— А кто такая Зайга? — спросил раненый.
— Дочка моя...
Дверь распахнулась. Первым протиснулся медведь, за ним, подгоняя огромного зверя, Зайга. А потом вбежала собачонка, приветливо помахивая хвостом. Раненый глазам своим не поверил. Ему все-таки казалось, что его спаситель сказки рассказывает. Медведь и собака сначала подошли к хозяину. Лацис потерся мордой о плечо дядюшки Мартыня, собака лизнула ему руку. Приблизились к раненому, обнюхали и, отойдя, уселись посреди комнаты. Дядюшке Мартыню даже показалось, что животные облегченно вздохнули, убедившись, что спасенный человек жив.
Офицер попросил Зайгу рассказать, как же все-таки его спасли. Девушка охотно поведала недавнюю историю. Иногда она ненадолго замолкала, когда видела, что раненый закрывал глаза.
— Нет! Нет! Я не устал. Интересно, как все получилось. И звери... И птица... Просто выразить трудно...
Дядюшка Мартынь и его дочь заметили крайнее возбуждение гостя. Зайга вывела во двор своих четвероногих питомцев. Тихонько появилась тетушка Марианна.
— А теперь поспите! Вам нельзя много говорить... Надо отдохнуть.
Раненый послушно закрыл глаза.
— Странно! Ведь имени своего не говорит, — сказал старый Мартынь.
— Нечего удивляться! — заметила Марианна. — Столько дней без памяти. Ну, ничего, все помаленьку образуется... Все вспомнит, все скажет.
Сон не шел. Офицер старался представить себе все по порядку, вспомнить хоть, кто он такой! Но голова была еще мучительно тяжелой, время от времени ее сдавливала невыносимая боль. Он превозмогал эту боль и напрягал всю свою волю, чтобы восполнить провалы памяти. «Как же все было? Как?»
Да, шел третий день боя. И вдруг обрушился шквал взрывов. Земля содрогнулась. Слились воедино гром орудий, крики, стоны... Казалось, вихрем налетел огненный смерч, закружил, вбирая в себя пыль, растерзанную землю, людей, повозки, камни... И вдруг все смолкло. Наступила зловещая тишина, и кто-то огромный, отвратительный наступил ему на ногу. От боли он потерял сознание.
Теперь он понимал, что его оглушило взрывом, ранило. Мало-помалу перед ним вставали лица солдат, офицеров, командира... Он открыл глаза.
— Не спится? — ласково спросил дядюшка Мартынь. — Зайга! — крикнул он в окно. — Наш гость, наверное, проголодался.
Девушка принесла глиняный горшок с молоком, налила в кружку, осторожно поднесла ко рту раненого.
— Пейте! — сказала она мягко. — Вы все вертитесь, стараетесь приподняться. А вам нужен покой. Пейте на здоровье!
Больной выпил молоко. И на него пахнуло родным домом, деревней, давно промелькнувшим детством. Он ясно представил родные лица, забытые в бреду и беспамятстве. Вот он ребенком идет по селу, а рядом еще живой отец... Он так рано умер... Вот мама, сестра... Они машут ему, зовут вернуться. Им плохо без него.
Радостного и вспомнить-то нечего. Вечная нужда... После смерти отца продали за полцены корову... А потом уже работал наравне со взрослыми. Тяжкий путь... Как хорошо, что научился грамоте да в немногие минуты книги читал. Читал, что под руки попадалось. Из дома помещика слуги потихоньку притаскивали. Все отложилось в памяти, пригодилось.
Размышляя о прошлом, больной потихоньку уснул. Но сон не приносил облегчения. Опять война, опять выстрелы, пламя, снаряды. Все пылает, все снесено с лица земли. Стоны, крики раненых, отрывистые слова команды. Ад... Снова раскручивается гигантский смерч... Он все вбирает в свой огненный вертящий столб. Что такое? Опять зловещая тишина, ночь, какой-то хохот. И вот из этого кружащегося смерча появился Азырен — черт чертей, владыка подземного царства.
— Я давно хочу встретиться с тобой, мой друг, — гортанным голосом произнес Азырен. — Я жду тебя. Считай, что ты уже в моем царстве.
«Посмотрим, кто кого одолеет».
Кто хочет добровольно отдать себя Азырену?.. Солдат будет бороться. А поднатужится — сам возьмет душу черта. Вот направил на Азырена штык и пошел на него с криком «ура!». И что же? Азырен отступил, как заяц мчался он через кочки и ухабы. Только его солдат и видел.
Исчез Азырен, умолкли взрывы, утихли стоны. Наступила тишина, и кромешная тьма сменилась светом — солнце поднялось на востоке. Тут же заколосился хлеб на полях, на лугах раскрылись цветы. В кустах запели соловьи, бродяги-кукушки завели свое монотонное «ку-ку». Сел солдат на своего коня и поехал домой. Скачет Йыван. Соскучился он по дому, по деревне, по краю своему. Скорее хочет он увидеть мать свою и сестричку. Терпенья нет.
Да, много с тех пор воды утекло, как он оставил своих, дом свой покинул, — очень много. За это время сколько раз падал снег, сколько раз таял! Легко только говорить... А сколько он натерпелся! Сколько перенес мук! Словами не перескажешь. Да, все прошло, все сейчас позади.
«Спешить. Надо спешить», — говорит он себе.
Проезжает он полями, лугами, лесами, переваливает через горы высокие, пересекает ущелья глубокие. Вот подъезжает к красавице Волге, низко кланяется ей. И она в ответ ему улыбается. Вскакивает его конь на паром. Вот они уже на том берегу.
— Родная земля моя, здравствуй, милая! — восклицает солдат.
Счастьем переполняется сердце. Край Йывана словно еще краше стал. И деревья радостным шумом его встречают. И конь подобрался на славу, и сам он словно с крыльями. Едет, насвистывает песню, как бывало прежде. Скоро покажется его родная деревня. Теперь уж так близок родной дом. Но почему-то силы его вдруг иссякли, а лошадь будто подменили — она еле ступает. Йыван понять не может, что происходит — почему его в сторону заносит.
— Ну что ты, родимый, лети же, лети вперед! — крикнул он своему коню, собрав последние силы.
Вместо того чтобы рвануться вперед, конь споткнулся и встал, будто копыта его прилипли к земле. Йывана оглушил дьявольский хохот. Что это? Снова Азырен на его пути.
— Домой возвращаешься, служивый? — спрашивает он притворно ласковым голосом.
Йыван вскипел, хотя силы совсем его покинули.
— А тебе-то что?
— Ты, дорогой, зря такой длинный путь проделал. Я давно задумал отомстить тебе — настигнуть у самого порога твоего дома. Давненько тебя здесь поджидаю.
— Уйди прочь! — хотел крикнуть солдат, но слова его прозвучали тихим шепотом.
— Нет, дорогой, теперь уж я не уйду. Зря ты думаешь так легко от меня отделаться. Не выйдет!
Азырен все ближе и ближе подходит к Йывану, а тот не знает, как быть ему. И вправду, черт может тут с ним легко расправиться. Глазищами сверкает, щелкает зубищами, огромный нож в руке. Не зря же гласит предание: человека легко может одолеть Азырен — только покажи слабость. Вот-вот нападет Азырен, но Йыван вдруг как крикнет — даже лес вздрогнул:
— Звери-птицы, помогите!..
— Сынок, что с тобой? — тревожно спросил дядюшка Мартынь.
Вопрос старика разогнал злые сновидения.
— Я увидел во сне Азырена...
— А это кто такой? — поинтересовался дядюшка Мартынь.
Раненый приподнялся.
— Азырен — это смерть! — сказал он.
Выслушав рассказ о страшном сне, дядюшка Мартынь вздохнул:
— Понятно теперь. Значит, ты считаешь, он хотел взять твою душу?
— Да, но как я остался жив — не пойму. Думаю, помогли мне жители наших лесов.
— Раз ты избежал смерти, она тебе больше не страшна. Долго жить будешь. Азырен не должен тебя преследовать. И мне за мою жизнь приходилось встречаться со смертью. Не поддавался. Вот до сих пор и живу.
— Вы правы. Тот не воин, у кого от слабости душа в пятки уходит. В прежние времена, сказывают, жил один такой, как и я... Был на военной службе. Тоже воевал.
— Все мужчины воюют, — перебил дядюшка Мартынь.
— Да, да, — подтвердил офицер. — Воюют все... Так вот, тот человек был очень смелым. Как и меня, его Йываном звали.
— Как, как? — воскликнул дядюшка Мартынь. — Что ты сказал? Ты ведь первый раз назвался.
— Да, да, Йываном, — не обращая внимания на слова дядюшки Мартыня, продолжал как в бреду раненый. — И вот Йывана ранило. Его долго лечили в лазарете. Поправился... Стал продолжать службу...
