Все тут по-старому. Все напоминает Янису прошлое: и перрон, и вокзал, и дома. «А хорошо бы кто-нибудь оказался из Нурвела, — подумал он. — Может, что-нибудь о моих бы рассказал. До деревни не больше ста шестидесяти верст, а там Пиалче и Лайма, которую еще не видел. Знала бы Пиалче, что я здесь, сама бы приехала. Привезла бы показать дочку. А Лайма, наверное, совсем большая. Эх, побывать бы там! Верхом за трое суток обернуться можно, да ведь и этих трех суток не выкроишь! Важные дела предстоят... И чтобы встреча была счастливой, бороться за нее надо».

Перед глазами, как наяву, стояли милые сердцу женщины — жена и дочурка, и улыбка не сходила с лица Яниса. Сейчас он и предположить не мог, какое горе на него обрушится, когда он будет ближе к дому. А пока служба захватила его целиком. Пятый полк, в котором служил Янис Крейтусс, охранял штаб Восточного фронта, пристань, государственный банк, военный склад.

Позднее Янис узнал, что представительный человек в папахе, заговоривший с ним на перроне, — сам главнокомандующий фронтом. Янису тогда и в голову это не могло прийти.

Впрочем, он был так взволнован приездом в Казань, что в собеседника даже не всматривался. Несколько дней потом ругал себя. «Какой же я, право! Даже главкома своего не поприветствовал, как положено. Разговаривал с ним как новобранец».

По приказу командующего тут же стали укреплять южную часть города. Поджидали подхода двух бригад, стрелковой дивизии: четвертой и пятой и одного кавалерийского полка. Был также приказ прибыть первому и шестому полкам, второй и третьей бригадам.

Задача не из легких. Трудно подтянуть сразу всю эту силу. А время не ждет. Враг все ближе и ближе к городу. Его надо встретить во всеоружии. Как можно скорее подготовиться к его приходу и укрепить железнодорожный мост через Волгу. На защиту моста встал целый батальон. Туда же прибыли две бронированные платформы с восемью тяжелыми орудиями.

Ваштаров Йыван, поправившись после ранения, полученного в империалистическую войну, теперь воевал на стороне красных. В числе кавалерийского полка прибыл к Волге. Мечта его исполнилась, он снова увидел родные края. Он страстно желал освободить свою землю от врагов и начать строить новую жизнь. Ох, как надоела война! Хотелось мира, покоя и счастья не только для себя и своих близких.

Чтобы добраться до этих мест, ему пришлось прожить немало лет на чужбине и проделать путь длиною в несколько тысяч верст. Одно лето сменялось другим, вслед за осенью шла зима. В каких только краях не побывал Йыван! Но душою он всегда был с родным краем. Во сне и наяву перед его глазами сверкала красавица Волга, зеленели леса-великаны, цвели бескрайние луга, колосились золотые нивы. И во сне и наяну вставала перед ним родная деревня Нурвел в душистом черемуховом цвету, с кудрявыми березами. Чем дальше случалось ему быть от родных мест, тем дороже они становились. А сейчас, казалось, сердце захлебнется в частых ударах. Лишь только доехали до Свияжска, Йыван подскакал к Волге. Спрыгнул с коня, по колено вбежал в воду, смочил лицо и руки, с наслаждением стал пить из горстей. Нигде не встречал он воды вкуснее!

Он выпрямился. Так легко, так радостно стало его душе, словно сбросил с плеч непомерную тяжесть.

— Как тут красиво, как хорошо! — громко крикнул нараспев.

Он задумался, как бы снова вернулся в детские годы. Многое вспомнилось... Отец! Как бы он радовался, увидев Йывана таким взрослым, плечистым, сильным. Мать, сестренка! Перед его глазами прошли и дядюшка Тойгизя, и Сапай, и научивший плести лапти Потап Исай, и добродушный Федор Кузнец, и скрытые враги — деревенский богач Каврий и Мигыта — «товарищ детских лет!», и ядовитый Янлык Андрей, паукообразный Митрич, и жадный Тымапий Япык из рода Тойметов. И милая Серафима Васильевна, и несчастная девушка Сандай с такой горькой, такой несправедливой судьбой... Вспомнил он и Казака Ямета, известие о кончине которого дошло до Йывана так недавно!

Много воды утекло, многое изменилось. Йыван теперь не тот, на мир смотрит по-другому. Ему самому кажется, что не только силу он обрел, умнее стал, правильнее смотрит на мир. Умеет теперь добро от зла отличить. Теперь-то он разбирается.

Йыван, выйдя из воды, поглядел на дальний лес, на гладь реки и засмеялся: он показался себе сказочным солдатом, вернувшимся с фронта домой к постели недужного брата.

— А может, я сам Онар? — громко спросил Волгу Йыван.

«Нет, — подумал он, — нельзя меня поставить рядом с Онаром, и от того солдата я далеко». Сказочный солдат отслужил свой срок. А Йыван все еще на службе! Возвращается в родные края с армией — не в одиночку. Тот солдат победил Азырена и спас от смерти только брата своего, а Йыван на фронте многих врагов поверг, подобных Азырену, оставил их на поле битвы, а уж в своем краю должен добить их.

И снова крикнул Йыван, обращаясь к могучей реке:

— Моя красавица Волга, скоро ты будешь вольной, свободной!

И река отозвалась — хлестнула о берег легкой волной, будто ответила Йывану: «Я верю!»

Чем дольше осматривался Йыван вокруг, тем большую красоту видел. И Волга все ближе, дороже, милее. Глядит — наглядеться нельзя, иначе и быть-то не может. Он рос здесь, дышал этим свежим воздухом, пил воду, ел хлеб — набирался здоровья и силы. Солнце ласкало его своим щедрым теплом, ветерок дарил прохладу, а по ночам недоступные звезды мигали как тысячи глаз, луна одаривала своей печальной и светлой улыбкой. А лес защищал от жары, от болезней, от голода, а Волга качала его на своих волнах, как ребенка, и горькие слезы смывала, и капли соленого пота.

Всего натерпелась великая Волга, но вместе с народом. И вновь предстоит ей увидеть войну и страданья. Да, снова над нею нависли зловещие черные тучи. Вздыхает Йыван. Лицо его меняется, взгляд делается суровым, на лбу собираются морщины. А Волга будто чувствует — заволновалась, все выше и выше волны. В низовье реки вступает враг. Мечта его — завладеть Казанью, всем этим богатым и прекрасным краем: полями, лугами, лесами.

Невольно Йыван отвел взгляд от реки.

— За Казань надо драться, иначе нельзя, — говорит он сам себе. — И сама Казань — важный город. А сейчас ему цены нет: там сосредоточен золотой запас Советской страны... Да, Казань надо удержать, спасти золото. Но отстоять город будет нелегко. Еще не все силы подтянуты. Враг тоже не дремлет. По воде идет его первый десант — две тысячи штыков! А сколько еще за ним! Пятого августа эта сила подползла к Казани. Войска высаживались у пристани. Наши поджидали врага. Установленные на холме орудия держали прицел. А враг все выходит и выходит на берег с винтовками да пулеметами. Солдаты тихо переговариваются между собой.

— Смотри-ка, какие!

— Спешат...

— Им нельзя не спешить.

Враг поднимается выше на берег, идут осторожно, без лишнего шума, неся смерть всему живому. Все замерло: и живое и неживое. Все в тревоге: и солнце, и небо, и Волга. В тревоге и главком. Красногвардейцы ждут приказа.

Главком не спешит, терпеливо ждет, когда вражеские войска подойдут поближе.

— Не дадим мы этой своре задушить Советскую власть! — сказал он солдатам.

— Не дадим! — последовал ответ.

— Мы — гвардейцы Ленина! — произнес кто-то твердо.

Главком подтвердил:

— Да, мы — гвардейцы Ленина, воины Страны Советов!

Янис и ведать не ведает, что друг его неподалеку отсюда, совсем рядом. И не предполагал, что Йыван, с тех пор как простились, уже пол России протопал, побывал в его доме, смело дрался на войне, а теперь отважно сражается с белогвардейцами.

Стоит Янис на берегу великой Волги и смотрит на прозрачную гладь ее, погруженный в воспоминания. Перед ним революционный Петроград. Смольный. В феврале немцы снова пошли на Россию войной. Враги подступают к Петрограду. Вот они уже захватили Псков. Принимается решение объявить столицей Москву.

Темная ночь. Дождь со снегом. Из Смольного выезжают две машины. В первой — Ленин, во второй — охрана. Машины мчатся по пустынной улице к окраине города. Приближаются к платформе «Цветочная площадь». Ждут их три поезда. В среднем должно ехать правительство во главе с Лениным. Владимир Ильич входит в вагон, за ним — охрана. В том числе и Янис Крейтусс.