Командир заранее подготовленного к стрельбе специальными боеприпасами и выведенного на линию огня орудия получил приказ разрешающий открыть огонь. Всё остальное уже было готово. Самоходная артиллерийская установка содрогнулась, посылая снаряд в слишком большую, простую и близкую для неё цель, по которой просто невозможно было промахнуться. Атомная артиллерия – очередная попытка низвести ядерное оружие от уровня страшной, экзистенциальной угрозы до вполне себе обыденности на поле боя. Мало какой полководец решится задействовать стратегические ядерные силы способные стирать крупные города, вызывать циклопические цунами и раскалывать континенты. Тактическое ядерное оружие уже лучше, но и для него нужна подходящая по калибру цель – крупное войсковое соединение, авианосец, военная база и так далее. Но если сделать совсем маленькую атомную бомбу, которую можно будет упаковать в стандартный артиллерийский снаряд, то и спектр её возможного применения станет гораздо шире. Так рассуждали разработчики атомной артиллерии. Просто очень мощный снаряд. Назовём его специальным боеприпасом. Конечно, это ядерное оружие, но ведь совсем крохотное. Маленькое настолько, что его вполне можно потратить на уничтожение какой-нибудь крупной одиночной цели, танка там или сильно укреплённого опорного дота. Ничего страшного не случиться если противоборствующие стороны начнут перекидываться такими вот ядерными мячиками. Это ещё не атомный апокалипсис. И в любой момент можно будет остановиться, перейти обратно на обычные, не ядерные, виды вооружения. Теоретически можно.

Как бы то ни было, но специальных боеприпасов в Первом оставалось всего ничего. Запасы должны были пополнить с большой земли, но не успели до того, как переходы закрылись. Почти ничего это сколько? Два десятка? Один? Ещё меньше?

Однако парящему граду вполне хватило. Специальный боеприпас особой мощности, предназначенный для уничтожения углублённых и хорошо защищённых дотов, расколол летающую гору напополам. Может быть не один такой снаряд, возможно их было несколько. Но гора раскололась. Две неравные половинки зависли в воздухе обильно орошая землю внизу дождём из осколков.

Что будет если расколоть основание парящего града? Сохранит ли каждая отдельная его часть способность к полёту или сможет хотя бы просто удерживаться в воздухе? Ответ на этот вопрос сейчас наблюдали земляне и те из демонов, кто сумел пережить тотальную бомбардировку вкупе с последним, особо мощным, ударом. К слову – выжило их достаточно много, больше половины. Всё-таки демоны.

Две части некогда бывшие одним из парящих городов Мистерии зависли в воздухе, не двигаясь ни назад, ни вперёд, разве только иногда стучась друг об друга, с каждым стуком вызывая всё новые дожди из обломков и падающих вниз камней.

Хотя огонь с земли прекратился, но видимо уже выпущенного более чем хватило и более крупный обломок треснул ещё раз и ещё, раскалываясь сразу на множество частей.

Последний из архимагистров, за исключением первозванной, потерял сознание от перенапряжения и лишившись его сдерживающей воли крупные обломки принялись крошиться на более мелкие с ещё большей скоростью. Сознавая, что вот—вот вся, пока ещё, парящая груда камней в которую превратился некогда гордый и недоступный для оружия прикованных к земле дикарей, парящий град разом рухнет вниз, Зира Огнерукая, последним усилием толкнула зерно хтонического взрыва вниз и в сторону. Туда, где как ей показалось, сходилось наибольшее число энергетических линий. Туда, где, по её мнению, находилось сосредоточие сущности города новой расы обнаруженной в отдалённом, периферийном мирке, расположенном в полосе вечной войны между Древом и Бездной.

Вот только… уже отправив зерно в полёт, Зира почувствовала, что с ним что-то не так. Зерно хтонического взрыва – практически овеществлённый, чуть ли не материальный хаос. Мало что может повредить ему. Но повышенный после обстрела специальными боеприпасами радиоактивный фон являлся как раз одной из тех крайне немногих вещей, которые воздействовали на хтонь. Если бы только древние эльфы эпохи рассвета знали об этом, то, быть может, вся история их несчастной расы пошла бы по другому пути. Увы, хотя явление радиоактивного распада было им известно, но оно нашло весьма скудное применение в более привычных им биотехнологиях и у столкнувшихся с хтонью у древних эльфов не было и шансов узнать.

Узнать, как повышенный радиоактивный фон влияет на чистую Хтонь – он делает её значительно более… игривой.

Что это вообще значит «более игривой»? Вариативной. Творческой. Можно даже сказать: более любопытной. Впрочем, об этом позже.

А пока, едва успев осознать, что с брошенным ею зерном что-то не так, первозванная, одна из четырёх архимагистров бывшего парящего града, Зира Огнерукая вдруг также поняла, что у неё не осталось сил даже на то, чтобы удержать в воздухе саму себя. Совсем не осталось сил. Ни одной, самой маленькой капельки.

Процесс разрушения основы парящего града дошёл до логического конца, и вся оставшаяся груда камней разом рухнула вниз со всеми теми живыми, кто на них и внутри них ещё находился.

Досмотреть это увлекательное зрелище ни у кого не получилось так как достигшее своей цели зерно раскрылось и во все стороны, с огромной скоростью, рванула вырвавшаяся на волю концентрирована хтонь. Со стороны это напоминало взрыв – взрыв темноты. Как будто огромный, чёрный спрут раскинул в стороны все свои щупальца.

…

Стивен Редклиф, основатель американской сети мастерских самообслуживания, где каждый мог прийти и собрать, разобрать или починить что-нибудь без необходимости хранить дома весь набор необходимых инструментов, медленно умирал.

Собственно говоря, он медленно умирал последние несколько лет и только усилия врачей и собственная железная воля удерживала богатого старика в мире живых. Он крепко вцепился в эту жизнь, сколь бы нерадостной она стала для него последнее время, и не собирался отпускать до самого конца.

Разумеется, у целого букета убивавших его болезни имелись собственные имена, но, по большому счёту, всё это была одна-единственная болезнь и имя ей было старость. Некогда высокий, жизнерадостный мужчина со светлыми вьющимися волосами, предметом зависти многих женщин, доставшемся ему от предков-шведов, ныне превратился в скрюченную развалину едва способную встать из кресла без посторонней помощи, дойти до туалета, сделать там свои дела и вернуться обратно. Густые волосы сначала поседели, потом, большей частью, выпали после прохождения курса химтерапии. Но Редклиф не жаловался. Быть может тот курс, лишивший его волос и вызвавший мелкие, зудящие язвы по всему телу и помог протянуть последние пять лет, чтобы дожить до сегодняшнего дня – дня, когда всё наконец станет как раньше.

Старость – гадкая шутка природы. Насмешка бога над своим творением. Или, может быть, здесь приложил свою сухопарую руку дьявол?

Почему и за какие грехи, разумное существо обречено в конце жизни наблюдать как медленно, раз за разом, отказывает и предаёт его то, ближе которого нет ничего, то, что дороже жены, ближе матери, роднее собственных детей – его тело? Нет большей муки для деятельного, жизнелюбивого разума, как наблюдать за своим угасанием.

Несмотря на ветхость тела, разум у Стивена оставался почти также остёр, как и прежде. Ну, может быть не так как прежде, но его вполне хватило на то, чтобы сохранить полный контроль над всеми своим активами, не поддаваясь уговорам сначала детей, а после и внуков убеждающих старика, что ему давно пора на покой и заслуженный отдых. Видимо, под заслуженным отдыхом, они подразумевали могилу или, в лучшем случае, какой-нибудь пансионат для пускающих слюни стариков расположенный у чёрта на рогах, по принципу чем дальше, тем лучше. Но нет! Стивен сам заработал все свои денежки. Сам, с нуля, построил свою финансовую империю. И собирался лично стоять на её вершине столько, сколько вообще сможет стоять. Или сидеть. Или лежать – тут как получится. Но на выход только вперёд ногами и никак иначе!