– Критики часто могут быть предвзятыми, – продолжала она, пристально глядя на Сергея. – Но это не означает, что они всегда правы. Важно, чтобы читатели сами судили о качестве книг, а не слушали критиков. Литература ведь многогранна, и каждый находит в ней что-то для себя.

Она повернулась к Бану с мягкой улыбкой на лице:

– Я бы хотела взять у него интервью. Говорят, он хорош собой. Может, его популярность связана не только с книгами, но и с его внешностью?

Этот последний комментарий Инара произнесла с лёгкой ноткой юмора, подмигнув Бану, и в её глазах читалась игривая искорка. Бану не ожидала такого поворота, и это её слегка смутило. Она нахмурилась, стараясь подавить неловкость, и резко ответила:

– Я не заметила. Он обычный.

Её голос прозвучал более грубо, чем она ожидала, и она почувствовала, как что-то внутри вздрогнуло. Почему этот разговор вызвал у нее столько эмоций? Она ведь всегда умела держать себя в руках. Возможно, именно то, что Инара невзначай подметила привлекательность Айрама, заставило её вспыхнуть. Её собственные ощущения к этому писателю были настолько запутанными.

Бану вернулась за свой рабочий стол, нервно постукивая пальцами по клавишам, пытаясь угомонить волнение, нарастающее в груди. Мысли снова и снова возвращались к разговору с Айрамом. Он был саркастичен, надменен, как будто он знал что-то о ней, чего она сама не знала. Этот его хищный взгляд, ухмылка, которая, казалось, насмехалась над ней – неужели он думал, что она была под впечатлением от его романов? Что ей мог понравиться он?

Её раздражение только росло. Его самоуверенность вывела её из себя, и она решила не оставлять это просто так. Бану понимала, возможно, её захлестывают эмоции, но ей было плевать. Она чувствовала, что должна показать ему, кто в этой ситуации на самом деле был прав.

Стиснув зубы, она открыла новый документ и начала писать статью. Пальцы летали по клавишам, а в голове рождались язвительные фразы. Она тщательно подбирала слова: стараясь быть жёсткой, но не предвзятой. Её задача – критика, но критика объективная. В своих мыслях она возвращалась к их разговору, к тому, как он наблюдал за вопросами, как смеялся над её комментариями, как его слова касались личного и откровенного характера.

Бану понимала, что не хочет просто написать статью – она хочет, чтобы Айрам чувствовал хоть немного то же самое, что он вызвал у нее: раздражение, разочарование и злость. Ей было важно, чтобы он понял, что его книги не могут быть оценены только через призму популярности.

Прошло несколько часов, прежде чем она закончила свою статью. Это было сложно, но она получила облегчение, когда нажала кнопку «отправить». Бану откинулась на спинку кресла. Теперь всё зависело от главного редактора.

Через некоторое время на почту пришёл ответ. Едва завидев, имя редактора в уведомлении, Бану открыла письмо с лёгким волнением. Его комментарий был полон похвалы: «Бану, отличная работа! Ваша статья глубока и информативна. Я думаю, что она вызывает интерес у читателей». Читая это, Бану почувствовала, как внутри у нее что-то отлегло. Она это сделала.

Айрам, устроившись в своём просторном кабинете, расслабленно откинулся в кресле и открыл электронную версию журнала, в котором работала Бану. Звуки дождя барабанили по его подоконнику, создавая уютную атмосферу. Никуда не нужно идти в этот день. Можно любоваться дождем из окна.

На стенах висели картины, изображающие его любимые места – старинные улочки Парижа, шумные базары Стамбула, и, конечно, мир, созданный его собственным воображением.

В тот момент, когда он увидел название статьи Бану – "Провокация и агрессивный маркетинг в романах Айрама Тау" – в его глазах заиграла насмешка. С лёгким вздохом он щёлкнул по ссылке и погрузился в текст. Внутренний голос подсказал ему, что ничего особенного можно не ожидать, и он готовился к привычному набору критики, которую ему уже неоднократно приходилось читать.

С первых строк его улыбка стала всё более ироничной. Бану описывала его романы как «поверхностные», а героев – как «примитивных», и вскоре он понял, что её суждения были предсказуемы, как плохой фильм, который ты уже видел. Она обвиняла его в том, что его сюжеты провокационны, но не имеют глубины. Он не мог не усмехнуться, читая слова о том, что, по её мнению, более ничем его романы не могут привлечь внимание.

"Похоже, у неё нет никакого чувства иронии", – подумал он, продолжая читать. В глубине души он знал, что её критика, хоть и звучала грубо, была совершенно безжалостной и точной. Он не противился тому, что её оценка была, по сути, верной. Но с каждой фразой его раздражение нарастало. Неужели она не понимала, что в мире литературы, как и в жизни, существуют разные подходы и стили? Он вдруг ощутил, как его эмоции начинают переполнять его – от злости до лёгкой горечи.

Погружаясь в текст, он заметил, как Бану использовала привычные приёмы – меткие обороты и остроумные фразы, которые заставляли читателя задуматься. В этом он не мог не признать её талант. "Она может быть гораздо более успешной, чем я ожидал", – подумал он, размышляя о том, как быстро всё может измениться. Но этот талант шёл вразрез с её предвзятым мнением о его работах.

В конце статьи он наткнулся на заключительные строки, в которых Бану призывала читателей к более глубокомысленному выбору литературы, настоятельно предостерегая их от прочтения его книг. Сложив руки на груди, он закрыл экран с лёгкой улыбкой. Еще одна статья в продвижение его романов. Черный пиар, это тоже пиар.

На мгновение Айрам задумался о том, как бы он ответил на её критику, если бы у него была возможность. "Кто знает, возможно, мне стоит написать ещё один роман. Про нее", – при этих мыслях его губы вновь изогнулись в усмешке.

В дверь постучали. Римма, молодая служанка, с мягкими чертами лица и большими, выразительными глазами выглядела немного нервной. Она тихо вошла, явно стесняясь своего визита.

– Простите, что беспокою, Айрам, – начала она, склонив голову. – Я хотела бы занять немного денег. Я отработаю.

Айрам отложил бумаги.

– Но ты работаешь всего второй день.

Она колебалась, слегка опуская взгляд.

– Я отработаю.

Айрам протянул ей чистый лист бумаги.

– Напиши расписку, и так и быть, я дам тебе деньги. Сколько тебе нужно?

Когда она назвала сумму, он кивнул, достал портмоне и передал ей нужную сумму, с лёгкой улыбкой добавив:

– Теперь ты не сбежишь.

– Спасибо, Айрам! Вы очень добры.

– Не стоит благодарностей, – ответил он. – Если нужно что-то ещё, не стесняйся. Я всегда рад помочь.

Не успел он вернуться к своим делам, как служанка снова вбежала в его кабинет.

– Максим пришел с собаками, и они испортили ваш ковер.

Айрам посмотрел в окно и вспомнил, что они договаривались о встрече, о которой он забыл. Ведь пошел дождь. А у Максима две огромные малоуправляемые хаски. Он давно говорил ему обратиться к кинологам. Айрам с обреченным видом вышел из кабинета.

Максим стоял на пороге, держа на поводках двух ярких и энергичных щенков. Его растрёпанные русые волосы прилипли ко лбу после хождения под дождем. Спокойствие и сдержанность были его отличительными чертами, но сейчас в его голосе слышалась лёгкие панические нотки.

– Извини, Айрам! – закричал он, стараясь удержать животных, которые, казалось, не знали границ своей энергии. – Они просто не могли устоять!

– Это я виноват, – произнес писатель, сжимая челюсти, когда одна из собак вырвалась с поводком и вскочила на диван.

Максим виновато улыбнулся, зная, как трудно бывает удержать их, особенно когда в квартире было так много новых запахов и впечатлений. Он всегда был тем, кто ставил животных выше людей; его нежная забота о каждом бездомном щенке или котёнке была известна всем друзьям.

– Лови! – только и успел крикнуть он, изо всех сил сдерживая второго щенка, который рвался вслед за первым.