Рядом с аппаратом лежала стопка распечаток, подобных только что сорванной, То были информационный сводки. Данные с показателями местного микроклимата и состоянием системы безопасности: информация на конкретный момент времени.
– Что? – прервал молчание старик. Он почти умывался рассматриваемым листком, настолько близко тот был к его глазам.
– Судя по этому, – молодой человек слегка потряс в воздухе пачкой напечатанных листов, – ваша библиотека буквально напичкана датчиками. Не хватает только скрытых камер.
– Да, скрытых камер действительно не хватает, – серьезно посетовал смотритель, абсолютно не улавливая скрытой иронии. Встретив удивленный взгляд своего гостя, он добавил, – но вас, по-моему, всё это забавляет.
– В общем-то, я всегда считал, что камеры, в отличии от фотоаппарата, были изобретены специально чтобы фиксировать именно движение. Верно?
– Абсолютно. – Старик положил информационный листок в общую кипу распечаток и жестом предложил следовать за ним.
– Но, в то же время, мне трудно представить что либо более неподвижное и не меняющееся во времени чем то, что нас окружает.
– И всё-таки оно существует, – настаивал сторож.
– Вы разбудите меня, когда будет час пик?
– Думаю, в ваших же интересах, чтобы я вас не будил.
– Но я хочу потолкаться, – не унимался молодой человек.
– Не шутите так, Мистер Коул. Им это может не понравиться.
– О ком вы говорите?
– О тех, кто нас слушает.
Молодой человек оглянулся.
– А кто нас слушает?
– Мистер Коул, этому помещению уже очень много лет.
– И что?
– Вы что-нибудь слышали о непременном атрибуте старых зданий?
– Нет, вернее, я хотел спросить: вы что, поклонник мистики?
– Я очевидец.
– Да ладно, – недоверчиво отреагировал молодой человек. Однако, видя, что его скепсис весьма неуместен, вынужден был сдаться. – И как это происходит?
– Прошу прощения, Мистер Коул, но в другой раз. По крайней мере, не здесь. Привидения не любят когда о них говорят в их присутствии.
Молодой человек соединил ладони у груди и, поочередно поворачиваясь в каждую сторону, четыре раза повторил: – Виноват, виноват, виноват, виноват.
На лице старика вновь появилась усмешка. Пройдя ещё несколько шагов, он внезапно остановился и, обернувшись к догонявшему его гостю, слегка улыбаясь, сказал:
– Мистер Коул, возможно я неправ, но всё же мне кажется, что весь ваш интерес, всё ваше любопытство наигранно. На самом деле, вас ничего не интересует.
Ошарашенный таким заявлением, молодой человек не сразу нашелся с ответом.
– По-моему, я задал вам больше вопросов, чем вы мне.
– Вы тактичны. В смысле такта и в смысле тактики. Вы уважительны к собеседнику и прекрасно знаете, где нужно начать говорить и где нужно закончить. К тому же, вы много знаете. Именно этим я объясняю наигранность вашего интереса, а отнюдь не пренебрежением к теме разговора. Вам просто заведомо известно больше, чем вашему потенциальному собеседнику и я, например, не удивлюсь, если вы… скажете, как меня зовут.
Молодой человек смутился. На сей раз искренне.
– Я думаю, последнее предложение, сказанное вами, полностью опровергает всё, что ему предшествовало, – заметил он после некоторой паузы. – Во-первых, ни один тактичный человек не проговорил бы со своим собеседником полчаса, не спросив его имени. А во-вторых, лишь действительная увлеченность разговором может быть причиной такой нетактичности. Как бы там ни было, мне очень не удобно за мою …
– Осведомленность? – перебил старик.
– Неуважительность к вам, – с улыбкой закончил молодой человек. – Меня зовут Стив.
– Мюрей. – Старик протянул руку.
– А…
– Просто Мюрей.
– Но всё-таки?
– Мюрей Барнс, – выпало неохотное признание.
– Очень приятно, Мистер Барнс.
– Взаимно, Мистер Коул. Хотя, вы всё-таки его знали, – Старик пытливо смотрел в молодые глаза. Он не разжимал руку, тем самым давая понять, что хотел бы получить ответ на свой вопрос.
– Почти, – сознался молодой человек, наконец почувствовав свою руку на свободе. – Ваша машинка весьма учтива в обращении: "Многоуважаемый Мистер Барнс, на данный момент сохраняется следующая обстановка…". Именно так начинается каждая распечатка. Я знал имя, но не был уверен, что оно относится именно к вам.
Старик поморщился и испустил звук сожаления по поводу того, что всё оказалось так просто.
– Верно, – с досадой произнес он, – однако, мы уже пришли. Если хотите, можете что-нибудь посмотреть, пока я всё здесь приготовлю.
– Охотно.
– Это займет максимум минут десять.
– Хорошо.
Они свернули с центрального прохода и, пройдя несколько метров между стен из книг, оказались в весьма уютном тупике. Небольшой письменный стол, очевидно, очень старый, вернее, старинный, два стула того же порядка, книги от пола до потолка – всё это создавало иллюзию огромного рабочего кабинета. Немного в глубине, если можно употребить такое словосочетание по отношению к тупику, находился диван, потертый до такой степени, что трудно было определить, какой же цвет обивки являлся оригинальным. Рядом стояло кресло-качалка, чтение в котором, должно быть, было чудесным времяпрепровождением. А приставленный тут же невысокий торшер решал проблему локального освещения.
Молодой человек некоторое время восхищенно рассматривал возникшее перед его глазами. Затем, качая головой, проговорил:
– А у Вас тут здорово, уютно.
– Спасибо. Вы располагайтесь.
– Угу, – промычал Коул и, взяв один из стульев, бросил на него свой пиджак. Затем он облокотился руками на его спинку, обвел взглядом бесконечные ряды книг и отвлеченно произнес:
– Вообще-то, вы были не правы, когда определили область моих интересов.
– Неужели?
– Возможно, вам это покажется странным, но меня интересует всё. Абсолютно всё. – Молодой человек подошел поближе к книгам и стал исследовать переплеты. – Всё, что было, всё, что будет.
– А всё, что есть?
– Номинально существует три времени. Но на самом деле, каждую секунду мы одномоментно входим в будущее и выходим из прошлого. Однако, безусловно, существуют некоторые особенности: меня больше интересует будущее и прошедшее связанные со мной. Кстати, ваш старинный принтер напомнил мне одну любопытную историю.
– Какую?
– Не знаю даже, как это объяснить. – Коул начал несколько издалека. – Я никогда не был равнодушен ко всякого рода предсказаниям или легендам, хотя очень не люблю, когда мне гадают.
– Боитесь узнать правду?
– А почему вы решили, что это будет правда?
– Тогда тем более. Чего вам волноваться?
– Ну, это личное. Суеверие, наверное. Потом, я не люблю, когда есть что-то в планах. Понимаете, намного интереснее, если всё происходит вдруг, как бы из-за угла.
– Похоже, вы авантюрист, Стив, – сказал старик, раскладывая приборы. – Так и что дальше?
– На днях один мой приятель принес мне удивительную распечатку, – рассказывая, Коул ходил вдоль огромных стеллажей с книгами, изредка доставая некоторые из них для чуть более детального ознакомления.
– Касающуюся вашей жизни?
– Абсолютно точно.
– Разумеется, вы его прогнали.
– Разумеется, нет. Во-первых, потому что это был мой очень, – здесь было сделано ударение, – хороший приятель, а во-вторых, распечатка касалась моего прошлого.
– Далекого?
– Чрезвычайно далекого.
– Мемуары сиделки?
Ответа не последовало.
– Стив! – позвал старик.
– А? – отозвался тот, оторвавшись от только что взятой книги. – Послушайте, это же просто с ума сойти! Какие издания! – Он с восхищенным видом указал на томик в своих руках. – Почему они не указаны в каталогах? Господи, какие вещи! – Стив качал головой и восторженно перебирал соседние книжки. – Нет, – вдруг резко сказал он, возвращаясь к теме разговора. – Распечатка касалась моей прошлой жизни.
Здесь он внезапно перестал копаться в книгах и, взглянув на Барнса, спросил: