Дармосу нужно было отправить в безопасное место Вейлин, прежде чем на нее набросятся возбужденные шейканы, возложившие на эльфийку ответственность за «помешательство» правителя крепости.

– Почему вы меня защищаете? – спросила она. – После всего, что я с вами сделала?

– Не мне тебя судить, девочка, – возразил он. – Это дело Горена.

– И вы об этом думаете? Горену никогда больше не разрешат войти в Шейкур!

– Ничего подобного, Вейлин Лунный Глаз, ведь он сын Руорима. Если Руорим оставит тебя в живых, то решение принимать Горену. А я ради тебя пачкать руки не собираюсь.

Вейлин отправили в тюрьму над конюшнями. Это была тесная, темная камера, свет в которую попадал только через узкую прорезь окна. Дармос велел снять с Вейлин цепи.

– Эта дверь надежна, – сказал он. – Тебе отсюда не выбраться, и только я и два верных человека знают, что ты здесь. Подумай о своей судьбе и о том, как избежать позорной смерти. Если ты настоящая дочь своего народа, то должна выбрать одну сторону, сторону Света. Если тебе важен Горен, тогда служи ему.

Едва правитель Шейкура вернулся в Тронный зал, как появилось очередное сообщение: подошло войско Хокана Ашира и предводитель требует беседы с Дармосом.

Горнисты сыграли тревогу, и потасовки мгновенно прекратились. Все устремились к крытым галереям, чтобы посмотреть на нового врага. Когда Дармос Железнорукий вошел в главную галерею, перед ним тут же расступились.

Правитель Шейкура не узнал Железных полей: иссохшуюся землю покрыла огромная черная колышущаяся масса. Копья, пики, мечи, топоры сверкали на солнце. Повсюду, насколько хватало глаз, немертвые и железные.

Перед воротами стоял Руорим, а рядом с ним возвышался самый огромный железный, которого когда-либо доводилось видеть Дармосу: рост его равнялся двум человеческим. Доспехи, снабженные ножами, шипами и колючками, блестели, словно жидкое серебро. Стоило сделать движение, и из многочисленных прорезей тут же выскакивало оружие. Каждая конечность, каждый сустав были напичканы предназначенными для боя приспособлениями. Из-под гибкой, украшенной шипами маски сверкали красные глаза. Изнутри доспехи светились оранжево-зеленым пламенем.

Воплощенная жестокость, искусственно созданный монстр, предназначенный исключительно для убийства, но тем не менее существо, в своем роде, совершенное.

– Дармос Железнорукий, – раздался звучный металлически-холодный голос, который был слышен в самых дальних частях крепости, – я Непобедимый, слуга некроманта Хокана Ашира, будущего хозяина и хранителя Фиары. Я заявляю права на крепость Шейкур, которая должна служить оплотом для того, кто восстал против зла, исходящего от остальных, ослепших от жажды власти магов Альянса. Хокан Ашир надеется на твою поддержку в своей святой борьбе, но если ты ее не окажешь, то это будет концом шейканов. Хорошо обдумай свой ответ, прежде чем его дать.

К Дармосу подошел Фугин.

– Час решения настал, – медленно произнес он. – Что будешь делать?

И все шейканы направили свой взор на правителя крепости.

Дармос знал, что должен дать ответ, но боялся. Потому что ответа у него не было. Разум подсказывал придерживаться первоначального плана и требовать свободного выхода. Но сердце его понимало, что они ни за что не выполнят своего обещания, да и сам он не сможет без боя отдать Шейкур, свою родину. В последний раз он проявит упорство. Но во время защиты могут погибнуть все шейканы, и в конечном итоге Шейкур все равно попадет в руки врага.

Это по крайней мере будет гибелью героической, так что проклятие Малакея закончится. Два или три рода, живущие вне Шейкура, постепенно породнятся с людьми и закончат свое существование.

А Горен, в котором пребывает душа Малакея… Он отыщет себе другое место, куда сможет уйти, и навсегда расстанется с рубашкой шейканов.

Без шейканов Хокан Ашир не долго сможет блаженствовать в Шейкуре, потому что крепость падет вместе со своим народом. При первом же штурме войска Раита сровняют ее с землей.

Дармос был уверен, что у него хватит времени разрушить библиотеку и все ценное, прежде чем некромант сможет их захватить. Огонь уничтожит все и не оставит ничего, кроме черных от копоти камней, в которых больше не будет душ предков.

Возможно, это и есть избавление, которого ждет проклятый народ: сохранив свою честь, принести себя в жертву ради Фиары и за это получить возможность пересечь Реку Душ.

– Говори же, в конце концов! – закричал Руорим. – Ты же знаешь, выбора у тебя нет!

Дармос открыл рот, но объявить свою волю не смог, так что никто никогда не узнал, какое же решение он принял.

Потому что в этот момент из крепости показался Ур.

Огромный красно-золотой дракон вылетел прямо из горы и взмыл высоко над Шейкуром. Едва он взмахнул своими мощными крыльями, над войском пронеслась буря. На стенах шейканы, чтобы удержаться, вцепились в ограждения.

– Что он?… – удивленно спросил Фугин. – Он ведь не…

Договорить шейкан не успел. Ур издал громовой рык, еще быстрее замахал крыльями и бросился вниз.

– Через четыре сотни лет, – почтительно произнес Дармос. – Я знал, долго он не выдержит. Хотя он и боялся, что слишком стар…

– Нисколько не стар! – с восторгом завопил Фугин. – Как будто ничем другим и не занимался!

Дракон снова взмыл в воздух, набрал высоту и крикнул второй раз, кружа над Шейкуром. Потом на мгновение замер и перешел в падение. Как смертельный ураган, он пронесся над войском Хокана Ашира… И изрыгнул огонь.

После окончания войны Шести Народов орки Жарока основали на северо-востоке Грак и Жарок-Нар и создали свою собственную империю. А оставшиеся на юге группы разошлись в разные стороны и превратились в банды мародеров. И только Айзенфюрсту удалось объединить и организовать дикие кланы; некоторые подчинились добровольно, других пришлось убеждать с помощью топора.

В конце концов он повел их вдоль черного побережья на запад к Вратам Мечей, когда-то главной крепости темных эльфов. Среди руин цитадели орки основали свой лагерь, срубили леса и создали защитные сооружения, по прочности почти не уступающие каменным. Айзенфюрст был первым, кому удалось объединить орков на основе веры в Цараха. Он принял также представителей темных народов, у которых не осталось ни родины, ни родичей. Великий предводитель орков был достаточно умен, чтобы оставить кланам их самобытность и названия. Они получили полную независимость, но под знаменем Айзенштурма. И когда Айзенфюрст призывал к оружию, за ним следовали все без исключения.

Айзенштурм, находившийся на истерзанной войнами земле вулканического происхождения, был в конце концов признан другими народами в качестве самостоятельной империи, а Хоенмарк даже определил ее границы. Был заключен мирный договор, который, с небольшими поправками, действовал до сих пор.

Прежде всего Айзенфюрст умел защищаться: у Надельберга и у Врат Мечей построил две новые крепости, которые охранялись большей частью варварами и троллями. В случае войны они быстро приводили вооружение в боевую готовность и могли долго противостоять любой осаде.

Айзенфюрст был мудрым правителем, который наладил более или менее мирные отношения с народами Света. Он пережил войну Шести Народов, которая никого не обошла стороной.

– Скажи сразу: ты был с Айзенфюрстом во время его скитаний по Зеленому морю, – начал подшучивать Вольфур Гримбольд, когда Крэйг закончил с приятными воспоминаниями.

Большей частью дрэгон был молчалив, но иногда на него нападала странная меланхолия, и он становился разговорчивым.

– Именно об этом я и толкую, – ответил дрэгон. – Я уговорил его попытаться объединить своих, как это удалось Жароку на севере. В тот момент темные народы – орки, тролли и норканы – были близки к исчезновению. Мы проиграли войну и утратили бы будущее, если бы нам не удалось организоваться и создать собственные империи, прежде чем люди, гномы и эльфы успели захватить все. Итак, норканы, которые не хотели покидать Фиару, основали Лар, и я, когда оказался лишним в собственных землях, поддержал Айзенфюрста.