Луиза

Чемодан не закрывался. Петли жалобно скрипели. Потертая крышка прогибалась под моим натиском, грозясь треснуть, но два ржавых замочка никак не желали смыкаться. Через пару минут возни, я сдалась. Распахнула чемодан и вытащила два старомодных платья кофейного оттенка с белым кружевным воротничком. Туда, куда я собираюсь, они мне не пригодятся. Вроде в академии выдавали форму…

Я не знала этого наверняка. Быть может студенты приобретают вещи и учебные принадлежности за свой счет. Но сейчас, в два часа ночи, это беспокоило гораздо меньше, чем завтрашняя свадьба, где мне без моего согласия отвели роль невесты.

Я сирота почти с рождения. Мне едва исполнилось три месяца, когда погибли родители. Они уехали на званый ужин к друзьям в загородный особняк, а меня оставили с нянькой. Подробностей трагедии не знал никто. Все очевидцы погибли. Расследование показало, что произошел несчастный случай – утечка газа. Но многие не верили в это.

Власти передали меня в городской детский дом, где я провела примерно шесть месяцев. Оттуда меня забрала миссис Пин. Она же содержала сиротский приют, что располагался в Квинстоне – самом сердце общины Карлайн. Отсюда мне и предстояло совершить побег от нежеланного замужества.

Община заботилась обо всех сиротах, пока те не достигнут совершеннолетия. Казалось бы, живи, радуйся и молись на общее благо. Но все не так просто.

Мальчишкам предоставлялась свобода в выборе профессии, рода деятельности или занятий. Они могли поступить в любую магическую академию. Могли уйти на военную службу. Могли хоть на подмостки театра уйти. Могли делать все, что хотели. Их ни к чему не принуждали.

Девочек же растили только для замужества. Это была наша единственная цель. Вырасти хорошей хозяйкой, выйти замуж и нарожать новых двуликих. Наше образование ограничивалось этой целью. Зачем геометрия или влияние лунного цикла на заговоренные металлы? Как они помогут в рождении детей и ведении домашнего хозяйства? Никак. Поэтому с детства нас учили готовить, стирать, убирать и высчитывать пропорции для наивкуснейших десертов.

За три дня до совершеннолетия глава общины выбирал будущего мужа. Обычно из числа тех оборотней, кто еще не обзавелся парой. На свой день рождения девушка выходила замуж.

Мне тоже выбрали жениха – Родерика Кросмана. Его зверь – бурый медведь. Сам он мало чем отличался от своей звериной ипостаси. Высокий, широкоплечий брюнет с глазами цвета чистейшего янтаря и густой щетиной.

Родерик был старше меня на пятнадцать лет. Жестокий, властный любитель кричать и решать споры медвежьими лапами. Дикий нрав сопровождался неслабым интересом к противоположному полу. В общине поддерживались строгие приличия. Никакой близости до брака. Даже поцелуя. Любое внешнее проявление влечения жестоко осуждалось, если инициатор – девушка.

Парни же могли глазеть, зазывать, а иногда и лапать. Иногда они позволяли себе намного больше. Бывало возникали конфликты, которые решались дуэлью между обидчиком и отцом или старшим братом девицы. Бывало «порченных» выдавали замуж за того, кто покусился на невинность. Последнее случалось лишь тогда, когда жених был богат.

Находились те, кому Родерик со своей манерой общаться приходился по вкусу. Но родители такой девицы не соглашались на брак лишь по одной причине. Родерик был беден, а потому давно рассчитывал на одну из сироток миссис Пин. Такой сироткой стала я.

– А вот не угадали, – шепнула, кладя ненужные платья на кровать. – Луна скорее погаснет, чем я соглашусь на этот брак.

Чемодан наконец закрылся. Там осталось три смены нижнего белья, новые туфельки и одно платье с укороченной до колен юбкой. По слухам, в городе сейчас только такие и носили. Еще теплый шарф, два берета, джемпер и жакет.

Денег у меня почти не водилось, зато от родителей остались семейные украшения: сережки, несколько колец, браслеты и кулон в виде синей птицы. Последний я решила надеть на удачу. Цепочки у меня не было, так что пришлось воспользоваться шерстяной ниткой. Надеюсь, буду выглядеть бедно, а не глупо.

Кулон спрятала под блузку. Вообще для побега я выбрала самую лучшую одежду. Белоснежную шелковую блузку, бордовую юбку чуть ниже колена, с высоким поясом, что обжимал талию. Поверх черный жакет по фигуре. Не очень умно наряжаться так непрактично, но надо выглядеть представительно на аудиенции у ректора, когда буду просить о зачислении.

Из верхней одежды взяла тонкое кремовое пальто. Хорошо, что лето в наших краях очень холодное. Тащить пальто на себе легче, чем в чемодане.

Напоследок, я оглядела комнату, что все эти годы была моим убежищем в приюте миссис Пин. Сколько же воспоминаний связано с этим местом. Сколько падений и взлетов. Даже стало немного грустно. Хотя, чего жалеть! Не уйду сейчас, стану женой Родерика. Так что выбор очевиден.

Что ж, вперед! Навстречу к новой жизни. Через окно.

Я прижала чемодан к груди и вросла в деревянный забор. Старалась не дышать. Надеюсь, никто меня не заметил. Если поймают, то второго шанса сбежать уже не будет. Запрут. Свяжут и запрут.

Побеги случались в нашей общине часто, а вот удачные нет. Девушек ловили, находили и возвращали обратно. Мало кто из посторонних желал оказаться втянутым в конфликт с оборотнями. Это чревато последствиями. Поэтому редко кто соглашался приютить беглянку. Её непременно найдут. Меня тоже найдут, но надеюсь, что к тому времени я уже буду числиться студенткой.

Академия – единственное место, где не действовали устои общин. Там у меня будет четыре года свободы от традиций двуликих. Конечно, я буду обязана выйти замуж после окончания, но это будет уже проблема будущей меня. Сейчас бы унести ноги из Квинстона.

Я осторожно огляделась. Вроде никого. Сделала шаг. Тишина. От страха быть пойманной сердце ушло в пятки. Нет, не позволю распоряжаться собственной жизнью.

У меня имелся козырь, который я хотела сохранить на крайний случай. Моей звериной ипостасью была сова. Точнее, сипуха. Я могла улететь в любой момент, но полностью остаться без одежды и вещей. Не самый практичный ход. Но, по мере того, как я пробиралась между домов к лесу, уверенность моя крепла. Если что, взметнусь в небо птицей.

На удивление, мне необычайно везло. В Квинстоне я никого не встретила. Ни проходимцев, ни патрульных. Оказавшись в лесу, понеслась со всех ног по направлению к станции. Нужно успеть на поезд, следующий будет только утром, часа через три. За это время мне далеко не уйти.

Перрон уже был близко, а вдалеке послышался гудок паровоза. Успела. Пришла как раз вовремя. Я уже обрадовалась своему удачному разрешению дел, как услышала позади себя басовитый возглас:

– А ну-ка стой, птичка!

Я обмерла от ужаса. Это был он! Родерик Кросман. Его низкий с хрипотцой голос невозможно спутать ни с кем. А ведь до перрона осталось все ничего.

– Куда собралась, а? – сильные пальцы впились мне в плечо.

Я дернулась вперед, чтобы высвободится. Тщетно. Родерик усилил хватку, причинив мне сильную боль.

– Птичка, ты – моя! – он так резко развернул меня к себе, что я чуть не упала. Сильный запах перегара ударил мне в лицо.

Сморщив нос, я оглядела мужчину. На нем был старый рваный в нескольких местах сюртук, желтая с разводами рубашка и такие же поношенные брюки.

– Нет, – я отступила к лестнице. – Не твоя. И не буду.

– Луиза, глава общины отдал тебя мне, – взревел мужчина. – Ты должна следовать традициям. Такова твоя судьба.

– Мне все равно на правила.

Прижимая к себе чемодан, я побежала к лестнице, ведущей на перрон. Девять больших плоских ступеней отделяли меня от платформы, на которой маячил одинокий силуэт. Но разглядеть кто это не получилось. Родерик схватил меня за края пальто и потянул к себе.

– Никуда ты от меня не уедешь, – он покачнулся, чуть не упал, но тут же поймал равновесие. Он что напился и решил меня проведать? Иначе как еще он проследил за мной?