— А я уже подумал, что у него бесконечный запас маны. Три раза прочитать столь сложное заклинание, с ума сойти! — Подумал Барус в ответ, но вслух решил это опустить, сказав, — господин Григорий, мне кажется, что ребята сильно замёрзли. — Говоря эти слова, маг кивнул на цинцерийцев, которые разве что не посинели от холода.

— Согласен, они будто совершенно не обучались контролю внутренней энергии. Хоть это и энергозатратно, но терпеть холод, когда можно просто ускорить кровообращение.

— Боюсь что не только среди цинцерийцев, но и других наций с подобными техниками мало кто знаком.

— Кстати, господин Барус, не знаю, сколько вам лет, но уверен, что вы уже давно ходите по этой земле. Поэтому хотел спросить, может вы знаете, почему, где бы я ни был я постоянно сталкиваюсь с тем, что техники контроля внутренней энергии и магия столь плохо распространены и развиты? — Спрашивая это, Григорий вынул из инвентаря дрова, которые приобрёл этим утром в городе, а заодно мясо, которое уже давно припас на всякий случай. Собственно, из-за сложности чар преодоления препятствий, он ожидал подобного стечения обстоятельств и чтобы не ходить туда обратно, заранее подготовился к «посиделкам за городом». Естественно целитель тут же отметил данный момент, хотя даже мысленно не сделал каких-либо умозаключений в данном отношении. Посчитав, что для столь одарённого молодого человека это вполне нормально, он просто ответил на вопрос:

— На ваш вопрос достаточно просто ответить. Вы, наверное, и сами уже догадались, о ключевых проблемах, которые привели к данному положению дел.

— Да, наверное, — с невесёлым вздохом ответил Гриша. — Мне кажется главные проблемы это лень, чрезмерная самоуверенность и необоснованная вера в Систему.

— Вы абсолютно правы господин Григорий. Добавьте к этому ограниченное распространение информации, а также её сокрытие, и в придачу к всему этому потерю, огромного количества техник и заклинаний.

— Вы были правы господин Барус, действительно ничего нового для меня, — сказал Гриша, на что целитель, лишь демонстративно развёл руками.

После этого короткого разговора повисло молчание. Григорий разжёг костёр, позволив цинцерийцам притулиться поближе к нему, дабы те немного погрелись. При этом он с удивлением отметил, что ему почему-то ни капли не жалко этих людей. Безусловно, он и до этого ловил себя на мысли, что в нём что-то меняется, но именно в этот момент, он чётко осознал, что стал до жути чёрствым по отношению к другим. Не ко всем, но к большинству. И хоть нельзя сказать, что это его пугало, но заставило задуматься над теми изменениями, которые в нём проходили.

В тоже время пока Гриша размышлял, костёр потихоньку пожирал небольшие, рубленные поленья, купленные им за пару десятков медяков связка. А на шпажках, вырезанных тут же, жарилось мясо, заставляя цинцерийцев давиться слюной от его запаха. И стоит отметить, Григорий не стал жадничать и поделился с пленниками едой, накормив их от пуза.

Доев последний кусочек пожаренного мяса, Гриша дал мысленную команду, — открыть интерфейс, — и, убедившись, что маны у него без 183 единиц фулл, произнёс довольным голосом, — пора начинать.

В этот момент цинцерийцы ещё не догадывались, какая участь их ждёт, поэтому сидели расслаблено и даже немного поверили, что впереди у них всё будет хорошо. Лишь Гвин, предчувствовал беду. Несмотря на голод, ему даже мясо с трудом лезло в глотку, будто он не в чистом поле сидел на поминках.

Тем временем Григорий поднялся и внимательно посмотрел на пленных. Глядя на это Гард, про себя отметил, — будто мясник выбирает скотину для убоя. — Несмотря на возникшую в его голове мысль, он не относился к этому негативно, понимая, что тот же мясник, не совершает чего-то плохого, а лишь делает то, что должен сделать.

— Аратус, ты будешь первым, — разнёсся Гришин голос, от которого Гвину стало откровенно не по себе.

Аратус насторожено посмотрел на своих товарищей. В ответ те, почувствовав неладное, лишь стыдливо отворачивались от него. Невесело вздохнув, он встал и направился туда, куда Гриша указал ему рукой.

Пока цинцириец шёл, невесело вспоминая о своей жене Люсие, которая ждала его возвращения в Хенгарске, Григорий уже начал ворожить обезболивающие чары. Ему нужно было подготовить тело монардара, что по определению было не очень приятной процедурой.

— Ложись, — сказал Гриша, после того как активировал на бедолаге обезболивающие чары. Хоть и нехотя, но монардар выполнил приказ, с опаской поглядывая на небольшой ритуальный кинжал, который вынул Григорий из инвентаря.

Несмотря на то, что Аратус, кривился при каждом движение кинжала, которым Гриша аккуратно вычерчивал руны на кистях и стопах парня, ему было не больно. Заклинание надёжно запечатало боль, оставив лишь неприятные ощущения, от разрезаемой плоти, в то время как чары второго заклинания парализовали его, отняв всякую возможность сопротивляться.

В тоже время Гвин и остальные пленные с ужасом смотрели на происходившее. Им уже было не просто не по себе, они испытывали откровенный страх, наблюдая за тем, как их товарища буквально живьём кромсают ножом. И даже не смотря на то, что они все видели и понимали, что Аратус не испытывает боли, им не становилось от этого легче. Ведь они чувствовали, что дальше будет нечто куда более ужасное и страшное, чем сама смерть.

Тем временем, Григорий закончив вырезать символы, извлёк из инвентаря пять крупных камней маны и с помощью всё того же ножа, начал «инкрустировать» их в тело монардара. Неприятный хруст и скрежет, сопутствующий этому процессу заставил поморщиться почти всех, кто наблюдал за данным процессом. Исключение составили лишь мёртвые рыцари, которым попросту нечего было морщить.

Но самое страшное началось, когда Гриша стал вкручивать камень маны в лоб пленному монардару. Тому до сих пор было не больно, но неприятное чувство буквально пробирало его до костей. Видя, что творят с их товарищем, остальные цинцерийцы, не выдержав, отвернулись и как один задумались о побеге.

В тоже время Барус, созерцая происходящее, с ужасом подумал, — никогда и ни при каких обстоятельствам я не должен переходить дорогу господин Григорию!

Гриша же, закончив с приготовлениями, встал и отошёл на пару шагов. Безразлично взглянув на лежавшее перед ним тело, он подумал, — отлично, самое противное закончил. Теперь нужно поторопиться с формированием чар, пока действуют парализующее и обезболивающее заклинания. — Практически в туже секунду, как эта мысль пролетела в его голове, он приступил к ворожбе.

Несмотря на то, что чары были относительно новыми для него, Григорий с лёгкостью справлялся с их плетением и уже через пару минут, он активировал получившееся заклинание.

Тёмно-синяя тень молнией скользнула на тело, лежавшего на снегу цинцерийца. В следующий же миг камни маны засветились тёмно-синим светом, а тело монардара выгнуло дугой. Аратус открыл рот в безмолвном крике отчаяния и боли, но не в силах издать даже единый звук он лишь невольно закатил глаза.

Сия неприятная картина не продлилась долго. Уже через пару секунд, тело монардара неуловимо изменилось, став куда худощавее, в то время как кожа побледнела, осветлившись на несколько тонов.

— Чудненько, первый готов, — констатировал Григорий, глядя на произошедшие с цинцерийцем метаморфозы с помощью способности Видящий. Она дала ему куда больше информации, чем могли почерпнуть остальные, просто глядя на Аратуса, бездыханно лежавшего на снегу.

— Встань! — Произнёс Григорий твёрдым, спокойным голосом, радуясь, что идея применить камни маны, дала положительный результат. Данный момент был очень расплывчато освещён в книге, и он был до последнего не совсем уверен, что избрал правильный источник энергии, как впрочем, и способ его применения.

Внимательно оглядев неживого, Гриша практически не заметил отличий от человека. Единственное, что бросалось в глаза, так это немного болезненная бледность кожи. В остальном он выглядел как обычный, в меру поджарый мужчина.