Вскоре тяжелые ворота раскрылись. Из них вышли Дармос Железнорукий и Фугин.
Когда подошел Дармос, Руорим снял шлем. Повелитель Шейкура заметил белые нити в темных волосах и шрам на лице справа. Теперь темный шейкан откровенно демонстрировал свою отвратительную душу, больше уже не скрывая ее за красивым фасадом.
Правда, сейчас он казался еще более высоким и тяжелым, чем раньше, вероятно из-за доспехов и длинного черно-красного плаща.
Руорим указал на стоящего рядом высокого худого человека с холодными глазами и тонкими светлыми волосами:
– Энарт Обоюдоострый, мой заместитель.
Дармос представил Фугина и посчитал формальности законченными. Его внимательный взгляд остановился на находящейся позади Руорима сотне. Видимо, предводитель имел над ними полную власть, так как никто и рукой не пошевельнул. Даже лошади не двигались. Позади у них был долгий трудный путь, так что они, по всей вероятности, очень обрадовались представившейся им возможности отдохнуть. Доспехи покрылись пылью, металл потускнел, лошади исхудали и вспотели. Наверное, все они мечтали о прохладной тени и большом количестве воды.
– Я рад встрече с тобой, мой старый друг, – начал Руорим, улыбаясь открытой улыбкой. – За эти годы ты почти не изменился.
– Чего не скажешь о тебе, – ответил правитель Шейкура. – Давай обойдемся без глупых, никому не нужных комплиментов. Что ты хочешь?
– Свободный доступ в крепость, постели и продовольствие для моих людей…
– И вдобавок к этому ключи?
Энарт Обоюдоострый выступил вперед.
– Не смей так неуважительно говорить со своим хозяином! – набросился он на Дармоса.
В ту же секунду Руорим молниеносным сильным ударом швырнул его на землю. Человек ошарашенно тер разбитый подбородок, из носа у него капала кровь.
– Проклятие! Что это значит?
– Дармос Железнорукий – шейкан самого благородного, чистокровного происхождения, – холодно ответил Руорим. – Чего не скажешь о тебе.
Драконов всадник поднимался медленно, лицо его пылало от гнева. Руорим его осадил:
– Еще одно подобное заявление, и я тут же выпущу наружу твои кишки и оставлю их жариться на солнце. Ты не Драконокровный, а ублюдок, сын никчемных родителей. Тебе слова не давали, ты не смеешь даже глазом моргнуть, пока я тебе не разрешил. Понятно?
Энарт Обоюдоострый медленно отступил назад. На покрасневшем лице застыл гнев вперемешку со страхом.
Дармос начал терять терпение:
– Не знаю, чего ты, Руорим, добиваешься, но что все это значит? Какую чушь несет этот безмозглый дурак?!
– Энарт, конечно, нагл и туп, но он сказал правду. – Руорим мило улыбнулся. – Шейкур принадлежит мне.
Дармос заметил, как напрягся стоящий рядом Фугин.
– Когда-нибудь, – медленно произнес он, – Шейкур будет принадлежать Горену, твоему сыну, моему внуку. А ты, убийца моей дочери, не имеешь здесь вообще никаких прав. Если только ты переступишь порог крепости, то жизнь твоя на этом закончится, я отомщу за Дерату.
– Дармос, я разочарован! – Похоже, хорошее настроение Руорима нисколько не ухудшилось. – Я-то думал, ты давно все разузнал. Разве с тобой не разговаривали предки из Галереи Шепота? Или ты так ничего и не понял? Возможно, в один прекрасный день Горен действительно унаследует Шейкур, но только от меня, а уж никак не от тебя. До сих пор ребенок был не слишком ласков со своим отцом, но, в конце концов, он еще юн и к тому же мой единственный потомок, так что, наверное, я его прощу, если в дальнейшем он будет проявлять послушание. Если ты настаиваешь, можем составить документ, по которому он получит право унаследовать Шейкур, конечно, при соответствующем поведении. Это поможет тебе сохранить душевное равновесие. Но одновременно с этим мы составим еще один договор, согласно которому ты передашь все свои права мне.
– Скорее уж погаснет свет Аонира! – проворчал Дармос. – Твоя жалкая сотня бессильна против нас. Оставайся или уходи, мне все равно, но порог Шейкура ты никогда не переступишь. Ни ты, ни эта букашка и никто другой из твоих паршивых вояк!
Руорим, словно сожалея, покачал головой:
– Я надеялся, старили друг, что ты проявишь большее благоразумие. Извини, что я снова так тебя называю, но я, как и прежде, испытываю к тебе искреннюю симпатию и с удовольствием вспоминаю о твоем гостеприимстве. В те времена все было в порядке.
Дармос почувствовал, как у него внутри все упало.
– Да это ведь ты все испортил! – крикнул он, скрипнув зубами. – Ты обманом лишил невинности мою единственную дочь, впустив в нее свое семя. Она-то понятия ни о чем не имела. А ты знал, что душа Малакея возродится в Горене. Ты использовал ее для своих целей, так же как теперь хочешь использовать своего сына! Единственный, ради кого ты стараешься, – это ты сам.
– Дерата была выдающейся женщиной, я очень ее уважал. – Голос Руорима упал до хриплого шепота, улыбку словно стерло с его лица. – Я не нанес ей оскорбления, только исполнил волю предка, основателя нашего народа. Я был его инструментом. Но твою дочь я хотел получить еще и для себя.
– И это замечательно тебе удалось! – с издевкой заметил Дармос. – Что касается обращения с женщинами, то тебе еще учиться и учиться, Руорим, которого называют Мясником. Твой собственный сын тебя ненавидит! Единственное, на что ты способен, – это на убийство беспомощных и беззащитных. Так ты поступил и с Дератой. Горен видел все, разглядел каждое движение, всю твою подлость. Ты Драконокровный, но при этом недостойный шейкан!
Здоровый глаз Руорима сощурился. Дармос заметил, как забеспокоился Энарт Обоюдоострый, как руки его невольно потянулись к плечам. Похож на кошку, поджидающую добычу у мышиной норки. Он не сможет долго сдерживаться, даже если Руорим напомнит ему про угрозу прибить его на месте. И в этом Дармос ни секунды не сомневался.
– Гордыня твоя пуста и бесполезна, – сказал наконец Руорим. – Мне жаль тебя, старик. Я надеялся, что мы договоримся по-доброму, если ты поймешь, насколько ты неправ. Это ведь ты позор для Шейкура. Спроси Ура! – Он показал на вершину скалы. – У меня есть время, Дармос. Даю тебе два дня на признание собственных заблуждений. Если ты так ничего и не поймешь, я нападу. – Он кивнул Фугину, развернулся и пошел к лошади.
Энарт Обоюдоострый сначала замешкался, но потом все-таки побрел за хозяином.
Дармос подождал, пока они присоединятся к отряду. А потом повернулся к Фугину:
– Пойдем. По крайней мере, слово свое Мясник сдержит.
– Как ты думаешь, он на самом деле нападет?
– Только не с этой сотней. Он знает, что его угрозы пусты, и он также знает, что я это знаю. Но, само собой разумеется, он должен назначить мне срок, иначе выставит себя в смешном свете.
– Но что будет дальше?
– Он начнет осаду. Попытается сломить наш дух. Руорим не глуп, он вполне отдает себе отчет в своих поступках.
Когда ворота за ними закрылись, Дармос невольно перевел дух: тесные каменные стены его успокоили. Шейкур неприступный… Эту крепость не удавалось захватить никому!
Он собирался подняться по лестнице, но его остановил Фугин:
– Дармос, мы с тобой знакомы всю жизнь. Я самый старый твой друг и самый лучший. О чем говорил Руорим? Какие у него права?
– Никаких, – убежденно ответил Дармос. – Иначе бы я знал. Видимо, он считает, что из-за Горена получил какой-то особый статус. Но он ошибается.
– Тебе следует использовать эти два дня, – посоветовал Фугин. – Спроси в Галерее Шепота. А я тем временем подумаю, как с наименьшими потерями прогнать этого безумца за Железные поля.
