– Вы что, полагаете, что это был танец? – сказала нам одна из них. – Вы же совершенно не понимаете, что такое танцевать. И не умеете.
– Скамейку вот только изгадили. А на неё люди потом сядут, – добавила другая.
– Но мы ведь и не танцевали, – развёл я руками.
– А что же вы делали? – удивилась первая старушка.
– Мы радовались.
– Чему же? – вступила в разговор третья
– Как чему? – изумился я. – Жизни, молодости и наступающей «светлой заре человечества», не удержался я. – Чего и вам, милые бабушки, советую!
– Да сколько там той жизни осталось-то. Было бы чему радоваться. Скоро перед Всевышним ответ держать; какая уж тут радость? – заохали старушки.
– Ну так тем более! Жизнь ведь есть Дар Божий. Не так ли?
– Так, так, – закивали все трое.
– Ну и как же вы им распоряжаетесь, этим Даром? Разве блюдо доедают лишь до половины? Или пьют за здоровье разве не до самого донышка? И если вы уже не радуетесь жизни и не живёте, а лишь ожидаете смерти, то не отвергаете ли вы тем самым Божий Дар? Ну так что же Вы скажете Ему?
Старушки растерянно притихли;
– Вот тебе и современная молодёжь, – задумчиво сказал та, что начала разговор. – Эх, была бы я моложе, то показала бы вам, что такое настоящий танец.
– Ну так идите и танцуйте так, как можете! Время рождаться и время умирать, а ваше время умирать ещё не настало. Вон там, – протянул я руку в направлении летней эстрады, откуда слышалась музыка, – вон там танцуют кто как может, и пьют свою жизнь до конца. Идите туда и делайте тоже самое. А молодёжь ругать не надо. Вы были молодыми, а стали старыми. И молодые сегодня когда-нибудь состарятся. Время всякой вещи под небом.
– А скамейку я уже вытерла, – услышал я за спиной Дашин голос Обернувшись, я увидел Дашу, которая держала мой платок (и когда только вытащить успела!) и смотрела на меня почти так же, как недавно смотрел водитель троллейбуса.
Та-ак! А вот этого мне совершенно не надо.
– Вот скажите, мудрые бабушки, почему танцевала она, а платок грязный теперь мой? Почему, если веселится женщина, то страдают почему-то мужчины?
Даша смутилась и покраснела, а старушки ожили, забормотали что-то, засмеялись и поднявшись с кряхтением, пошли, как я с удовольствием отметил, в сторону музыки.
Чуть позже, когда мы гуляли вдоль пруда, Даша сказала:
– Жаль, что в этом парке нет лодочек; покатались бы. Хотя в этом платье кататься не очень удобно.
– Ну так давай завтра поедем туда, где есть лодки, – обрадовался я.
– Давай, – согласилась Даша. – Где и во сколько?
– Одевайся как удобно для лодки. А встретимся давай в 10 на «Финбане» у паровоза.
На том и порешили.
Когда я провожал Дашу вечером домой, она вдруг тихонько взяла меня за локоть, и, заглянув в глаза, спросила:
– Кирилл, скажи, а это тяжело? Тяжело видеть мир ТАК, как ты его видишь, постоянно?
Меня взволновали её слова. Потому, что в них было какое-то глубинное понимание. И искренность. Не удивление от «фокусов», а сопереживание. И мне ещё больше захотелось как-то защитить эту девочку с одной стороны, а с другой, узнать её лучше, и для этого прежде всего надо было добиться с ней ещё встречи, и чтобы она поехала со мной в лагерь.
Я пожал плечами;
– Я привык. Но не могу посоветовать это каждому.
И перед самым расставанием, когда я повернулся, чтобы уйти, Даша внезапно спросила:
– А что ты кричал перед тем, как я ПРЫГНУЛА?
– «si puo morir d’amor»
– И что это значит?
– «Можно умереть ради любви».
Даша молча кивнула и ушла.
https://youtu.be/cd_GRpZorYY?si=0dKNiU8nj2pqiV9C
Глава 11
Как я и предполагал, родители к идее трудового лагеря на море отнеслись с энтузиазмом и всецело её одобрили. Мама немедленно выделила нужную сумму и написала заявление для директора. Предложила отнести всё буквально завтра же, но я попросил пару дней подождать. Скрывать я ничего не стал; честно сказал, что познакомился с одноклассницей, что именно с ней я провёл сегодня весь день и планирую провести завтрашний, и что она пока ещё не определилась с поездкой, а мне бы очень хотелось продолжить с ней дружбу. Мама было недовольно поджала губы, но понимая, что решение будет всё равно за мной (за прошедшие с момент СОБЫТИЯ два года она не раз убедилась в бесполезности попыток переубедить меня в чём-то, если я уже что-то решил для себя) согласно кивнула.
Я выпросил у отца паспорт (лодки выдавались лишь под залог паспортов; так что накануне в парке у нас всё равно не получилось бы взять лодку напрокат, даже если бы они были), собрал вещи, и на следующее утро точно в 10 часов уже встречал Дашу на Финском вокзале. На этот раз на ней были серо-зелёные шорты и такого же цвета футболка с оранжевым принтом, стёршимся от многочисленных стирок до невозможности идентификации. На ногах то, что можно было бы обозначить как «спортивная обувь» с белыми носками, и небольшая сумочка в руках.
Глядя на эту сумочку я невольно хмыкнул, но Даша, не понимая причину, нервно осмотрела себя и спросила:
– Мы же едем кататься на лодке?
И с тревогой добавила:
– Это же не «свидание»? Нет? Надеюсь, ты там не прячешь за спиной вялый букетик, надранный с ближайшей клумбы?
И она с подозрением уставилась на мои руки, которые я держал за спиной. Я искренне расхохотался, и поспешил её успокоить;
– Нет-нет, всё верно. Мы едем кататься на лодке. Просто мы едем не парк.
– А куда? – удивилась Даша?
– За город, – лаконично ответил я. – В Кавголово. И до электрички у нас всего три минуты
Я показал Даше два билета, и прежде, чем она успела что-то сказать, потащил её за руку на перрон.
– Потом, потом всё выскажешь, – отвечал я на все её возмущения.
Мы вбежали в вагон буквально за несколько секунд до отправления, и плюхнулись на свободные места (благо, их было достаточно в это время). Едва отдышавшись Даша возмущённо сказала:
– Почему ты не предупредил?
– А что такого? Ты одета как раз для «загорода»
– Ну я бы взяла купальник, например!
– А, ерунда, – махнул я рукой, – я тут взял – показал я на свою сумку, – пару футболок и полотенце. Так что можешь не переживать.
– Это что, шутка такая?! – Дашины глаза опасно сузились. – Ты предлагаешь мне загорать, прикрывшись полотенцем, а КУПАТЬСЯ как я, по-твоему, должна? Тоже обвязавшись полотенцем, что ли? Ни за что не поверю, что ты, такой весь из себя предусмотрительный, не подумал о том, КАК я должна раздеваться на пляже БЕЗ ВСЕГО!
– А-а… – успокаивающе протянул я, – там, куда мы поплывём никого не будет, кроме нас. Не волнуйся.
– Ах так? Не волнуйся, значит? А ТЫ? Ты испаришься?
– Ну-у… несколько озадаченно протянул я, – я белый и пушистый, и у меня есть лапки, которыми я умею закрывать глазки, если ты беспокоишься об этом.
– А СЕБЕ? Себе ты плавки, надеюсь, не забыл взять?
– Ну конечно не забыл, а что?
– Ну вот и прекрасно, – Даша как-то особенно посмотрела на меня, – Значит я буду купаться и загорать в ТВОИХ плавках, ну а насчёт «лапок» мы посмотрим. Главное, держи их при себе.
– Дарья Михайловна, – сказал я, – а вот сейчас как-то обидно было. Насчёт «лапок». Мы, конечно, знакомы лишь второй день, но всё равно обидно.
– Извини, – помолчав пару секунд сказала Даша, положив свою руку на мою. – Извини, – повторила она, – немного не подумала. Обидеть не хотела. Но ты всё равно негодяй! Так подставить девушку!
Я сложил руки ладонями перед грудью и покаянно поник головой.
– Виноват, Дарья Михайловна! Виноват, исправлюсь. Готов нести наказание.
– И понесёшь! – пригрозила мне Даша. – И непростое. Вот только придумаю его для тебя.
Я поник головой ещё ниже, но видел, что Даша уже не злится. И что ситуация выправилась. Я досадовал сам на себя; хотел сделать девушке сюрприз, а чуть не поссорился.
Но как просчитать этих девушек? Как их понять?