Поначалу, наблюдая за пролетающим мимо огромным авиационным парадом, я не мог отделаться от ощущения жалкой неважности исхода этой войны. Учитывая превосходство коалиционных сил в воздухе, на суше и на море, оставалось только удивляться, чего может добиться маленький патруль САС в Богом забытой дыре посреди пустыни. Однако если нам удастся предотвратить запуск хотя бы одного «Скада», мы, возможно, спасем бесчисленное количество жизней. Когда знаешь, что кто-то оказал доверие и возложил на тебя такую ответственность, это вызывает чувство гордости за себя и свой Полк.

Прошло, наверное, минут семь или восемь, прежде чем крайний из самолетов пронесся над головой, и вскоре, как только в фокусе вновь появилось все необъятное пространство ночного неба, все признаки их пролета исчезли. Через пять минут на борт поднялся борттехник, и мы тоже оказались в воздухе, причем уже в Ираке.

От передового пункта дозаправки до назначенного нами пункта высадки было около двух часов полета, и чтобы избежать всех известных позиций ПВО на маршруте, летчикам пришлось идти «змейкой». К границе мы приближались на высоте около 150 метров и на скорости 120 узлов. Внезапно вертолет стал «темным», — все освещение погасло, кроме тусклого малинового свечения внутренних дежурных огней, предназначенных для защиты ночного зрения, но при этом обеспечивающих разумное функционирование вертолета.

Я посмотрел на Энди, который сидел в наушниках, подключившись к внутренней системе связи экипажа. Он наклонился вперед и сквозь шум двигателей прокричал:

— Мы на месте!

«Борт» выровнялся на высоте около 30 метров, при этом скорость его заметно не уменьшилась. Выглянув в иллюминатор, я увидел жуткие очертания лопастей, светящихся в темноте желтым и серебристым светом, так как воздушный поток от них вздымал огромное количество песка, разнося его по всей округе.

Мое сердце бешено колотилось, в венах бурлил адреналин. Это было оно, мы оказались в Ираке! Годы тренировок должны были вступить в силу; это были уже не выдуманные учения, а самые настоящие боевые действия. Я посмотрел на Динжера с глупой ухмылкой на лице, как школьник, отправившийся на поиски великого приключения. Тот лишь коротко улыбнулся и кивнул головой, снова глубоко затянувшись своей вечной самокруткой. Он уже бывал здесь раньше.

Казалось, полет длится целую вечность. После первых впечатлений от пересечения границы отсутствие всякой активности заставило меня почувствовать, что это «просто очередная поездка на такси». Однако примерно через полтора часа полета нас толчком вернули на землю.

Летчики виляли влево и вправо, резко меняя курс, и вели «Чинук» как можно ниже к земле, чтобы уменьшить радиолокационную заметность. Внезапно начали мигать огни, борттехники закричали бог знает что, карабкаясь по нам, а вертолет стал подпрыгивать на месте — все выглядело как полный хаос. Если вы летите на высоте около 30 метров со скоростью 100 узлов над вражеской территорией и обнаруживаете себя подсвеченным зенитным радаром, то вы в полном дерьме, поскольку деваться некуда.

Тем временем остальные пассажиры молились о прощении, понимая, что ситуация полностью вышла из-под нашего контроля. Спустя, казалось, целую вечность, — хотя на самом деле это была всего лишь минута или около того, — вертолет выровнялся и вышел на нормальную траекторию. Не успев начаться, кризис уже закончился.

Единственной моей мыслью после этого было: «Уберите меня с этой штуки как можно скорее!» Если меня собирались пришибить, я бы предпочел сделать это стоя на земле, а не во время полета в затемненном гробу. Лучше иметь хоть какой-то шанс, чем вообще никакого. Я, конечно, не завидовал экипажу на обратном пути, пусть даже полет будет осуществляться и по другому маршруту.

В тот вечер двумя «Чинуками» выводились все три патруля. «Браво Один Ноль», разделенный между двумя «бортами», был высажен первым. Их задача касалась самого южного основного маршрута снабжения (ОМС), и им повезло, что они смогли использовать две машины, «Динки», как их называли. Будучи по размерам меньше своего старшего собрата, «Пинки», они и близко не имели такой грузоподъемности, как модифицированные 110-е «Лендроверы», — но это было лучше, чем ничего.

«Чинуки», летящие колонной, стремительно снижались, и наш вертолет с гулким толчком ударился о твердую поверхность пустыни. Ребята уже сидели в своей машине, и, когда задняя рампа опустилась, машина вылетела в песчано-пыльную бурю, поднятую винтами, чтобы через несколько секунд исчезнуть из виду.

— Все чисто! — Борттехник подал сигнал и крикнул в свой микрофон. Вертолет поднялся и взлетел еще до того, как рампа начала подниматься — очень ловкий отлет.

Наблюдая за их высадкой, я понимал, что скоро настанет и моя очередь, но все равно все это казалось немного сюрреалистичным. Я пытался представить, что сейчас творится в головах моих товарищей: они напуганы, взволнованы или просто слишком заняты, чтобы замечать какие-либо эмоции?

Через четверть часа мы получили сообщение о десятиминутной готовности, и вскоре я получил ответ на эти вопросы. Вытащив из ушей мягкие губчатые беруши, не обнаружив, к своему удивлению, никакой разницы, и в тысячный раз обшарив карманы и сумки, убедившись, что все цело и надежно, я извлек из кармана свой шемаг (арабский головной платок) и туго обмотал его вокруг головы и лица. Это действие перед высадкой было отработано сотни раз до этого, в самых разных условиях, во время бесчисленных других операций, — операций, которые были лишь учениями. Все собственные фантазии остались позади, по ту сторону иракской границы. На этот раз разница была ощутимой.

Я натянул на глаза горнолыжные очки, чтобы защитить их от небольшой песчаной бури, которую поднимут винты вертолета, когда мы приземлимся, и проверил, стоѝт ли мой «Миними» на предохранителе. Наконец, времени на размышления больше не осталось, пришло время действовать.

Когда «Чинук» заходил на посадку, хвостовая рампа уже была опущена, чтобы ускорить наш выход из вертолета. Мы с Бобом присели настолько близко к краю, насколько позволяли требования безопасности, готовые выпрыгнуть, как только «борт» коснется земли. Я настолько сильно сконцентрировался, что за колотящимся сердцем мог слышать только шум двигателей. На фоне освещенного тускло-красным светом салона вертолета я видел смутные очертания борттехника, который, вытянув шею, отсчитывал футы.

Толчок. Едва коснувшись поверхности, мы с Бобом, словно спринтеры со старта, помчались по морю взбитого песка в поисках точки обзора, чтобы обезопасить площадку высадки. Следом за нами рванули Легз и Мэл: каждая «двойка» заняла точку на возвышенности над вàди, чтобы наблюдать за окрестностями и обеспечивать охранение, пока остальные солдаты патруля будут разгружать вертолет.

Само сухое русло было порядка 20 метров в ширину и 7 метров в глубину, с пологими галечными склонами. Мы находились на вершине вàди всего несколько секунд, когда все более громкий звук двигателей «Чинука» возвестил нам о его отлете. Вертолет медленно поднимался из сухого русла реки, постепенно увеличивая скорость и высоту, пока его черный силуэт не слился с ночной темнотой. Прошло несколько минут, прежде чем гул двигателей окончательно исчез, и наступила оглушительная тишина.

Благодаря полной Луне и усыпанному звездами небу — одному из самых потрясающих, которые я когда-либо видел, — вокруг было удивительно много света. Однако все это было нам совсем не на руку, ведь ночь должна была стать нашим союзником, помогая нам передвигаться и скрывая наше присутствие. А в таких условиях все легко могло бы быть наоборот.

Я слегка поёрзал, пытаясь поудобнее устроиться на усыпанной камнями земле, а мои глаза непрерывно обшаривали местность вокруг в поисках необычных объектов или движений, которые могли бы свидетельствовать об опасности. В то же время я включил портативную систему глобального позиционирования (GPS) «Магеллан», чтобы подтвердить наше местоположение и оценить расстояние до заранее выбранной точки забазирования.[21]