— Сиди тихо! — оборвал Каврий сына. — Язык у тебя больно длинный...

— А в наших краях звезда с хвостом всегда войну предвещала, — вмешалcя в разговор Казак Ямет. — Она дала знать о начале похода Наполеона и о войне с Японией. Мне его превосходительство генерал Ермолай Гаврилович Петропавловский рассказывал.

— Войны кончаются, как и начинаются! — отмахнулся хозяин. — Под нашим носом и без войны черт знает что творится! Полюбуйтесь, к примеру, вот на эту заразу! — Он развернул лист бумаги. — Это так называемый приговор сельского схода. А сколько тут подписей! Почти все окрестные крестьяне приложили руки. Научил же их какой-то злодей! Против правды выступать. Ишь лентяи: нужно, мол, все угодья поровну разделить. Да грамотеев маловато. Чего они понимают-то? Иные вместо подписей отпечатки пальцев поставили.

— Ишь какие! — взвизгнул кто-то из гостей.

Хозяин на мгновение потерял самообладание: сжал пухлые кулаки, словно готов был кого-то задушить. Приглашенные недоуменно переглянулись. Разве шутка, вся голытьба поднимается.

— Им земли не хватает! — иронически произнес судья.

— На этот раз зарятся не только на земли, но и на леса, — пояснил Еремей. — В деревнях — сходки! Миром собираются отнимать лесные угодья, что были жалованы государем-императором моему предку. Таких дебрей во всей округе не найдете. И Волга тут рядом, и Ветлуга. Руби лес, вывози, сплавляй! Пожелаешь — завод построй, как добрый молодец Мигыта Гаврилович! Хваткий у тебя сынок, Гаврила!

Все внимательно посмотрели на сына и на отца.

Каврий кивнул хозяину.

— Далеко пойдет наш Мигыта Гаврилович! — льстиво вставил кто-то в поддержку хозяина.

Мигыта хотел что-то сказать, но смешался.

— Вот что, господа! Есть у меня задумка, чтобы лес мой служил моему отечеству, нашел бы свое место в российском хозяйстве. Вот я решил продать его вам, деловым людям. А у меня времени нет и подходящих помощников. Конечно, сначала пусть лесничие проведут ревизию делянок — честь по чести! Потом можно будет и торги объявить.

«Так вот зачем нас позвали! — сообразил Йыван — Помощь им нужна. Лес проверить. Да, уж тут и я, и особенно Янис можем быть полезными».

Загорелись глаза промышленников. Купцы прикидывали что к чему. А Мигыту словно кипятком обдало. Сердце учащенно заколотилось. Отец его сидел спокойно и незаметно изучал каждого из присутствующих.

— Мы согласны принять участие, — вымолвил Булыгин, самый крупный купец Ветлужского края.

— Согласен и я, — давнишний соперник Булыгина, Николай Семенович Лебедев, хотел, но не смог промолчать. — Богатство только в руках деловых людей может принести пользу отечеству.

Остальные одобрительно кивали...

Простившись с хозяином в саду, Каврий и Мигыта пригласили к себе на завод Йывана и Яниса. Те колебались: не знали, как поступить. Оба поняли — ждет их работа знакомая, но трудоемкая... Оба, не сговариваясь, посмотрели на Казака Ямета.

— Надо уважить, — твердо сказал тот. — Поезжайте! Будь на моем месте русский генерал Ермолай Гаврилович Петропавловский — и он бы посоветовал вам.

Оставалось лишь согласиться с бывалым человеком. И хозяева и приглашенные устроились в тарантасе...

Завод новый, сравнительно небольшой, стоял на холме, и оттуда хорошо была видна Волга — полноводная, трудолюбивая, могучая красавица.

Йывана и Яниса удивила паровая машина, одновременно приводившая в движение девять пил. Добротные, толстые бревна легко и быстро превращались в доски. Невольно думалось: чтобы выполнить эту работу вручную, сколько понадобилось бы людей! А здесь все делает одна машина. Только успевай подвози бревна.

Умен Каврий! Умен и ловок. Говорят, машина огромных денег стоит, привез он ее издалека. Не задаром, конечно, она досталась. Но зато начинает приносить прибыль. Стоит посмотреть на гору уложенных рядами досок — сразу становится и непосвященному понятно! Даже из Казани баржи сюда приплывают за распиленными досками. Только нагружай!

Перед Йываном и Каврий и Мигыта предстали по-новому; даже и внешне они изменились: держались важно, настоящими купцами-толстосумами — как-никак тысячами ворочают!

Невольно Йывану вспомнились далекие годы.

Что ни говори, детство его было связано с этими людьми-богачами деревни Нурвел. И в земской трехклассной школе он с Мигытой сидел за одной партой, Йыван окончил с похвальным листом, а Мигыта остался на второй год. Но в городское училище в Цареве вместе поступали. Йыван проучился два года, а потом ему, сироте, — отца на лесных разработках придавило — учитель с маленькой козлиной бородкой сказал:

— Ты единственный мужчина в семье. Все хозяйство на тебе! Будешь ходить в училище — кто вместо тебя станет работать?! Матери твоей и сестренке без помощи не прожить. А у друга твоего Мигыты отец богатый. Пойми, сынок, крестьянин и малограмотный со своим делом справится, а торговец должен дальше учиться!

Йыван смирился с судьбой — валил деревья на лесных разработках промышленника Булыгина, зарабатывал на стороне, а мать одна управлялась с хозяйством.

Главная задача бедных — содержать семью, у богатых цель — приумножить капиталы и исполнять свои прихоти.

Мигыта жил праздно, ему ни в чем не отказывали. Осквернил он сиротку, красавицу Сандай. Она, не выдержав позора, бросилась в омут. Да и не одна она стала жертвой избалованного Мигыты! Женился же он на вдове богатого торговца Япыка — Серафиме Васильевне. На ее деньги и построил себе завод.

А любила Серафима Васильевна Йывана. Привлек ее внимание стройный, голубоглазый парень. Йыван был верен памяти покойной Сандай, когда-то мечтал взять ее в жены. Был он далеко — на лесоповале, когда Мигыта надругался над его любимой. Окажись он в ту пору дома — не сносить бы Мигыте головы. Но вернулся слишком поздно — не было уже на свете Сандай! А теперь — что поделаешь? Затаил в душе гнев Йыван на товарища детских игр, а как его проявить, не знал, не ведал. Но надеялся, что постигнет Мигыту наказание, не пройдет даром его самодурство.

Серафима Васильевна с начала апреля кумысом лечит легкие в Башкирском крае. Вдвоем с отцом Мигыта управляется на заводе. В Нурвел наведываются — отсюда недалеко. Мать Мигыты живет в Нурвеле — в своей деревне, к ним переезжать не хочет.

Теперь Йыван и Мигыта, люди разных сословий, смотрят друг на друга, деланно улыбаются.

— Хотим еще поставить паровую машину, только подальше, — поясняет Мигыта. — Надобно одну раму под дуб приспособить. Сейчас дубовые доски ценятся особо.

— На что они идут? — спросил Янис.

— На бочки, на паркет, на мебель! Всего не перечислишь. Просто древесиной сплавлять — расчету мало. А ежели к тому же открыть тут бондарный цех, оживет кран медвежий. Но сразу все не делается. Хозяин всему — время и капитал.

Йыван понял — умалчивают о своих конечных целях отец и сын. Каврия и Мигыту волновало сейчас другое: любым путем обойти Булыгина и Лебедева, прибрать к рукам бесценные приветлужские леса.

«Еремей спешит, — рассуждал Йыван, — ему деньги нужны. Он продаст лес тому, кто больше заплатит, а Булыгин и Лебедев — деловые люди, зря бросаться деньгами не станут... Что-то во всем этом есть! А наше дело с Янисом — провести ревизию. Верят отец и сын в нашу честность. Мигыта — сам подлец, а в людях разбирается».

Пыхтит паровая машина. Не дает ни минуты отдыха рабочим. Каждый отвечает за свое дело: кто бревна подает, кто оттаскивает доски, кто их укладывает. Отставать не положено, да и оглядываться некогда по сторонам. Надо быть начеку. На пришедших рабочие внимания не обращают. Проморгаешь — получишь увечье, повредишь дорогие механизмы — за всю жизнь не расплатишься.

А Йыван узнал своих, деревенских. Только мастер — человек незнакомый. Говорят, Мигыта привез его из-за Волги. Он управляет машиной. Помощником ему поставлен сын Опанаса из деревни Юж Кувар. Петрухой его зовут.

— Пусть учится, — говорит Каврий, — авось из него хороший машинист получится. Заболей, к примеру, этот, кто его заменит? А будет тут человек из своих.