— Сыны мои! — громко зазвучал гневный голос старца. — Плохое вы дело затеяли! Сейчас же убирайтесь отсюда, а то вас всех поразит бог Перке юмо! Добром уходите обратно, откудова пришли!

Этот старик напомнил всем сказочного Чумэя. Словно древний старец не выдержал нашествия на дубраву и встал на ее защиту. А рядом с ним — дочь Уялче. И видевший все с неба Перке юмо снова ударил бичом-молнией, оповещая округу о беде и призывая встать грудью на защиту священного леса. Народ валом повалил в дубраву. Толпа гудела, окружив дерево. Старец пошел грудью на Мигыту.

— Убирайтесь отсюда! — Эти слова слились в едином крике.

— Не уйду! — упорствовал Мигыта. — Это мой лес. Я его купил. Золотом платил за каждое дерево. Не украденным — заработанным честно.

Отец Мигыты явно был смущен таким оборотом дела. Он старался держаться поближе к сыну и с испугом озирался.

— Наша дубрава! — бормотал он, с опаской глядя на топоры лесорубов. — Деньги плачены. Наша!

— Нет, — отрезал старик, взмахнув в гневе головой. Его седые волосы поднялись венчиком. — Не твоя это дубрава, а наша.

— Вон отсюда! — вдруг взлетел голос над толпой.

Каврий, Мигыта да и многие из мужиков считали, что все это им мерещится — и старик с развевающимися волосами, будто восставший из легенды, и его красавица дочка. Но не было здесь никакого чуда. И старец, и его внучка пришли из деревни Тумер — они услышали призывные крики и двинулись к дубраве вместе с другими крестьянами из окрестных деревень — защитить священное место от злых и алчных людей. Народу собиралось все больше. Сбегались дети, женщины, торопливо шагали старики. Вдруг из толпы лесорубов вышел седобородый дядюшка Тойгизя.

— Правы тумерцы, — заговорил он громко. — Дубрава спокон веков принадлежит им. Все должны разойтись! Слышите, как гремит Перке юмо — он недоволен, приказывает, чтобы вновь здесь воцарилась тишина и покой. Жители из деревни Тумер требуют лишь то, что им принадлежит. Один из молодых лесорубов бросил пилу на траву.

— Этот старик говорит верно! Нас втянули... Мы ничего не знали. Нам надо уйти!

Тойгизя встал рядом с седовласым стариком.

— Я не могу брать грех на себя, — сказал он.

— И я не моту, — поддержал его Йыван.

— Нельзя рубить деревья ради наживы! — Голос Яниса прозвучал необычно громко. — Надо думать и о пользе! Пользе для всех!

— Ну что ж, — Мигыта ухмыльнулся, злобно косясь на Яниса. — Эти не станут рубить, найдутся другие! За деньги и медведя можно заставить плясать!

— Пеняйте на себя! — поддержал сына Каврий. — Потом уж не обижайтесь! Заплатим подороже — те же тумерцы живо дубраву свалят.

— Нет, дорогой! — Старец из Тумера вплотную подошел к Каврию. — Не все можно купить. Деньги любят низкие души! Есть многое на свете, что выше денег. Горы золота предложи — народ не купишь!

— Силой заставим! — вдруг вырвалось у Каврия. — Казаки помогут!

— Ты, клещ, кровосос, казаками нас пугаешь?! — Вдруг старик из Тумера схватил Каврия за грудь. — Я тебя, гадину, здесь же прикончу! Знай, в чьих руках ты сейчас!

— Микусь, не связывайся с ним! — крикнули из толпы.

— Не буду я рук пачкать! — сказал старик. Он смотрел Каврию прямо в глаза и тряс его за ворот изо всех сил.

— Микусь! — выдавил с трудом Каврий. — Это ты?

— Узнал друга молодости? — с презрением спросил седобородый старец и отвел руки.

Каврий облегченно вздохнул, но старался не смотреть на Микуся.

— Откуда ты взялся? — спросил он, явно растерянный. — Не слышно о тебе, не видно столько лет...

— Ты думал, меня в живых нет? — с недоброй усмешкой спросил Микусь. — Думал, никогда не встретимся? А вот сошлись мы. У священного дуба. Просить буду я у чудотворного дерева, чтобы оно помогло тебе хоть на старости лет поумнеть. Но, видно, даже оно не поможет.

Все с изумлением смотрели на двух стариков, ждали, что будет дальше. Микусь и Каврий долго смотрели друг на друга. Первым отвел глаза Каврий. Далеко не все знали, что Каврий и Микусь из одной деревни. В далекой молодости даже жили по соседству. Каврий из богатых, а семья Микуся еле-еле сводила концы с концами. К тому же земля была скудная, приносила мало хлеба. Микусь подрос, но так они с отцом и не поправили хозяйства.

Однажды Каврий, когда они были уже совсем взрослыми, предложил Микусю деньги — сто рублей за шесть процентов годовых. Микусь согласился — взял деньги. Дела пошли лучше год от году, четвертый выдался самым урожайным. Микусь смог купить лошадь, перестроил избу. А заглянул в кошель — даже проценты платить нечем, не то, что совсем рассчитаться! Как раз в это время заявился к нему Каврий:

— Мне, дорогой друг, деньги нужны! Давай расчет произведем. Я хочу дом новый строить! Да и все хозяйство подновить не мешало бы! Лесу надо купить! Сам знаешь, время тяжелое!

— Деньги нужны? — переспросил озадаченный Микусь. — Дорогой Каврий, а не подождал бы ты до следующей осени? Поистратился я.

Каврий ждать не пожелал. Тут же подал в суд на своего друга. Были объявлены торги. Все хозяйство Микуся с угодьями оценили в ничтожную сумму. И купил их Каврий. Микусь с женой и маленькой дочкой переселились в Тумер и так из нищеты и не выбились. Много воды утекло с тех пор, как Каврий разорил Минуса. А теперь Каврий все угодья деревни Тумер задумал прибрать к рукам.

— Эх ты! Видно, жизнь тебя немногому научила! — шумел Микусь. — Видно, тебя могила только исправит! Подобру-поздорову убирайся отсюда со своей сворой! Иначе не взыщи. Плохо тебе будет! Здесь никогда не появляйся — собаки тебя, пса, растерзают!

Утихла священная роща. Взоры всех — и деревенских, и лесорубов — были направлены на Микуся и Каврия: кто возьмет верх? Оба чего-то выжидали. Вдруг где-то защелкал соловей, словно объявил округе о спасении леса. И кукушка отсчитала многие лета дубраве.

— Зря вы шум поднимаете, — заискивающе начал Мигыта. — Сами знаете — роща эта помещичья. Я ее купил, мои деньги уплачены, — голос его окреп, — Купля-продажа закреплена законом. Против закона никому идти не дозволено! Теперь я вправе распоряжаться этой дубравой! Помешать мне никто не может. Вот и сейчас из-за вас работы остановлены! За что каждый будет держать ответ.

— Неверное дело затеяли, — поддержал его, несколько придя в себя, Каврий. — Мы же добра вам желаем! Думали и тумерцы нам помогут! Договориться надо толком обо всем! Все ведь делается для вашей же пользы. Со временем локти кусать будете! Рассчитываться придется за свои же грехи! Сами придете наниматься! Нужда — не шутка! Поставит на колени! Деньга — всему хозяйка!

— Ошибаешься ты, друг мой бывший, — снова загорелся дядюшка Микусь. — Души никогда не купишь! И совести тоже! На себя оборотись. А я тебе уже говорил — есть на свете кое-что поважнее и посильнее денег!

— Что, что посильнее денег? — повысил голос Каврий. — Совесть, говоришь? Совесть? — он злобно расхохотался.

— Вот именно — совесть. Только что это такое, тебе неведомо...

— Бога бы вы побоялись! — шумели крестьяне, вновь подступая к новоявленным хозяевам.

Теперь Каврий и сын его не знали, что и сказать. Шум нарастал. Вдруг зашелестела листва — поднялся ураганный ветер, верхушки деревьев сгибались до земли, ветви угрожающе шумели. Казалось, снова надвигается Перке юмо. Лучше уйдем, пока целы! — тихонько предложил отцу Мигыта. Несколько пристыженные, отец и сын сели в тарантас.

— Никто вас силой не держит! — послышался голос Мигыты уже издали.

— А расчет учинять кто с рабочими будет? — громко крикнул вслед Йыван.

— Платите деньги, мы свое сделали! — раздались голоса.

Но тарантас уже скрылся за деревьями. На мгновение воцарилось молчание.

— Что же теперь делать? — спросил кто-то растерянно.

— Придется домой с пустыми кошелями топать!

— Нет уж, — снова оживился Тойгизя, — Кровь из носу, но деньги за работу вы получите у этих гадюк!

Никто никогда от мирного старика не слышал таких резких слов.

— А что Янис скажет? — спросил один из лесорубов с надеждой.