— Это почему же? И кто вас здесь знает?

— Мои солдаты в одном имении сено косят. Вот женщины мне и собрали ягод.

Хозяйка, ничего не понимая, стояла, застыв посреди комнаты.

Положив себе в миску клубники, Йыван остальное подал женщине.

— Возьмите. Это здешний барин всех угощает.

— Как это? — удивилась женщина.

— Да просто так... Взял и добрым стал, — улыбнулся Йыван и вышел.

Он направился в управление конного запаса.

И там узнал, что в город доставили лошадей. За солдатами Йыван отрядил гонца, выпросив его у коменданта, а сам, получив лошадей, быстренько сбегал за своими вещичками.

Открыл Йыван дверь в свою комнату — и глазам не поверил! Комната совсем не та! Посредине — круглый стол, покрытый чистой крахмальной скатертью, никелированный самовар — на подносе. В плетеной корзинке — хлеб, на блюдечке немного масла, еще какая-то снедь.

Вслед за Йываном в комнату вошла хозяйка.

— Кого Вы пустили в мою комнату? — с удивлением спросил Йыван. — Чьи это вещи?

Хозяйка покраснела до ушей.

— Я Вам все это сама приготовила. Будьте как дома.

Йыван улыбнулся про себя.

— Спасибо.

Старушка оживилась.

— До Вас тут жил один капитан. Он был дурным человеком. Ни с чем не считался. Что к нему в руки попадется — ломает, портит, пачкает. Вы извините меня, и о Вас я вначале подумала, что Вы будете, как он. Поэтому все из комнаты вынесла.

Молодой офицер поблагодарил хозяйку, но времени не было даже выпить с ней стакан чаю. Спешно простился, оставив ее в полной растерянности.

В город солдаты приехали на крестьянских подводах. Расставались — наговориться не могли. Эти три дня, таких необычных в их серой жизни, каждый запомнит надолго. Солдаты отправились в обратный путь, довольные своим командиром. Навряд ли кто-то другой на его месте рискнул бы предоставить им такую свободу.

А у Йывана на душе было нелегко. Разбередила его душу случайно выпавшая на три дня вольготная жизнь. И горестные мысли одолевали его: «Как же хороша ты, волюшка вольная! Где же ты бродишь? Дождемся ли мы тебя?!»

Глава двенадцатая

Едва Янис ушел, в дом дядюшки Мартыня ворвался парень с соседнего хутора — Юргис, друг детских игр Зайги. Запыхавшийся, взволнованный, попросил девушку взять на время своего ручного медведя.

— А ты куда собрался? — удивленно спросила Зайга.

— Меня в армию забирают, а я воевать не хочу... Говорят, есть люди, которые против войны выступают. Вот и пойду их искать. Может, Яниса встречу. Он таких людей знать должен.

Перед войной Юргис и Зайга много времени проводили вместе. Признаваясь девушке, что убегает из дома, Юргис, взяв с нее клятву, что она будет молчать, потихоньку привел ей своего медведя Лациса, которого сам вырастил. Пропажа Лациса не очень-то взволновала родителей паренька, они решили, что он просто ушел в лес. Но мальчишку искали всюду, от горя не знали, что делать. Лацис любил Зайгу, поэтому спокойно поселился на новом месте. И ее собачонку Пусика знал с детства по совместным играм. Пусик встретил лохматого Лациса приветливо.

Однако медведь есть медведь, и привычки у него звериные. Осенью Лацис отправился, как всегда, в лес и укрылся на всю зиму в берлоге. Зайга и дядюшка Мартынь знали, где скрывается медведь, а больше ни одна живая душа не ведала.

На смену зиме пришла весна. При первых теплых лучах солнца Лацис вылез из своего зимнего укрытия и поспешил к друзьям — Зайге и Мартыню, теперь уже голодный, лохматый, немного одичавший. Медведя кормили, расчесывали на нем шерсть. И он как будто понимал, что все рады его возвращению. Пытался лизнуть то Мартыня, то Зайгу. Все забавлялись медведем. Пусик радостно лаял. Даже прилетевший аист и тот заскрипел, как сухое дерево: мол, и я с вами. Поднимется в воздух, сделает несколько кругов над домом. Убедившись, что обратил на себя внимание, снова садится в гнездо. А потом своими желтыми глазами осторожно наблюдает за всем, что происходит во дворе. От Лациса Пусик не отходит, будто гордится дружбой с таким огромным зверем. Куда Лацис, туда и Пусик, а чуть подальше отойдут от дома, аист над ними кружится, потом вернется на сосну, а о возвращении друзей оповещает своим странным, скрипучим криком.

Со временем соседи перестали бояться Лациса. Каждый говорил о медведе с симпатией. Никому Лацис не причинял ни малейшего вреда. Но когда начали доноситься взрывы и в воздухе запахло порохом, Лацис и Пусик стали проявлять сильное беспокойство. Пусик при каждом глухом раскате как-то пружинился, забивался под стул или кровать. А мишка метался по двору, временами рвался за калитку, но его старались удержать.

Сейчас Пусик и Лацис нежатся на солнышке у порога дома, а дядюшка Мартынь и Зайга копаются в огороде. Они не заметили, как в их двор прошмыгнул кто-то. Девушка собралась передохнуть, выпрямилась. Ее внимание привлекли два всадника, скачущие по дороге.

— Папа, смотри, к нам кто-то едет, — взволновалась Зайга.

— Никак, полиция? Что ей здесь нужно? — Волнение Зайги передалось и Мартыню.

Два полицейских с нагайками в руках подъехали к забору. Один совсем молоденький, другой постарше. Но у обоих лица недовольные, глаза злые.

— Дед, ты тут никого из посторонних не видел? — строго спросил молодой.

— А у нас тут посторонних не бывает. Живем далеко от города. Места тихие. Чего здесь чужим людям делать-то? — На простодушном лице Мартыня не было и тени волнения, но душа трепетала: «Уж не Яниса ли ищут? Скоро год, как он ушел из дома, а вестей от него нет и нет. Где он? Что с ним? Может, он где-то здесь поблизости?»

Полицейские пошарили глазами вокруг, чертыхнулись, повернули коней и помчались вскачь. Дядюшка Мартынь оторопело смотрел им вслед, а Зайга будто приросла к земле от страха.

— А ты молодец, Мартынь, не испугался, — неожиданно вылезая из-за сваленных во дворе дров, сказал Ян Алексеевич, школьный учитель, давнишний знакомый дядюшки. Мартынь знал, что учитель был ярым противником русского царя и чиновников. Ругал их на чем свет стоит. Говаривал, что они приведут Россию к гибели. Но других дел за Яном Алексеевичем не замечал.

— А ты что, Ян, в дрова-то залез? Тебя, что ли, разыскивают, — облегченно вздохнув, Мартынь удивленно посмотрел на учителя.

— Эти ищейки сейчас всех подозрительных вынюхивают, — спокойно ответил Ян Алексеевич, усаживаясь на дрова. — Три дня назад в городе на заводе был митинг, проводили его большевики. Народ агитировали против царя и войны. Вот полиция и разыскивает зачинщиков.

— А ты откуда знаешь? — сощурил глаза дядюшка Мартынь.

— Как ты думаешь, почему я у тебя в дровах прячусь? — вопросом на вопрос ответил учитель.

— Откуда мне знать? Может, на старости лет решил в прятки поиграть, — лукаво улыбнулся Мартынь.

— Садись рядом, старая твоя голова. Я расскажу тебе, о чем говорили большевики.

И Ян Алексеевич поведал обо всем, что слышал на митинге. Нет на свете ничего страшнее войны, тем более войны несправедливой. Царское правительство ввязалось в эту бойню, совсем не думая о последствиях. Ведь враг не несет в подарок хлеба, вин и заморских фруктов. Потчует снарядами и пулями. Где пройдут бои, там голод, разруха, смерть. А этого и в самой России предостаточно.

Война — ад, кромешный ад: пролитая кровь обильно пропитывает землю, на поле брани нет места для добра, там люди убивают друг друга. Все стирает война с лица земли. Вчера здесь была деревня, а нынче пустошь. На месте шумного города — тлен и развалины. Гибнет все живое: человек и зверь, птица и мотылек, цветы и деревья — все рушится, превращается в прах. Только могильные холмы вырастают там, где бушевала война. Привыкнуть к ней нельзя. Она сжигает душу, внушает зло, рождает ненависть, сеет ужас. С поля боя бегут многие солдаты — не желают воевать. В армии полным ходом идет агитация, чтобы повернуть оружие против тех, кто посылает людей на гибель. Распространяются листовки, где ругают помещиков, капиталистов и самого царя.