А воля у некроманта была сильнейшей.

Да, тогда мы считали его непобедимым, особенно после того, как Шейкур оказался у него в руках. Но Хокан Ашир учел далеко не все. Случилось то, на что он не рассчитывал… но я забегаю вперед. Выслушайте же по порядку, что произошло, ибо я присутствовал при этих событиях лично. Вы услышите историю из первых рук, без преувеличений и прикрас.

И все-таки нередко я и сам себя спрашиваю, на самом ли деле все это было. Даже во мне, очевидце, зарождаются сомнения. Но я тут же понимаю: да, так и было, и я, Бульдр Седобородый, которого когда-то называли Краснобородым, расскажу вам о не знающей себе равных битве шейканов и о превращении безбожников…

– Высматриваешь внука, старина? – Фугин подошел к Дармосу Железнорукому, который вот уже несколько часов стоял на самой высокой стене башни, смотря вдаль.

– Глупости, Горен выехал всего пятнадцать дней назад, так что пока еще никак не может вернуться.

– Тогда позволь выразиться по-другому: ты беспокоишься и пытаешься преодолеть разделяющее вас с Гореном расстояние тем, что не отрываешь взгляда от далеких гор. Наверное, ты хочешь прожечь в них дыры, чтобы проникнуть к Горену? – Седовласый разведчик ухмыльнулся, встретив полувеселый, полураздраженный взгляд Дармоса.

– Каждый день мне хочется пойти к Уру и спросить, что видят его глаза провидца, но я все никак не осмелюсь, – ответил наконец Дармос. – Знаки, которые можно разглядеть обычным зрением, достаточно плохи и не пробуждают во мне никаких надежд. – Он показал на северный горизонт, где черная волнообразная полоса образовывала границу между небом и землей. – С каждым днем тьма над Клинком Аонира сгущается, все больше и больше закрывая небо. Заклинание Раита Черного быстро подходит к концу. Мы ведь не знаем, где сейчас Горен и удалось ли ему вовремя добраться до места, чтобы помешать разбудить Фиал Дарг.

– Темные принцы, – пробормотал Фугин. – Если где-то еще существуют Стражи, которым небезразлична судьба Эо, то они должны помешать Раиту.

Повелитель Шейкура презрительно хмыкнул:

– Знаешь, старый мой друг, Стражи давно отсюда ушли, иначе они бы не допустили такого безобразия. Они набрались сил, чтобы наложить проклятие на Януса Малакея, прародителя нашего народа. Все вместе они выступили против одного-единственного смертного человека просто потому, что он проявил неповиновение. А что произошло потом? Разве они остановили магов Альянса, которые толкают наш мир в пропасть? Разве они, являясь Стражами, предотвратили хоть одну из кровавых войн? – Гневный голос Дармоса Железнорукого отскакивал от стен и терялся в пустынной степи возле Железных гор.

– Значит, все ложится на нас, – сказал, помолчав, Фугин. – Мы, безбожники, должны спасти этот истерзанный мир.

Ночной воздух не принес прохлады. Каменные стены были, как никогда, тесными. Казалось, внутри крепости нечем дышать: воздуха не хватало. Дармос Железнорукий, терзаемый кошмарами, беспокойно крутился на кровати.

Дармос.

Бормоча как в бреду, стареющий шейкан повернулся. Лицо его было перекошено, руки метались, как будто он отбивался от незаметно подкравшихся врагов.

Дармос!

Правитель Шейкура подскочил и несколько секунд слепо таращился в темноту. В открытое окно смотрела луна, но светлее от нее не становилось. Дармос покрылся потом, дыхание сбилось, он прислушался.

Наконец он разобрал тихий шепот, проникающий сквозь каменные стены, которые предки возводили в поте лица и защищали, не щадя собственной крови.

– Чего вы от меня хотите? – прошептал Железнорукий.

Ты должен вооружиться, потомок. Придет темный шейкан, чтобы потребовать то, что принадлежит ему по праву.

– То, что принадлежит ему по праву? О ком это? Не о Руориме ли Мяснике, изгнанном из Нортандера? Его род давно от него отвернулся. Он всего-навсего жалкий приспешник некроманта.

Дармос попытался презрительно сплюнуть. Как ему могло прийти в голову отдать Мяснику свою дочь Дерату? Дармос проявил упрямство и не смог признать, что Дерата права в отношении жениха.

Она сумела разглядеть, какая темная душа скрывается за его красивой внешностью.

Железнорукий потер лоб, пытаясь отогнать боль.

«Дерата, что я с тобой сделал! Мы расстались, не выслушав друг друга, и ты умерла, так и не помирившись со мной, не подозревая, как сильно я раскаиваюсь и как по тебе тоскую. Я бы упал перед тобой на колени, если бы ты вернулась. Но для этого ты была слишком горда. Ты была права во всем, когда мы в последний раз вместе стояли на стене. Ты разглядела, какие страдания падут на Эо и что однажды шейканам придется сделать выбор. Ты мечтала еще раз посадить за стол переговоров все шесть народов, чтобы сообща выступить против магов Альянса. А я цеплялся за свободу и независимость. Каким я был дураком!»

И был, и есть,– захихикал голос в стене. – Руорима нельзя недооценивать! Он сделает все возможное, чтобы получить то, что принадлежит ему по праву.

– Я еще раз спрашиваю! – громко произнес Дармос. – Что именно принадлежит Мяснику по праву?

Но предки не ответили. Дармос Железнорукий спустил ноги с постели и сидел, скорчившись, как старик. От горячего воздуха было еще тяжелее.

«Что же я не разглядел?» – спрашивал он себя.

И подскочил, когда в ночи прозвучал далекий, больше напоминавший шипение голос, принесенный через окно ветром.

– Дармос, приди, наконец, ко мне. Нам нужно поговорить.

– Ур, – пробормотал повелитель Шейкура. – Ты что, никогда не спишь?

– А ты сам когда-нибудь успокоишься? – возразил дракон, и откуда-то совсем рядом донеслось его дыхание.

Старый дракон покинул свое ложе и ждал на вершине горы, пока все остальные спали мирно и беззаботно.

– Хорошо, – вздохнул Дармос Железнорукий. – Иду.

Седовласый шейкан, кряхтя, преодолел последнюю ступеньку. Уже несколько месяцев возраст давал о себе знать, наверное из-за тяжелого груза, давившего на его широкие плечи.

– Мы ведь могли поговорить через окно, – с упреком в голосе сказал он дракону, медленно опустившему свою огромную голову.

– Здесь, наверху, гораздо прохладнее, да и не слышит никто, – тихонько засмеявшись, возразил Ур. – К тому же ты должен привыкать укреплять свое тело, потому что совсем скоро тебе понадобятся все твои силы.

– О чем ты говоришь? – озабоченно спросил Дармос.

– Дармос, почему после отъезда Горена ты так ко мне и не зашел? – вопросом на вопрос ответил пращур. – Ты меня избегаешь.

– Плохие новости доходят до меня достаточно быстро, – пробормотал Дармос. – Мне хотелось побыть наедине со своими тревогами. – Он поднял голову и посмотрел на золотисто-красного дракона. – Похоже, теперь пора. С Гореном что-то случилось?

– Его судьба в чужих руках, – ответил Ур. – Я больше его не вижу, он скрыт пеленой тумана. Но у сына Дераты хорошие спутники, и он умеет сам за себя постоять. Мать не зря воспитывала его в строгости и прекрасно его обучила. Тебе следовало бы больше ему доверять.

– Если бы я ему не доверял, ни за что бы не отпустил! – взорвался Дармос. – Как бы там ни было, речь идет ни больше, ни меньше как о пробуждении Фиал Дарг, к чему так стремится Раит Черный! – Он махнул рукой. – И в связи с этим у меня возникает вопрос: а куда подевались другие маги из Альянса? Почему они его не остановили? Почему Хокан Ашир оказался единственным, кто вступил в борьбу с норканом?

– По той простой причине, Дармос, что никакого Альянса больше не существует, – терпеливо ответил дракон. – Каждый из бывших великих магов озабочен одним: в день Конвокации заполучить Вечный Огонь в свои руки, чтобы сравняться с богами, а может, даже и превзойти их. Каждый терпеливо выжидает, кто из них, Раит или Хокан, возьмет верх, чтобы потом примкнуть к победителю.

– А если Раит сумеет довести заклинание до конца?