Снова начали угощаться. Хозяин самое вкусное подает мальчику, словно своему сыну дорогому. А между тем присматривается к бродяжке, что-то про себя высчитывает.

— Предстоит у меня большое дело, — задумчиво проговорил он. — Пруд надобно запрудить. Что-то вода у меня никак не держится! Очень трудное дело. Никакие камни воду не удерживают... Уходит как в яму. Может, ты принесешь мне счастье?

Мальчик восторженно смотрит на мельника.

— Жаль, что я не колдун! Я бы заколдовал воду. Я буду помогать, как скажете.

— Помогать? — переспросил хозяин.

— Что попросите — сделаю, — подтвердил ребенок.

В это время открылась дверь и в избу ввалились два дюжих мужика. Поздоровались, сели без приглашения за стол по обе стороны мальчика. И снова наполнилась чаша медовухой. Подал хозяин чарку мальчику, потом мужикам. Мальчику польстило такое внимание.

— Мой гость сказал: если б был он колдуном, удержал бы воду в мельничном пруде.

— А что, и удержал бы, — подтвердил бродяжка. — И так помогу.

Один из мужиков погладил ребенка по голове.

— Представь себя сейчас колдуном, сильным-сильным, — вкрадчиво сказал он.

— Ну, хорошо, я теперь колдун, — хвастливо заявил захмелевший парнишка.

— Держи пруд! — мужик повысил голос.

— Держу! — так же громко отозвался мальчик. — Крепко-крепко! Никогда не отпущу! Я же сильный!..

Мальчик только лишь успел похвастать, как крепкие руки сидевшего рядом с ним мужика обхватили его голову, а другой быстро затолкал мальчику кляп. Беспомощного ребенка засунули в мешок и вытащили за дверь. Запихнули его в заранее вырытую яму на месте старого пруда. Сверху накидали земли. Скорее всего, мальчик еще какое-то время жил...

Мельник вытер пот со лба.

— Завтра же приступим к делу, — облегченно вздохнул он. — Теперь пруд держаться должен. Такое поверье.

На другой день пришли помогать односельчане. Никто из них и подозревать не мог, что препятствием для ухода воды в землю служит труп ребенка.

Вот теперь череп мальчика держит в руках дядюшка Тойгизя и только догадываться может о совершенном здесь преступлении.

Стояли теплые дни. Солнце радостно улыбалось, как всегда весело щебетали мелкие птахи в кустах возле мельницы. Петухи известили о том, что жизнь в деревне течет благополучно. Лишь дядюшку Тойгизю ничего не радовало, — забыть не мог о черепе. Он рассказал о нем Федору Кузнецу и его сыну Эваю.

— Тятя, отпусти меня на ночь с дедушкой Тойгизей охранять мельницу, — вдруг попросил Эвай отца.

— Ну что ж, иди, — разрешил тот. — Беды не будет.

Вот так неожиданно дядюшка Тойгизя обрел себе напарника. Они вместе устроились в шалаше поудобнее, чтобы наблюдать за амбаром.

С вечера погода снова стала портиться. Вскоре ветер пригнал темную тучу. Внезапно обрушился ливень. Гремел гром. И молния хлестала небо огненным бичом.

— Дедушка, смотри, какой-то человек крадется, — еле слышно сказал Эвай Тойгизе.

— Тише! Будем глядеть, что дальше.

Они смолкли, не спуская глаз с мельничного амбара. Дождь перестал, но неизвестный куда-то спрятался. Как ни напрягали зрение старик и подросток, ничего увидеть не могли.

— Охранник тут есть? — вдруг прозвучал грубоватый мужской голос. — Разве можно оставлять зерно на ночь без охраны?.. Эй, кто тут?

— Гости пожаловали, — сказал дедушка Тойгизя Эваю шепотом. — Помалкивай, чтоб тихо было, а я выйду...

В кустах зашелестело.

— Эй, охрана! — громко крикнул подошедший незваный гость. — Эй! — голос дрогнул.

Тойгизя тихонько подкрался к почти незаметному в темноте человеку.

— А, это ты, Каврий? — спросил старик спокойно. — Что тебе здесь надобно? В ночную темень? Чего ты здесь бродишь?

— А почему бы мне не ходить? — грубо отозвался Каврий. — Значит, нужно. Что, мне разрешения спрашивать? Не тобой, а мной дадено зерно продотряду. Пришел проверить, не нашелся ли для моего зерна другой хозяин. Другому-то хозяину отдавать свое зерно жалко. Так просто уступать неохота. Оно мною выращено. Сейчас же отомкни амбар! Я урожай свой обратно взять желаю...

— Я, браток, не за тем поставлен, чтобы амбар открывать! Я поставлен зерно от воров оберегать, — возразил старик спокойно.

— А я говорю — открой!

— Уходи отсюда по-хорошему, Каврий! Слышь, не дури...

— Что будешь делать, если не уйду? Стрелять будешь?

— Знамо дело, стрелять буду!

— Силен старик! — насмешливо сказал Каврий.

Дядюшка Тойгизя щелкнул затвором.

— Последний раз предупреждаю, уйди отсюда по-доброму!

И вдруг прозвучал оглушительный выстрел. Кто-то упал на землю.

«Убил дедушка Каврия», — мелькнуло у Эвая в голове, но он себя не выдал, — сидел, не шевелясь.

И вдруг Каврий громко крикнул:

— В яму старика!

— В какую яму? — услышал Эвай незнакомый голос.

«Что делать? Опи дедушку убили!» Мальчик растерялся, не знал, как помочь, да и побоялся себя обнаружить.

— В овраге, в кустах! — распоряжался Каврий. — А сверху хворосту накидайте!

Мальчик прижался к стенке шалаша. Он дрожал от ужаса и не мог сообразить, как поступить. «Ведь их там много!»

Началась какая-то возня возле двери амбара.

— Лом где? Ломом по замку! — командовал Каврий.

Судя по звуку, замок сломался. Дверь открылась. Одна за другой к распахнутой двери амбара подъезжали подводы.

Эвай осторожно выполз из шалаша, спустился в овраг. Вниз по течению реки пустился бежать в деревню.

— А ну быстрее! — долетел до него уже издали голос Мигыты.

Грабители в темноте грузили зерно на телеги. Мигыта постоял немного, прислушался, вошел в амбар. «Теперь огню дадим волю», — сказал он себе. Но его испугал приближающийся конский топот. Он тут же вытащил из голенища сапога наточенный нож и притаился в тени мельницы. «Кто это может быть? — задал себе вопрос. — Свой или чужой?»

Всадник остановил коня. Спешился. Двинулся к амбару и сразу рассмотрел и сломанный замок, и открытую дверь. Он вошел в амбар, зажег спичку. Тут же в его спину вонзился холодный нож.

— Получай, Федор Кузнец! — сказал Мигыта громко.

Не прошло и минуты, занялся пожар. Вскоре стены амбара охватило темно-красное пламя. Огненные языки тянулись к небу, словно на всю округу провозглашая могущество огня.

Сбежавшийся народ был бессилен потушить этот огромный костер. На глазах у всех за несколько минут сгорел мельничный амбар. Все были взволнованы, огорчены. Больше всех неистовствовал Каврий.

— А где охрана? Что, общественное зерно никто не охранял?

— Нет охранника! — поддержал Каврия кто-то из толпы.

— А где председатель Совета? Почему спит председатель? — возмущался Янлык Андрей.

— А правда, почему председателя нет? Что, ему общественное добро безразлично?

— Вот и верь им! — заметил кто-то сокрушенно. — Вот вам и начальство.

Народ шумел. Кто-то кого-то проклинал, кто-то оправдывал. Всю вину взвалили на Федора Кузнеца и дядюшку Тойгизю. Обоих разыскивали — не могли найти, высказывали всякие подозрения по поводу их исчезновения, но правды никто не знал. Никто даже предположить не мог, что убитый ножом врага Федор Кузнец сгорел в амбаре...

Федор помчался к амбару, как только задыхающийся Эвай сказал ему о краже зерна.

— Молчи! — перед уходом предупредил Федор сына. — Мать в Яранске, завтра вернется. Никуда не уходи из дома! Я скоро буду. Все улажу. Не надо поднимать шума. — Не знал сын Федора, что видит своего отца в последний раз.

— Дедушку убили! — только и мог сказать вслед отцу испуганный Эвай.

Паренек хорошо видел из окна дома полыхавший амбар. Он наблюдал за бушевавшим огнем, пока амбар не сгорел совсем — огня не стало видно. Ему не терпелось побежать к мельнице, но он боялся ослушаться отца, велевшего сидеть дома.

И все-таки, когда на востоке занялось небо, Эвай стремглав припустился к амбару. От него осталась только куча пепла да кое-где дотлевающие бревна. Вокруг никого уже не было.