Больной волновался все больше, но дядюшка Мартынь не решился перебить его. «Йыван? Йыван? Что это — совпадение? Как же его расспросить? Видно, уж теперь совсем в себя пришел».

— Так вот, Йыван был веселый. В походах пел песни, любили его однополчане. Где бывал Йыван — всегда слышались шутки, смех, не брали его пули, не настигали снаряды вражеские. Но нет-нет да болела старая рана, давала о себе знать. К ненастью ли, к дождю или снегу — невмоготу было Йывану... А боль-то была, оказывается, от того самого проклятого Азырена. Видать, нужна была Азырену душа воина... стал он являться к солдату по ночам. Подмигивает ему, издевается. «Ты мне судьбой наречен!» — донимает он Йывана. Солдат не знал, как и быть. Сами понимаете, кому нужен приход Азырена? Никому, — раненый перевел дух.

— Так тебя правда Йываном зовут? — поспешил спросить раненого дядюшка Мартынь.

— Йыван... Йыван, — отмахнулся больной. — Летели дни, недели, месяцы, годы. Наступил срок солдату возвращаться домой. Отпустили с почестями как человека, честно послужившего отечеству. Распрощался он с товарищами и тронулся в путь. В то время солдаты возвращались домой пешими. Шел он, шел, оставляя за собой версту за верстой: и месяц, и два, и три. Целый год. Со счету сбился, сколько тысяч верст прошагал. Но бодрости не терял, усталости не замечал. Да ведь когда человек домой возвращается, силы никогда не покидают его... Вот наконец-то взору солдата открылась родная земля. Переправился вплавь через Волгу-реку. Ступает на левый берег. Идет по лесам, по полям, по лугам.

— Йыван, — сказал дядюшка Мартынь, — ты много говоришь, отдохни.

— Стояло тогда красное лето, — будто и не услышал больной Мартыня. — Луга цвели, поля в колосьях. Каждый встречный кланялся солдату, расспрашивал, в каких краях он побывал, где служил, как воевал. Он все рассказывал, что видел, что перенес за эти долгие годы. Жалели солдата люди. Подвозили его по дороге. Каждый хотел, чтобы он побыстрее добрался до своей деревни. Вот и дом его. Заходит во двор. А он пуст. Знает солдат, отец и мать его давно умерли. Но старший брат должен быть дома. Заходит в дом и видит — его брат еле живой лежит на лавке. Даже шелохнуться не может, а возле него стоит Азырен. В костлявой руке сжимает огромный нож: вот-вот его зарежет!

— Здравия желаю, приятель! — говорит Азырену солдат. — Что привело тебя в дом моего брата?..

— Твоему брату — самое время в царство мое идти. Вот я и поджидаю его. Хорошо, что и ты подошел, хоть простишься. Он просил тебя дождаться...

— У, Азырен, видать, ты не такой уж злой, как говорят. Похвально, похвально!

— Что ж ты думаешь, я тебе не сочувствую? Но уж ничего не поделаешь. Конец твоему брату пришел... Прощайся с ним.

— Все мы тебя знаем, ты всемогущ, — сказал солдат, подумав. — Рано или поздно все попадут к тебе. Никто на свете твоего царства не минует. Но ты, приятель мой, порой торопишь...

— Выполняю долг свой, служивый, — ответил Азырен. — Нельзя мне отставать. Все должно делаться по порядку.

— Понятно, каждый из нас исполняет свой долг. Так вот, по нашему солдатскому порядку, прежде чем отправиться в твое, Азыреново, царство, надо подготовиться. Царство у тебя обширное, но и людей много. Всех как-то надо разместить. Обязанность твоя — не из легких. Положено теперь, как я сказал, отправляться в твое царство со своим домом. А брат мой к этому еще не готов. Некому было дом ему построить. Думаю, ты пойдешь мне навстречу. Отсрочь, приятель, уход к тебе моего брата на сутки. За это время я ему дом околочу.

— Что же, коли так, могу и отсрочить! Но только на сутки, дольше не могу, сам понимаешь. Каждый день у меня расписан. Все идет по порядку. И тут и там надо успевать... А взять к себе твоего брата должен... Нельзя иначе.

— Хорошо, хорошо, приятель, не беспокойся. Дом будет готов к сроку.

Солдат времени не теряет, тут же принимается за дело: берет доски, топор, рубанок и начинает сколачивать гроб из мореного дуба в железных обручах, чтобы уж наглухо закрепить. К приходу Азырена гроб был готов.

— Как вижу, ты мастеровит, солдат. Славный дом для своего брата построил. Попавшие в мое царство и так на волю не могут выбраться. А из такого дома тем паче. Смотри-ка, на нем даже железные пояса в три ряда.

— Ради тебя, дружище, постарался.

— Хороший дом получился, право, хороший!

— Очень уж ты хвалишь мою работу, приятель, — говорит солдат. — Вряд ли можно твоим словам верить.

— Честное тебе Азыреново слово даю, хорош. Ложись туда хоть владыка чертей — не выйдет!

— Все равно не верю...

— Служивый, чудак ты, почему не веришь? Я больше тебя в этом соображаю.

— Стоило бы все-таки проверить на деле.

— А что же, можно, — соглашается нечистый.

— Мне думается, ты, Азырен, самый сильный — вот и попробуй испытать.

— Подумаешь, дело. Могу и лечь...

— Только поаккуратней, — усмехнулся Йыван.

Азырен разлегся в гробу, солдат закрыл его крышкой, сомкнул тяжелые кольца. Скрепил крепко-накрепко, да так, что уж и сам открыть не может.

— Ну, как? — спрашивает солдат Азырена.

— А ну открой! — приказывает черт.

— Никак не могу! — отвечает солдат.

Азырен пыхтит, бьется, крышки поднять не может.

— Не могу я вылезти.

— А ты жми посильнее!

— Сказал же, не могу!

— Не можешь, лежи себе спокойно.

— Мне лежать нельзя! — кричит Азырен из гроба. — У меня работа. Сегодня я твоего брата в свое царство должен увезти, завтра другого, на послезавтра еще один намечен. Должен ты это понять?

— А мой брат не спешит в твое царство. Ему и на этом свете хорошо.

— Это как же не спешит?! — не на шутку рассердился Азырен. — Он должен был еще вчера туда отправиться! Ну, выпусти меня скорей! Выпусти, окаянный!

— Нет уж, Азырен! Кого-кого, а тебя не выпущу.

— Так ты же меня надул! — возмутился черт.

— А ты честно поступаешь?

— У меня все по плану размечено.

— А я без всякого плана вместо моего брата в твое царство тебя самого отправлю!

Кричит Азырен изо всех сил, умоляет солдата, но тот и слушать не хочет. Взвалил гроб на плечи и пошел в лес — он, когда шел со службы домой, заприметил глубокую яму. Вот туда опустил гроб с Азыреном, забросал хворостом, хвоей закидал. Сбегал домой за лопатой и зарыл черта. Как полагается. Даже холмик сверху насыпал.

Говорят, по сей день Азырен там лежит. Никогда не выйти ему оттуда. Но, сказывают, сейчас другой появился, еще страшнее и коварнее. Тысячами людей пожирает. Для этого и войну придумал. Вот бы его так заколотить в гроб навеки.

— Все бы были рады, — ответил дядюшка Мартынь. — Был бы тогда на свете мир да покой...

Раненый закрыл глаза, и дядюшка Мартынь потихоньку вышел из комнаты. «Йыван! Йыван!» Бывают же на свете такие чудеса. Дядюшка Мартынь сказал жене и дочке, кто лежит у них в доме. Трудно было поверить, но все именно так!

Вот уж верно говорится: гора с горой не сходится, а человек с человеком... Для семьи дядюшки Мартыня уже не было сомнений: под их кров попал друг Яниса — это его они, оказывается, выхаживают так старательно, но расспросить его настойчиво, кто он, пока не решаются.

Йыван же пока ни о чем не догадывался, и лишь позже, когда стал приподниматься в постели, заметил аккуратно переплетенную тетрадь. Каково же было его удивление, когда, дотянувшись до тетради, он узнал свои письма к Янису — подобранные по числам. «Как они сюда попали?»

Наконец старый Мартынь открыл Йывану истину.

— Будешь нам вторым сыном, — сказал старик.

— Значит, вы знаете, где Янис? — обрадовался Йыван.

— Нет, сынок, о Янисе мы уже два года ничего не слышали, — с грустью сказал дядюшка Мартынь...

Зайга понемногу привыкала к Йывану — не уставала слушать его рассказы о далеком марийском крае, интересовалась обычаями на родине Йывана. Временами ей даже казалось, что она уже там, на берегах Волги, побывала — такой близкой и понятной стала ей душа доброго, трудолюбивого народа.