было не передать словами.

– Что это? – неуверенно озадачился Киаф.

Северный ветер завихрился как будто, царапая слух Флэя. Морозная свежесть облепила всю кожу, но не жгла плоть.

Здесь воздух разительно отличался от Саргуз. Даже по своему качеству.

Вспышки перед глазами Альдреда прекратились, являя ныне чистому взору пейзаж небывалой красоты. Отдалённо он напоминал описания из излюбленных книг ренегата. Северный Ледник.

Преддверия полюса. Царство воющих холодов и нерушимых айсбергов. Уединенный, но суровый уголок для тех, кто ценит безмятежность.

Флэй стоял на возвышенности, являвшей собой нечто вроде утеса. То ли породу покрыл иней, то ли камень здесь от природы имел слегка синеватый оттенок. Гость из Илантии находил это по-настоящему волшебным.

Снег, вопреки ожиданиям, не укрывал собой всё пространство вокруг. Лежал, скорее, местами. Видать, и здесь приключались оттепели, обнажающие земную твердь.

Это то, что привлекло внимание Киафа под самыми ногами. А чем дальше уводил взор, тем больше окружающее пространство подкидывало ему пищи для глаз.

Альдред оказался на самом краю заброшенной бухты в полярных широтах. Возможно, на самых окраинах Северного Ледника, где морской климат не допускал возникновения вечной мерзлоты.

Как бы там ни было, стальные холодные воды лёд не трогал. Разве что пресловутый нилас образовывался ближе к суше. Волны наталкивались на пустынное галечное побережье, перетирая их веками в песок. Так выглядела сама вечность в воображении Флэя.

Чаек или каких бы то ни было других птиц Киаф не заметил. На прибрежных скалах в бухте и принесенных течением ледяных подушках не отдыхали тюлени с моржами да морскими львами. Поодаль не бродили белые медведи с северными оленями, полноправные хозяева полярных широт. Северное море – и то выглядело совершенно стерильным: ни китов, ни косяков сельди, ни касаток.

Лишь Альдред Флэй стоял на краю великолепия, которое видел мало кто из людей. Совершенно один. Будто этот затерянный уголок Запада существовал только для него.

Может, и так.

В любом случае, на рай в привычном понимании жителей Аштума независимо от вероисповеданий это походило мало. Такое же неприветливое место, как тропическая, грязная духота, обманывающая пестротой растущих то здесь, то там цветов.

Человек ждал посмертного блаженства в умеренной зелени кущ. В рукотворных и ухоженных садах. Там, где изумрудное полотно древесных крон не заволакивает горизонт, а мягкое солнце лишь терпеливо сторожит его сытый сон в тени оливы.

Первозданная природа в представлении народов не имела ничего общего с безопасностью или негой.

И хотя Киаф это понимал, до сих пор всерьез не задумывался о том, куда попал. Взор его скользил по пейзажу. Сам он подмечал всё новые и новые детали.

– Здесь так… спокойно.

Лично ему. Другой бы впал в ужас и хандру.

Медленно шёл снег – совсем редкий, но довольно крупный.

Поймав рукой снежинку, Альдред мог чётко рассмотреть её кристаллическое строение. Что примечательно, у него на ладони она не таяла.

Всё говорило о том, что Флэй здесь не присутствовал физически – разве что дух его. Призрак.

Солнце садилось за бухтой, окрашивая небо в кроваво-красный цвет, а по серым облакам пуская золотые прожилки. Воды в его алых лучах искрились и при этом обретали слегка пугающий, но прекрасный багровый оттенок. Зрелище, которое надо было видеть. И сколько бы Альдред ни прожил еще, запомнил бы его навсегда.

Чем дальше тянулась земля, тем больше снега становилось. Из-под белого покрова тут и там торчали не то камни, не то скалы. Они претворяли дорогу к вулканам, из жерл которых тянулись массивные столпы чёрного дыма. Парочка из горевших гор не дремли, выплёскивая лениво лавовые ручьи. Слишком далеко, чтобы представлять опасность.

Тем не менее, при виде них у Флэя захватило дух. Бухта вмещала в себя самые яркие описания мореплавателей, пытавшихся покорить Северный Ледник. По крайней мере, те из них, которые он унёс в памяти из раннего отрочества.