— Скоро все наладится! — уверенно объявил дядюшка Мартынь.
Он пошел в свою мастерскую, где всегда что-то стругал, колотил, клеил. Видно, он соскучился по своему любимому столярному делу, давно не заглядывал в каморку, заваленную досками, ящиками. Посреди стоял верстак, на полочке разложены инструменты.
У дядюшки Мартыня — золотые руки. Этим он и славится в округе. Но особенно он известен своим искусством вырезать из дерева фигурки: птиц, животных, сказочных богов...
Не так уж был спокоен дядюшка Мартынь — война отхлынула от хутора, но кто знает, как все дальше повернется? Старик стремился успокоить своих домашних, боялся за здоровье тетушки Марианны, хотел оградить дочку от лишних волнений.
Тетушка Марианна повеселела. Облегченно вздохнув, она принялась, как всегда, хлопотать по дому. Последнее время столько было беспокойства!
Зайга взялась за стирку.
— Можно, мама, я пойду белье полоскать на озеро? — спросила она.
— Иди, иди, конечно. Там воды сколько хочешь.
Аист полетел вслед за Зайгой, распластав свои огромные крылья.
Зайга добежала до озера. Положила белье на траву, огляделась, будто пришла сюда первый раз. Спустилась пониже, вымыла руки, лицо. Кругом было так спокойно, что о плохом не думалось. Никем и ничем не нарушаемая тишина, зеркальная, незамутненная водяная гладь невольно заставили Зайгу вернуться в прошлое. Вон те ивы неподалеку напомнили девушке, что Янис во времена давно прошедшие — теперь казалось, что с тех пор миновало сто лет, — вырезал ей свистульки. По нежно-зеленым лугам они бегали, собирали цветы. В далекий лес ходили по грибы. Теперь каждое дерево, каждый кустик напоминали былое — перед глазами вставало давно забытое. А забытое и всплывшее вновь всегда кажется вдвойне милее.
Зайга тут родилась, все ее годы прошли здесь. Она знает, какими бывают тут зима, весна, осень и лето. Все она видела своими глазами: и расцвет природы, и ее увяданье, знает, какие деревья, какие кустарники растут в этих лесах, какие водятся звери и птицы. И этот скошенный луг она помнит с самого рождения, никогда ни с каким другим не спутает.
В этом озере с Янисом они и купались, и рыбачили. Но где теперь Янис? Писем не шлет. Что-то вскользь он сказал, когда был здесь, о своей женитьбе. Но подробностей не говорил. Может, пошутил. А может, и правда...
Здесь, на этом озере, было особенно хорошо, когда Янис жил дома. Сюда же приезжал его друг Эдуард. Гостил на хуторе. Бывало, все катались на лодках — она, Янис, Эдуард, Юргис. На том берегу разводили костер. Варили уху, сидели возле костра. Янис и Эдуард долго рассказывали разные истории, а Зайга лишь сидела и слушала. Понимала она, что их дружба держится на чем-то прекрасном: они участвуют в каком-то святом деле, но в каком, не говорили.
Зайга пытается представить и марийского друга Яниса — Йывана. Он прислал как-то письмо, спрашивал, не знают ли домашние, где Янис. Тогда Зайга ответила, что от Яниса вестей нет...
Зайга почему-то была уверена, что и Янис, и Йыван воюют где-то здесь, в этих краях. Вот бы это оказалось правдой? А что, ведь жизнь иногда преподносит сюрпризы. Вдруг в одно прекрасное время возьмут и заявятся вдвоем. Вот будет радость! И для Зайги, и для отца, и для матери. Как станет прыгать Пусик. Пусик? Куда же все-таки делась собака? Сколько дней нет ни её, ни Лациса. Что-то здесь не так...
А вдруг Янис и Йыван погибли? Что тогда? Страшно подумать. Сколько солдат убито на днях в сражении неподалеку, где они искали среди убитых Яниса. Нет, ни Янис, ни Йыван не должны погибнуть! Они оба будут жить...
Зайга раздумывала — что будет дальше? Не прилети в это время на озеро аист, еще долго предавалась бы мечтам. А ведь надо выполоскать белье. Девушка наклонилась к воде и принялась за работу. Аист почему-то не возвращался домой, все кружил, кружил.
«Что это с ним? — подумала Зайга. — Он чем-то обеспокоен. Почему не улетает в гнездо? Бывало, схватит рыбку и несет домой. А тут не улетает, будто что-то высматривает. Может, сорвалась из его клюва добыча? — старается понять Зайга. — Почему так странно ведет себя птица?»
А аист спускался все ниже и ниже, порой летал прямо над головой девушки. Зайга бросила стирку, выпрямилась, случайно посмотрела вдаль. И вдруг увидела на поверхности воды маленький черный комочек. «Утка? Нет, не похоже. Да это зверек! Вот он все ближе, ближе...» Зайга всматривается и глазам не верит.
— Пусик! — позвала она. — Пусик, сюда, сюда, мой милый!
У собаки над водой только морда виднеется. Вот она и кажется с берега такой маленькой.
«Пусик переплыл озеро?.. Что это его заставило? Кто-нибудь столкнул его в воду? Нет, никто его обидеть не должен». Пусик с трудом выбрался из воды, отряхнулся. Зайга схватила его, мокрого, на руки — он похудел, видно, голодал где-то. Девушка сбросила кофточку, завернула собаку. Прижала к груди. А бедный песик дрожал. Здорово, видать, ему досталось. «Что же все-таки с ним было? Жаль, что рассказать он не может — не человек ведь. Но плыть-то его что-то заставило?».
Зайга ласкает собачонку:
— Пусик мой! Пусик!
А он в ответ только жалобно поскуливает. Зайга заметила, что аист больше не кружится над озером. Видно, улетел домой — в гнездо. А песик выглядел таким жалким и виноватым, словно вытворил нечто недозволенное. И глаза его были несчастные, будто его мучили. Он смотрит, смотрит на Зайгу, но никак не может понять девушка, что произошло, почему его не было столько времени.
— Сейчас, хороший мой, мы с тобой домой пойдем, — приговаривает она. — Накормлю тебя, согрею...
Зайга посадила Пусика под куст, собрала мокрое белье, снова взяла собачонку на руки, нежно прижала к груди свободной рукой.
— Папа, папа! — крикнула она, не доходя до дома. — Пусик вернулся! Вернулся...
Дядюшка Мартынь быстро вышел из мастерской, взял собаку из рук дочери.
— У-у, какой ты мокрый, — удивился он.
— Где ты его нашла, доченька? — спросила подоспевшая тетушка Марианна.
И Зайга поведала обо всем своим родителям.
— Бедный ты наш, что с тобой случилось? — лаская Пусика, спрашивал дядюшка Мартынь. — Да почему у тебя такой вид виноватый? Что ты натворил?
Пусик поскуливает, тявкает, хочет будто о чем-то рассказать на своем языке, но хозяева понять его не могут. Тетушка Марианна смотрит на собаку с любовью, пытается представить себе, что же все-таки случилось с ней.
— Зачем собаке пускаться вплавь через озеро? — не перестает удивляться дядюшка Мартынь. — Разве она не могла добраться домой по берегу? Видать, что-то заставило Пусика плыть!
— Я все время думаю об этом, — сказала Зайга, — И не нахожу ответа.
— Он просто домой спешил, — вмешалась тетушка Марианна.
— Но почему же через озеро? — опять спросила Зайга.
Собаку принялись кормить. Пусик глотал все, что ему давали. Видно, оголодал — никак не мог насытиться.
— Хватит, больше не надо, — сказал дядюшка Мартынь. — Худо ему будет. Потом еще дадим...
Зайга завернула Пусика в одеяло и уложила возле плиты. Он ослабел, видно, и был необыкновенно покорным. Но, уже засыпая, вдруг громко взвизгнул.
— Что с тобой, Пусик? — спросила девушка.
— Да он чем-то обеспокоен, — сказал дядюшка Мартынь. — Может, что с Лацисом произошло?
— Пусть отдохнет малость, — решила тетушка Марианна. — Ведь все равно сказать не может.
Собака успокоилась, уснула. Хозяева вышли во двор и потихоньку, вполголоса переговариваясь, обсуждали странное поведение Пусика. Аист завозился в гнезде, тревожно поворачивая голову и поглядывая желтым глазом. Вдруг Пусик стрелой выскочил во двор и громко завыл.
— Пусик, ну что же с тобой? — подбежала к собаке Зайга.
Дядюшка Мартынь и тетушка Марианна не знали, что и подумать. А Пусик громко выл, подняв морду кверху. Аист вылетел из гнезда и принялся кружиться над головами хозяев. Вдруг Пусик схватил Зайгу за подол платья и потянул к воротам. Зайга упиралась.
— Куда ты меня тянешь? Да что с тобой, бедный песик?
