Однако в одиннадцатом часу помощь пришла с неожиданной стороны. То ли по счастливой случайности, то ли по великому умыслу меня направили к барристеру из Окленда, и после телефонного разговора мы договорились о встрече в его палате.

Палаты барристеров адвокатского бюро «Южный крест» расположены на углу Хай-стрит и Виктория-стрит в центре Окленда. На двенадцатом этаже располагаются различные юридические организации, а Уоррен Темплтон занял стратегически важный офис в северном углу, откуда открывается вид на канал Рангитото в Окленде — идеальное место для наблюдения за яхтами Кубка Америки, которые проплывали мимо по пути на тренировки и соревнования в заливе Хаураки.

Несмотря на все юридические перипетии последних шести месяцев, я до сих пор не встречался лично ни с одним адвокатом и поэтому не был уверен, с чем мне придется столкнуться. Подозреваю, что если бы мне представили неуверенного в себе человека, каким бы компетентным он ни был, я бы, скорее всего, отказался от этой затеи. Как оказалось, Уоррен производил противоположное впечатление. Подтянутый, среднего возраста, с темными, с проседью, волосами, он обладал привлекательным открытым характером, который одновременно расслаблял и успокаивал, придавая мне силу и уверенность — черты, которые пригодились мне в течение последующих четырех с половиной лет, особенно когда я испытывал огромное давление со стороны судебных разбирательств с министерством обороны. Увлеченный спортом, Уоррен был неравнодушен к новозеландскому регби — страсть, которую ничуть не омрачало его простое кантабрийское происхождение.

Его не пугала мысль о крупном сопернике, и он с радостью откликнулся на то, что должно было стать трудным испытанием. По мере развития наших отношений в последующие годы его страсть к регбийной команде «Крусейдер», выступающей в соревнованиях Кубка Двенадцати, уступала только моей страсти к команде «Окленд Блюз». В результате многие наши телефонные разговоры допоздна, в которых первоначально обсуждались некоторые аспекты судебного дела, обычно перерастали в страстные споры о положении обеих команд, за которые мы соответственно болели. Думаю, в целом мы провели столько же времени за обсуждением вопросов регби, сколько и юридических.

Пока мы знакомились, вошла секретарша Уоррена с копией моего контракта о неразглашении и передала его нам. Без лишних слов Уоррен начал изучать документ, предложив мне в процессе сесть напротив него.

Пока он внимательно изучал документ, читая и перечитывая текст, перелистывая страницы, сканируя их содержание, в кабинете висело молчание. Наконец, после нервного и, как мне показалось, бесконечного ожидания, он достал из ящика стола маркер и начал выделять различные фрагменты аккуратного машинописного текста цветными черточками. Закончив, он вернул мне контракт и сказал:

— Посмотрите на эти пункты. Помимо того, что они драконовские, они еще и очень сомнительны с юридической точки зрения.

Я изучил все, что он выделил, а затем поднял глаза, все еще смущенный и немного встревоженный. Слова казались мне одинаковыми: хорошо это или плохо? Собирается ли он сказать, что мое дело безнадежно, или наоборот?

Прежде чем продолжить, Уоррен попросил меня рассказать ему всю историю:

— Расскажите все, с самого начала.

Следующие несколько часов пролетели незаметно, пока я рассказывал свою историю по частям, начиная с войны в Персидском заливе и заканчивая настоящим временем, а Уоррен прерывался по мере необходимости, чтобы уточнить тот или иной момент или задать вопрос, пока не получил полное представление о событии. К концу беседы я был морально истощен, все еще не понимая, к чему все это приведет.

Уоррен откинулся в кресле и посмотрел на меня поверх очков, собираясь с мыслями, прежде чем произнести:

— Мне кажется, у вас есть веские юридические основания оспорить контракт и сам процесс, в ходе которого он был подписан. В вашем деле есть особенности, которые не могут не вызывать доверия, и хотя мне, конечно, придется более тщательно изучить факты, я считаю, что на вашей стороне есть веские аргументы. Кроме того, на вашей стороне моральный аспект и почет и они помогут вам в этом. Знаю, что сейчас вы не можете позволить себе многого, мы сможем уладить все это позже, но это то, за что вы должны бороться.

По мне прокатилась волна облегчения, и, если бы я это заметил, то, наверное, затаил бы дыхание. Я всегда считал, что контракт вызывает подозрения, но впервые кто-то действительно сказал, что это так. И вот оно, заявление, которого я ждал несколько месяцев. Наконец-то у меня появилось позитивное, конструктивное руководство к действию. Но что еще важнее для меня, Уоррен выслушал меня с пониманием и уверенностью, что само по себе было освежающим изменением по сравнению с противоречивыми сообщениями, которые приходили до этого. Он не пытался уклониться от решения проблем, он просто анализировал их и высказывал взвешенное мнение.

Эта встреча успокоила меня больше, чем все предыдущие советы, которые я получал. Поддержка и заинтересованность Уоррена были именно тем, что было необходимо, чтобы переориентироваться и вернуть меня на путь истинный. Он видел, что совершается несправедливость, что киви находится в отчаянном положении и нуждается в помощи, и, — что, возможно, было важнее всего, — он видел, что в том, чего я пытаюсь добиться, есть фундаментальная моральная правота.

Уоррен продолжил:

— Первое, что мы должны заставить вас сделать, — это переехать обратно в Новую Зеландию. В Великобритании вы слишком уязвимы, и, с тактической точки зрения, вам необходимо обеспечить, чтобы основная юридическая борьба велась здесь. Это также даст вам возможность подать заявку на получение юридической помощи, и, если она будет предоставлена, это снимет значительную часть финансового бремени и стресса. Тот факт, что юридическая помощь может быть предоставлена, также послужит сигналом к тому, что у вас достаточно обоснованное дело.

По счастливому совпадению, мы с женой уже обсуждали возможность отъезда из Великобритании; в то время у нас было два варианта — Новая Зеландия или Европа. Мы посчитали, что в связи с разногласиями вокруг меня продолжать жить в Херефорде, где я ежедневно сталкивался с военнослужащими Полка, невозможно. Не то чтобы большинство из них не хотели со мной разговаривать — более того, мне стало известно, что с моральной точки зрения многие поддерживают мою позицию, но я чувствовал себя неловко, ставя их в такое положение. В конце концов, это была моя борьба, моя проблема, и никто другой не должен был быть в нее вовлечен.

Это был именно тот толчок, который нам был необходим. Через два дня я вылетел обратно в Великобританию, уверенный, что Уоррен держит в руках мои интересы, слушания и все остальное. Через шесть недель мы продали дом в Херефорде, а Сью с девочками отправились в Окленд. Я был вынужден остаться в Великобритании еще на некоторое время, чтобы привести в порядок кое-какие дела, но был более чем счастлив увидеть свою семью в безопасности.

Жизнь в Новой Зеландии, безусловно, стала освежающей переменой, а для Сью и девочек — конечно же, удивительно новым опытом. Они быстро адаптировались к новой стране — идиллическому месту для воспитания детей — и расслабленному образу жизни, не обращая внимания на махинации министерства обороны, которые продолжались за кулисами.

Тем временем Уоррен занимался исследованиями и подготовкой нашей линии защиты. В сочетании с этим он представил мое дело на рассмотрение Совета по оказанию юридической помощи (позднее известного как Агентство юридических услуг), и после долгих дебатов и обсуждений оно было удовлетворено. Это само по себе было немалым достижением и в конечном итоге оказало огромное влияние не только на то, как велось мое дело, но и на тактику, которая была применена на защите в суде.

Тактическое решение, которое посоветовал Уоррен, заключалось в отказе от обязательства, которое я дал, находясь в Великобритании (не публиковать и не разглашать содержание книги «Солдат номер пять» без предварительного уведомления министерства обороны за 24 часа). Это было сделано по двум причинам: 1) чтобы заставить МО возобновить судебное разбирательство с моим участием в качестве главного ответчика, и 2) чтобы заставить МО принять на себя обязательства в соответствии с новозеландскими процессуальными порядками.