Подошел Яфет, ведя Аркунара под уздцы. Кольчуга, сделанная из множества костяных чешуек ящера, которого когда-то самолично убил, тоже испачкана грязью из растоптанных лепестков.
– Ну и видок у тебя! – хохотнул Громострел. – Как в хлеву извалялся. А разит розами, как…о боги, сейчас бы дерьма нюхнуть!
Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричатье заглушающий собой все рев прибоя с той стороны каменной гряды.
Яфет поморщился, запах и правда настолько приторный, что если бы не дующий с моря ветер, было бы вообще невмоготу.
– На себя посмотри, – укорил Соколиный Клюв.
Яфет переводит взгляд с волхва на воеводу, лицо хмурое, казалось, он чего-то не понимает и усердно старается решить эту непростую задачу.
– Куда вы пропали? – спросил, наконец. – Я сражался с этим великаном один, а вас как ветром сдуло! Зато потом набросились сразу оба. Что еще за шутки?
По лицу молодого тцара видно, что подозревает какую-то подлость, но просто пока не может понять, в чем дело. Он возвышается над обоими спутниками, как осадная башня, ветер треплет черные волосы, голубые глаза горят так пронзительно, словно там внутри сияет само небо.
Громострел с Соколиным Клювом переглянулись. Воевода достал большой красный платок, принялся брезгливо смахивать и счищать с себя цветочную грязь.
– Да мы побились об заклад, – пояснил он. – Как долго ты продержишься один.
Громострел повернулся к Соколиному Клюву, ухмыльнулся:
– Ты должен мне две монеты.
– Я твою задницу спас! – напомнил волхв, вытирая массивный каменный шар кистеня о шкуру, в которую одет убитый велет. – Это ты мне должен приплатить.
– Кому должен, всем прощаю! – с готовностью отозвался воевода.
Он повернулся к тцару, развел руками, напустил притворное раскаяние:
– На самом деле, мы просто не хотели забирать у тебя славу. Ты ж вечно горячий, неистовый. Первый влетаешь в бой, последним выходишь, в…эээ…священной ярости кровожадно добивая даже пробегающих мимо свиней и сусликов. Вот и не хотели мешать.
Его губы разошлись в примирительной улыбке. Яфет на мгновение застыл, переваривая услышанное. Наконец, тряхнул головой. Одним легким движением взлетел в седло. Суровый взгляд направлен перед собой.
– Вы – два старых дурня, – бросил, не поворачиваясь.
Однако тут же напомнил себе, что живет намного дольше их обоих. У этих появившихся после Потопа людей век короток, и стареть душой и телом они начинают намного быстрее, чем Первые.
***
Пока Яфет с Громострелом рассматривали убитого велета, Соколиный Клюв осторожно, но с достоинством, выглянул за каменную гряду.
Затем вернулся к тцару с воеводой. Те о чем-то оживленно спорят, вид у обоих усталый, но в глазах горит бодрый огонек.
– Что там? – спросил Яфет. В глазах мелькнула тревога, ладонь упала на рукоять меча. – Его сородичи лезут сюда?
Громострел тоже смотрит с настороженным вопросом. Грохот волн уже почти перестал замечаться, но теперь все трое говорят чуть громче обычного, чтобы перекрикивать рокот бескрайнего свинцового моря.
Волхв покачал головой, озадаченно развел руками.
– Там никого нет. Они ушли вдоль берега, на прибрежной полосе следы. Такие огромные, что их и волны смоют не сразу. Не знаю, почему этот великан решил вылезти сюда в одиночку, но какое-то время его не хватятся.
Громострел мрачно фыркнул:
– Зато, к тому моменту, как здесь окажется все племя с обозом, они как раз могут отыскать труп и устроить нам теплую встречу.
Яфет нахмурился, повел взглядом вокруг, взор ненадолго уперся в раскинувшуюся далеко внизу серую гладь воды. Там ветер гонит волны с белыми барашками. Их все еще видно в гаснущем свете солнца.
– Мы и так собирались обойти! – сказал он. – Теперь свернем, не доходя до гряды.
Воевода кивнул:
– Береженого боги берегут.
Яфет посмотрел с неодобрением, сказал:
– Снова ты о богах. Забыл, для чего мы строили Башню?
– Забудешь тут, – проворчал Громострел. – Вы с братьями в Вавилоне такого шороху навели, что после того, как строители резко перестали друг друга понимать, власть в городе перешла к другим, а нам пришлось пуститься в бега…я хотел сказать, осваивать новые земли, навстречу приключениям и все такое…Но я всегда тебя поддерживал, Яфет. И сейчас на твоей стороне, ты же знаешь.
– Я-то знаю, – кивнул тцар уверенно. – Но пора оставить прошлое в прошлом! Мы – люди, а, значит, добьемся всего сами. Своим потом и кровью! Мы для этого родились и судьбу свою куем сами! А кто кланяется богам, тот не осознает своей силы. И навсегда останется рабом, понял?
Волхв глянул на Яфета, но быстро отвел взгляд, помрачнел.
– Давайте возвращаться, – сказал он. – Вот-вот стемнеет окончательно.
Громострел указал на тучу, что висит высоко впереди и закрывает небо дальше. Отсюда кажется, что сплетена из множества огромных и толстых змей, что застыли высоко в воздухе, да еще и со множеством чего-то зеленого. Виден только край этой огромной тучи, она уходит к виднокраю и скрывает его целиком. Там уже темнота, хотя здесь в небе все еще гаснут остатки солнечного света.
– Что это? – проговорил он в недоумении. – Настолько огромное облако? Или мне уже мерещится?
Пальцы потянулись к рукояти топора, он начал внимательно озираться в поисках колдуна, который наводит проклятый морок.
Яфет тоже всматривается в громадную тучу. Но по лицу видно, что уже все понял.
Соколиный Клюв вздохнул и напомнил:
– Я же говорил, что нам несколько дней ехать под сенью Мирового Древа! Это и есть его крона.
Глава 4
После бессонной ночи люди с трудом держались на ногах. Едва рассвет начал разгонять темноту, Яфет увидел бледные, осунувшиеся лица. Под утомленное мычание волов телеги медленно поползли. Стал слышен натужный скрип колес, чавкание грязи под копытами животных и ногами изможденных людей.
Старики с детьми спят в крытых повозках, женщины тоже, но многие, вместе с мужьями и взрослыми сыновьями, ведут волов под уздцы, выталкивают телеги, застревающие в грязи. В серой мгле она уже не выглядит розовой, но все еще слабо исходит сладковатым, чуть приторным запахом.
Полоска рассвета на виднокрае все шире, но над головами по-прежнему темнота из-за нависающих огромных переплетенных меж собой ветвей Прадуба. Это лишь поначалу люди постоянно задирали головы, в изумлении созерцая это диво, а теперь уже никто не обращает внимания, на лицах написаны мысли об отдыхе.
Яфет решил выехать вперед. Но теперь далеко не отрывается – ночь отступила не до конца, а в этом диком и загадочном гиперборейском краю, кто знает, какие чудовища или звери могут появиться из темноты.
Тцар погружен в мысли, но в глазах по-прежнему горит огонь – возвести новое на руинах старого мира, сбросить кабалу подчинения богам, и особенно главному из них, Незримому, который до этого в гневе уничтожил Потопом весь людской род, за исключением Ноя с сыновьями.
Соколиный Клюв обеспокоенно нагнал, не хотел отпускать одного. Возвышающийся над ним тцар смотрит перед собой, со стороны может показаться, что задремал, однако, когда позади раздалась частая дробь копыт, первым обернулся и посмотрел назад, бросая ладонь на рукоять меча.
Яфет увидел скачущих к ним Громострела и Ратибора с Керголлом. Все трое поджарые, широкоплечие, доспехи из бронзы и кожи на них как влитые. Отвечающий за разведку и немногословный Керголл скачет позади, пропустив вперед Ратибора, что всегда импульсивен и горяч в суждениях и действиях.
– Яфет! – крикнул старший воевода, подъезжая ближе и натягивая уздцы, так, что конь взвился на дыбы и заколотил копытами по воздуху. – Разведка донесла скверные новости!
– Мой тцар! – произнес Керголл почтительно, но с тревогой. – Мои люди только что воротились – погоня дышит нам в спины. Передовой отряд сарготов нагонит самое большее через пару часов.