— Хорошо, надеюсь мы разберемся с ним, — вздохнул я и закинул руки за голову.

И нет, насчет впустую потраченных денег я не волновался. Эти пятьсот рублей вряд ли сделают погоду во время выкупа Таврино. Там речь пойдет о десятках и сотнях тысяч рублей, а шаг будет в тысячу, а то и больше.

Далее опять принялись за продажу всякой дребедени вроде шумоизолирующих ковров…

— Отлично защищающих против Поветрий! — гаркнул распорядитель.

— Ага, если завернуться в них и громко петь осанну! — хихикнула Метта.

…чайного сервиза с профилем покойного Государя Императора (его никто не купил, и распорядитель с большой неохотой снял его с торгов), каких-то говорящих скульптур, напольных часов, показывающих правильное время только во время Поветрия, длинного гвоздя с изумрудным напылением, а еще нескольких полурабочих автоматов, умеющих жарить яичницу.

— Этого добра у нас и без того хватает, — буркнула Метта. — Когда уже? Когда⁈ Блин, на кой черт кому-то сдалась картина с изображением мага-охотника стреляющего резерваторских юдо-уток⁈

— Любителям сафари в Амерзонии?

— Тоска-а-а-а… Давайте мы с вами, Илья Тимофеевич, лучше займемся делом.

— Это каким? О, нет, только не…

— Тренировка! — вскочила со стула Метта и хлопнула в ладоши.

Перед глазами зажглась вспышка, и задул ветер.

Мы стояли посередине раскачивающегося подвесного моста. Под нами многокилометровая пропасть, а с обоих концов подкрадывались уже ставшие родными…

— Метта… Опять ниндзя?

— Почему опять? Те были черными, а эти вона красные!

— Какая разница?..

— Не волнуйтесь, Илья Тимофеевич, я мониторю ситуацию! Как только объявят наш лот, я тут же верну вас обратно. И кстати…

Она выхватила меч.

— Думаю, обычной драки будет маловато. Надо сделать так, чтобы было поинтересней. Держитесь!

И с этими словами она рубанула клинком по канату.

Мост дернулся, я же изо всех сил вцепился во что мог. Веревки начали лопаться, и через секунду наши ноги зависли над пропастью. Большинство ниндзя смогли удержаться, а вот двое их неловких товарища с воем полетели вниз.

И не успели их дергающиеся тела исчезнуть во тьме, как из головокружительной бездны вылезла тень.

Хлоп! Хлоп! — и оба ниндзя оказались в зубах гигантской и жутко злобной змеи с крыльями. Из морды торчали длинные усы, а ноздри пыхтели дымом.

— Поинтересней, говоришь? — прыснул я и, выхватив кинжал, зажал его между зубами. — Ну ладно… дракон, так дракон!

И взревев на всю долину, тварь ринулась на нас.

— Сударыня, как вам четырнадцатый лот-с? — спросил барон Ложкин графиню Островскую.

— Недурно-недурно, уверена, он будет у меня в руках! — ответила она, обмахиваясь веером. — Кстати, барон, а вы видели наследника Онегина? Или его присутствие всего лишь слухи?

— Нет-с, вот он, в пятом ряду справа. С белыми волосами.

— Ааа, тот мальчик?..

— Именно. Он явился в сопровождении юного Ленского, с которым я уже имел честь переговорить-с. Мальчик сразу снискал расположение хозяйки. А еще…

И барон приблизился к ушку графини.

— Неужто⁈ Японка! Вон та самая, которая сидит рядом⁈ Неслыханно! Однако юноша представительный… Смотрит вперед, а в глазах сверкает сталь! Ох, что-то мне жарко…

И она, горячо задышав, начала обмахиваться веером вдвое активней.

— Наверное, тоже хочет побороться за дядькино поместье. Приглядитесь, сударыня, он… похоже, даже не моргает!

— Да-да, вот она сталь! Губы плотно сжаты, кулаки тоже… Ох… Капля пота стекает по судорожно нахмуренному лбу… Наверное, не хочет упустить ни секунды до своего триумфа. Готовится вцепиться в лот как барс!

— Да… уж…

— Эх, даже жаль, что барон Горбатов здесь. У мальчика против него нет никаких шансов… Да что же тут так жарко?

Попутно набивая виртуальные шишки, мы просидели еще сорок минут, а народ за нами только прибывал. Стульев уже на всех не хватало, и люди теснились кружком в несколько рядов. С каждым новым проданным лотом шепот все усиливался, а страсти продолжали бушевать.

— Продано! Продано! Продано! — стучал молоток, и одна вещь за другой находила нового владельца.

И вот, наконец…

— Следующий лот! — провозгласил распорядитель, выдержав театральную паузу, и вытащил из кармана конверт. — Право на владение имуществом пропавшего без вести графа Александра Владимировича Онегина, не так давно признанного мертвым!

Гомонящий народ тут же замолк. Повисла такая звенящая тишина, что я расслышал, как вокруг сидящего впереди лысоватого мужичка вьется комарик.

Горбатов, до этого буквально лежащий на стуле, подобрался и огляделся. На его лице читалось: "только попробуйте что-нибудь вякнуть, и тут же пожалеете!'

Дольше всех барон смотрел на меня и еще на Ленского, который внезапно образовался в третьем ряду.

Полуобернувшись ко мне, виконт незаметно подмигнул.

— … также включает владение означенными землями, — тем временем грохотал распорядитель, — поместьем со всем движимым и недвижимым имуществом, находящимся на его территории, и деревней Таврино, конечно! Стартовая цена…

И распорядитель прокашлялся:

— Десять простейших октаэдров!

По рядам присутствующих прокатился удивленный вздох.

— Ох ты, — почесала нос Метта. — Они решили исчислять стоимость поместья в артефактах? Интересно…

Я бегло посчитал цену одного простейшего октаэдра и сделал вывод, что у нас такие бабки имеются, и с горкой. Ценник, конечно, существенно занижен, но и это, думаю, с умыслом. Каким? Видно, будет через пару минут.

Но обольщаться не стоит. Еще неизвестно, сколько придется накинуть сверху, когда Горбатов вступит в игру…

— Наверное, они рассчитывают, что среди покупателей нет людей, способных быстро соориентироваться в курсах на артефакты и пересчитать самые мощные из них в рубли, — заметил я мысленно. — Все же добывать и использовать артефакты это одно, а спекулировать ими на рынке — другое. Как и говорила Свиридова — психологический прием. Мол, пока будут думать и считать, птичка уже улетит в лапки понятно к кому.

Хорошо, мы с Меттой в свое время буквально ночевали в магазинах, пока выбирали блестяшки для Шпильки. Так что среди рыночных цен мы чувствовали себя уверенно. В Шардинске цены, конечно, отличаются, но вряд ли кратно.

— Хитрю-ю-ю-юга рыжая! — фыркнула Метта. — Я не удивлюсь, если он еще и монетку себе на счастья в ботинок положил!

— Итак, господа? — крикнул распорядитель. — Десять октаэдров! Кто больше?

Никто не ответил. И тут…

— Двенадцать! — раздался голос с заднего ряда, и народ зашевелился.

— Оу! — оглянулась Метта, и я вместе с ней. — Кто-то решил перебежать дорожку нашему рыжему паровозу? Да и сразу на две октаэдра?

Ему тут же ответили:

— Четырнадцать!

Все снова оглянулись на кричавшего. Я же смотрел только на Горбатова, как на «режиссера» этого спектакля.

А тот даже не обернулся. Учитывая, что мне про него рассказывали, такое поведение довольно странно. Для человека, который смертельно боится конкуренции, выглядел барон очень уж расслабленно.

— Подсадные, — вздохнула Метта. — Отсекают конкурентов, как могут. Мол, раз ставки растут так быстро, соваться не стоит.

— Пятнадцать! — раздался новый крик, а затем эти типы начали соревноваться, накидывая понемногу артефактов низших рангов.

«Режиссер» спектакля сидел себе и пялился в одну точку. Хочет, чтобы у всех сложилось впечатление, что его благородие совсем не при делах и не нужно ему это поместье? Но мы-то знаем…

Цена, тем временем, постепенно повышалась. Когда стоимость Таврино дошла до восемнадцати октаэдров, промежутки между выкриками становились все длиннее и длиннее, а вот скорость, с которой дамы обдували себя веерами, возрастала.

Наконец, поднял руку сам Горбатов. Народ тут же притих.