И он ещё раз толкнулся в неё своим твёрдым бугром.

После этого было… немного неловко. Сильфида пыталась вести себя нормально, но её друзья продолжали бросать на неё долгие оценивающие взгляды, как будто пытаясь решить, могут ли они теперь свободно её ощупывать.

По крайней мере, Роман держался также, как и раньше, с удовольствием прикасаясь к ней во всех местах, поглаживая и целуя, когда ему этого хотелось. И Сильфида была более чем довольна его вниманием, когда первое смущение прошло, и стало ясно, что никто не собирается её осуждать, никто не стал относиться к ней хуже из-за того, что она делала… она была рада броситься в его гостеприимные объятья.

Когда вечер уже подходил к концу, Роман наклонился к её уху и пообещал сладким тихим шёпотом, что остальное придёт само собой. Им просто нужно было привыкнуть делиться игрушкой. Они просто не привыкли пользоваться своей секс-куклой на публике, вот и всё.

То, что он назвал её так, отдалось жаром в её промежности, и заметив это, Роман поддразнил её ещё несколькими прикосновениями, прежде чем оставить в покое. Силь искренне надеялась, что он воспользуется ей этим вечером, потому что напряжение уже сводило её с ума. И роман сделал это. Он снова взял её рот — и оставил одну.

Силь поколебалась с полминуты и решила, что он не запрещал ей кончать. На самом деле, наоборот. Поэтому она взяла дело в свои руки и наконец нашла разрядку наедине с собой в темноте каюты.

После этого её разум наконец немного прояснился, и она прислушалась к голосу своей спутницы.

Та, что говорила с ней с самого её рождения. Та, что как Сильфида поняла только потом, была тем самым её проклятием, силой, которую она получила вместе с меткой. Силой, которую другие не понимали и которой боялись, и, наверное, не зря, потому что Силь своими глазами видела, на что способна Медея.

Силь была целительницей. На самом деле она ужасно не любила всё, что могло быть связано с борьбой и противостоянием, с тем, чтобы причинять людям вред. Силь нравилось нравиться людям, нравилось, когда на неё смотрели ласково, когда она чувствовала себя нужной. Но в жизни это получилась не так уж часто. И тогда на сцену выходила Медея.

Силь никогда не удавалось ей управлять. Медея проявляла себя, когда эмоции — негативные эмоции — Силь становились слишком сильными. Как правило она просто без разговоров захватывала тело, которое считала своим, и расправлялась со всеми, кто ей не нравился.

Медее нравилось ставить людей на колени. В основном это были плохие люди, которые причиняли Силь боль, но своей яростью и бескомпромиссным желанием властвовать Медея часто создавала сложности, которых сама Силь смогла бы избежать.

К счастью, в остальное время Медея была открыта для обсуждений. Но она не всегда была приятным собеседником. Она осуждала желание Силь нравиться людям и искать мирное решение там, где это возможно, и в Башне они вели долгие, изматывающие дискуссии чуть не до утра, потому что у Медеи было навязчивое желание разнести всё это место по камешкам до фундамента, освободив тем самым не только Силь но и десятки других таких же пленников.

Силь понимала, насколько бесполезно будет это деяние в мире, который работает по определённым правилам. Она объясняла это Медее раз за разом, и в каком-то смысле это отвлекало её от всего того, что происходило днём.

Пока всё это не стало невыносимым, и она не решала сбежать. Чтобы затем снова не попасть в руки Обсидианов и не пройти по кругу.

До тех пор, пока не решилась бежать в другое пространство, где всё оказалось ещё хуже — а Медея стала ещё настырнее. В борделе Силь почти не могла спать, потому что голос духа преследовал её повсюду.

И она поверить не могла своему счастью, когда на корабле землян Медея успокоилась и затихла.

Силь очень боялась, что её новые приключения с Романом спровоцируют эксцесс. В конце концов, она снова подчинялась и снова хотела нравиться.

Но Медея молчала.

Полежав какое-то время в темноте и удостоверившись, что голос сегодня не придёт, она повернулась на бок и наконец решила уснуть.

Утром Алекс позвал её к себе, и втроём с Константином они наметили две следующих планеты для высадки. Сильфида нужна была для того, чтобы рассказать ему об особенностях планетарных систем, которые он хотел осмотреть. Константин в основном соглашался и принимал к сведенью, но Алекс каждый раз уточнял их отношение к тому или иному предложению, заставляя почувствовать участниками чего-то важного.

Корвет уже находился на выходе из системы, так что оставалось включить ускорение, и к следующему утру они должны были быть на месте.

Первая планета — Каракс — была слабо населена. Здесь не было городов, только… турбазы. Да, там была чудесная природа, шесть комфортных для жизни климатических зон, и хотя на заре колонизации, очевидно, эльфы строили на неё бОльшие планы, в итоге это была просто планета курорт.

Александр выбрал базу поближе к интересовавшим его руинам. Сама эта зона была закрыта для туристов, но землян это, естественно, не беспокоило. Они разделились, чтобы осмотреть окрестности и прикинуть, как проникнуть к интересовавшему их объекту. Одна группа взяла с собой Тана, другая Силь, и Сильфида вскоре поняла почему: древние руины, о которых здесь никто не желал говорить, были окружены магическим барьером.

— Есть идеи, как его снять? — обратился к ней Александр, когда они оказались на месте.

Силь задумчиво запустила в барьер сканирующий импульс.

— Это несложно, — отозвалась она. — Вряд ли здесь много магов, и барьер явно рассчитан не на них, а на обычных людей.

Александр удовлетворённо кивнул.

— Тебе нужно что-нибудь? Осмотреть какие-то точки, или достать какое-то оборудование?

— Нет. Могу снять барьер хоть сейчас, если ты хочешь пойти туда втроём.

— Втроём не пойдём, — отозвался он. — Вечером узнаем, что нашли Садаран с Таном, и если плохих новостей не будет, утром выдвинемся сюда.

Больше обсуждать было нечего, и они стали возвращаться в посёлок.

Здесь не было ни многоэтажных зданий, ни отелей, так что вся команда сняла несколько маленьких бунгало. По обыкновению, дела обсудили в домике Константина, и решили лечь спать пораньше — без обычных карточных игр и даже такой соблазнительной идеи пожарить шашлыки в саду, которую на два голоса отстаивали Костя и Роман. Алекс твёрдо сказал, что пойдёт к себе, а остальные могут делать что угодно, если при этом к пяти утра они будут трезвы как стёклышко и готовы к подвигам.

Последнее требование остудило пыл обоих весельчаков, но Алекс, не обращая внимания на их ворчание, повернулся к эльфам и спросил:

— Вы идёте?

Все трое ответили кивками.

— Да ладно уж! — буркнул Роман. — я тоже тогда спать. Надеюсь, после вылазки мы не перессоримся с местными и сможем попробовать эльфийского вина. Говорят, оно тут просто шик.

С этими словами все они двинулись к своим бунгало. Тан и Сар повернули первыми. Силь шла между двух сильных земных мужчин и чувствовала, как трепещет её сердце. Раз Роман пошёл с ними, можно было ожидать очень весёлой ночи.

И как же она была разочарована, когда в какой-то момент они с Алексом обменялись взглядами, и Роман вдруг отступил на шаг назад и помахав рукой, скрылся в темноте.

Силь смотрела, как он уходит, слегка надув губы, и не заметила, когда тело Александра успело прижаться к ней со спины. Она только шумно выдохнула, когда его сильная рука оплела её живот.

Рука тут же исчезла, Алекс взял её за запястье и потянул к дому.

Никаких слов не требовалось.

Едва дверь закрылась у них за спинами, как большая рука мягко, словно не желая применять силу, опустилась на её плечо. Он всё ещё оставлял Сильфиде возможность уйти.

Она не собиралась уходить.

Силь упала на колени, и её руки сразу же нащупали ремень капитана, зашарили по животу, пытаясь распустить пряжку. К тому времени, когда ей это удалось, Алекс был уже наполовину твёрд. Силь глубоко втянула носом воздуха, узнавая приятный, мускусный но не тяжёлый запах его кожи. Алекс пах совсем не так, как Роман, и всё в нём было не таким. Силь не чувствовала той соблазняющей грязной власти, от которой одновременно хотелось сгореть от стыда и раствориться в собственном возбуждении. Но она чувствовала другую — уверенную, ровную, безопасную. С Алексом она могла закрыть глаза и не сомневаться в том, что с ней никогда не произойдёт ничего плохого. И после всего плохого, что у неё уже было, эта перспектива казалась… восхитительной.