Направилась Пиалче на хутор, словно только что проснулась. Но не пришлось ей сразу попасть в дом. Не доходя до хутора, юркнула в кусты тальника у озера.

Неожиданно здесь оказался самый ненавистный, самый гадкий человек.

«Что тут ему надо? Кого он ищет? Почему все так внимательно осматривает?.. Не зря он тут бродит. Доброго от него и Казаку Ямету ждать не приходится! Счастье, что Терей меня не заметил! Может, за мной в погоню пустился? Странно, что он оказался тут же, где и я!»

Она не отрывала глаз от Терея. Ишь, любуется озером дядюшки Казака Ямета, где Пиалче и Янис катались когда-то! Но об этом проклятый Терей знать не может.

Что это? Пиалче увидела на озере лодку. А на веслах — сам дядюшка Казак Ямет. Причалил. Взял в руки плетенку с уловом, спрыгнул на берег. Тут его и встретил улыбающийся Терей.

Казак Ямет не удивился.

— Я вижу, гость меня поджидает! Мы добрым гостям всегда рады!

Поздоровались, улыбнулись друг другу.

— Красивое озеро! — выразил восхищение Терей.

Хозяин пропустил замечание гостя мимо ушей.

— Чем могу быть полезен, господин управляющий?

— Как вам сказать, — Терей немного смутился. — Завернул к вам. Дай, думаю, загляну к соседу. Посмотрю, как он живет-здравствует.

Казак Ямет постарался скрыть удивление — Терей пожаловал к нему в первый раз, да еще неожиданно, а Казак Ямет не любил незваных гостей.

— Для добрых гостей двери моего дома всегда открыты, — сказал он, подчеркнув слово «добрых». — Рад... Рад...

— А вы почему-то нас забывать стали...

— Говоря по правде, я не большой охотник по гостям ходить. К тому же у вас только богатые да знатные бывают. Я там ни к чему. А потом, и дела задерживают. Вчера на островке и за озером травку косил. Вишь, какая жаркая погода стоит! Вовремя не уберешь — сено пересохнет или под дождь попадет. Под солнцем — плохо, а уж дождь — что может быть хуже! Даже вид потеряет! А коням сено подавай первосортное. Я же, Вы знаете, старый кавалерист, толк в этом понимаю. И всех наставляю, чтобы поступали, как я. К примеру, в пору сенокоса пригласи меня сам император — не пойду! Вот так. А теперь можно малость и передохнуть. Сенокос скоро завершу. Основное сделано — душа на месте!

Казак Ямет говорил, глядя Терею в лицо, пытаясь понять, зачем он все-таки пожаловал. В добрые намерения Терея Казак не верил. Он давно знал его и считал подлым и хитрым.

— А здесь у Вас что? — пытаясь заглянуть в корзинку, спросил Терей, исподволь готовясь затеять с Казаком Яметом нужный разговор — уступить ему по сходной цене право на озеро.

— Рыба! Наловил на уху.

— О, чудесные линьки! — восхищенно произнес Терей.

— Ну что ж, пойдемте в дом! Угощу на славу, — улыбнулся хозяин.

Оба направились было к калитке. Вдруг услышали конский топот. Оглянулись — во весь опор к хутору мчатся барские кони. Казак Ямет никак понять не мог, откуда они здесь взялись. Он не знал, что жеребцы оставлены Тереем в лесу под охраной Кория. Первым скакал любимый барином белый конь, следом — вороной.

— Что это еще такое? — удивился управляющий.

А Казак Ямет от изумления слов не мог найти.

Скакуны, как сговорившись, перемахнули — один за другим — через забор во двор Казака Ямета.

Никто — ни Терей, ни Казак Ямет — в своей жизни не видели, чтобы кони так мчались сами по себе, да еще и укрылись в чужом дворе.

— Ну и ну! — вздохнул старый кавалерист. — Не иначе, зверь какой испугал.

Хозяин и гость вошли во двор. Жеребцы даже на месте стоять не могли — били копытами, ржали, фыркали.

— У обоих уздечки оборваны, — сказал Терей растерянно.

— Не зря это они, — качал головой бывший кавалерист. — Ишь как напугались...

Терей вскочил на белого коня, другого взял за уздечку.

— Проучу этого сукиного сына, — с ненавистью пробормотал Терей, направляя коней в сторону, откуда они прискакали, так и не успев сказать главного.

А Казак Ямет остался в недоумении — кого собирается проучить Терей, почему так неожиданно появились взмыленные лошади и с какой целью заявился к нему управляющий.

— Очень и очень странно, — бормотал он удивленно. — Еще бывают на свете чудеса! А я думал — мне уже удивляться нечему.

Терей ни в лесу, ни в имении не нашел Кория. Расспрашивал о нем всех, кто под руку подворачивался, но все лишь недоуменно пожимали плечами. Зато ему стало известно, что Пиалче бежала из усадьбы, скорее всего навсегда, и вещи захватила с собой.

«Не иначе они с Корием сговорились — ушли вместе. А Корий напоследок, чтобы насолить, в ельнике избил лошадей», — решил Терей.

Зачем было Корию мучить ни в чем не повинных животных, об этом управляющий не думал. Злой человек обо всем зло судит.

Корий появился лишь утром следующего дня в изодранной одежде, в синяках и царапинах. Он еле держался на ногах, был чем-то напуган.

Управляющий, увидев конюха, пришел в бешенство.

— Где ты шатался? — не сдерживая злости, спросил Терей.

— Коней искал, — ответил Корий, опустив голову.

— С Пиалче вдвоем? — ехидно спросил управляющий.

— Один.

— Врешь ты все! Где это тебя так отделали? Что ты с конями сделал?

— Сами знаете, — не поднимая головы, мрачно проговорил Корий. — Были они на привязи. Я услышал выстрел. На поляну выскочил раненый медведь, разъяренный... Кони сорвались и ускакали. Зверь меня чуть не задрал. Спасибо, нож был со мною. А то бы мне несдобровать! А где Пиалче, знать не знаю.

Корий внезапно смолк, у него закатились глаза, и он рухнул на землю.

Сколько лежал — не помнит. Стал приходить в себя — почувствовал невыносимую боль в теле. Ему почудилось, что он крепко связан — не может пошевелить ни ногой, ни рукой. В ушах шумело. Вдруг он открыл глаза, понял — лежит на земле. Пытается поднять голову — не может: он зажат между бревнами. Голова по одну сторону бревенчатой стены, а тело — по другую.

«Я же замурован, — пришла в голову страшная мысль. — Кем? Почему? Была схватка с медведем. Раненый топтыгин, помнится, отступил, в чащу убежал. Да что все-таки сейчас-то со мной происходит?» Корий пытается крикнуть — помешал кашель. «Может, я сплю?» Старается восстановить все, что с ним было. Вспомнить ничего не может. «Почему меня зажали между бревнами? — пытается сообразить. — За какую провинность?»

Он понимал, что наказан, но не мог понять — за что и кто его сюда запрятал. Конечно, расправа! Но расправа позорная, незаслуженная. Корию внезапно пришло на ум — ему рассказывали старики: в былые времена смутьянов, воров, дезертиров и должников зажимали между бревнами у стены позора, которая возводилась возле церкви. В праздничные дни и воскресенья, когда люди, по охоте или по принуждению, шли молиться, неугодных громко срамили. Каждый, проходя мимо, должен был всенародно проклинать несчастного, плевать на него, бранить самыми последними словами. Говорят, такой обычай был заимствован прапрадедом Еремея из Германии. А может, и выдумка это — сами помещики ввели наказание. В других краях России о таком глумлении вроде не слыхивали.

— Почему проходите молча? — Корий явственно услышал окрик Терея. — Он же богоотступник, злодей! Мучил животных. Любимых коней барина чуть не погубил. Они сорвались с привязи — только этим и спаслись.

— Ложь! — с трудом выкрикнул Корий. — Я никогда лошадей не бью. Прутика на них не поднял! Они по приказу самого Терея были привязаны. Они медведя испугались! — бессвязно бормотал он. — Терей мстит мне за Пиалче! За то, что я застал его на сеновале, когда он к Пиалче приставал!

— Смотрите, слушайте, он еще врать пытается! Стыда у него нет! — бесился управляющий.

Вначале народ не мог понять, что происходит, за что и почему Корий зажат между бревнами. Как только люди услышали слова Терея и протестующие крики Кория, все зашумели, загудели. Узнав про неправедное дело, немедленно прискакал Казак Ямет.

— Что тут творится? — крикнул он своим могучим голосом. — Снова надумали вводить крепостное право и самосуд?