Воздух медленно розовел, наконец все небо впереди сделалось нежно розовым. Яфет в страхе оглянулся. Там небо прозрачно-синее, чистое, как родниковая вода.

Сзади раздался крик Соколиного Клюва:

– С неба что-то сыплется!

Яфет торопливо перевел коня с галопа на рысь. Воздух впереди словно рябит, а трава покрылась розовым налетом. А еще дальше и вовсе покрыта чем-то нежно розовым что Яфет назвал бы лепестками роз… если бы мороз не повздымал волосы на загривке от ужаса!

Аркунар мчится беспечно, но Яфет резко натянул поводья. Громострел первым спрыгнул на землю. Тцар слышал, как воевода ахнул, а следом соскочил Соколиный Клюв. Волхв нагнулся, вскрикнул, а когда выпрямился, в руках был лепесток розы размером с дверь!

Края лепестка загибаются под легким ветерком, Соколиный Клюв держит без всяких усилий. Солнце просвечивает через нежную плоть, там проступают тончайшие жилки, чувствуется затухающее движение сладких соков.

Пока Яфет изумленно рассматривал, его конь ухватил за край, дернул, оторвал лоскут, с удовольствием сжевал, потянулся за другим. Соколиный Клюв предостерегающе закричал, вдруг да отравится, а Аркунар нагнулся и принялся поедать другие лепестки под ногами, отъедая нежные края.

– Видимо, пока это не опасно, – сказал волхв после недолгих раздумий. Однако в голосе звучало напряжение. – Захватим пару этих странных лепестков, я в стане попробую разобраться.

– Поедем дальше, – сказал Яфет, покачав головой.

– Это может быть опасно, – предостерег волхв.

– Да, но через день здесь будет все племя.

Странные лепестки мягко трещали под конскими копытами. Их становилось все больше, трава уже вся укрыта, а вскоре копыта начали проваливаться по бабки. Запах стоит ошеломляющий, от него кружится голова, во рту приторно-сладкий привкус.

Яфет хмуро подумал, какой скандал устроят жены, когда услышат такой запах от его одежды. Пусть тогда нюхают конские копыта. Да не только копыта. Вон как конь Громострела жрет за обе щеки!

Старший воевода вскрикнул. Ветер переменился, теперь дует в их сторону. В розовом небе замелькало, словно в их сторону несется туча саранчи. Яфет всмотрелся, остановил коня. Сердце едва не выпрыгивает из груди. Что-то орет Громострел, доносится возбужденный голос волхва.

В небе стремительно приближаются, увеличиваются в размерах розовые пятна. Яфет невольно пригнулся. На голову опустился, как нежное покрывало, сочный лепесток, прогнулся. Тцар дернулся и проломил мягкую сочную ткань локтем. По рукаву чешуйчатой кольчуги потек липкий сок. Капля брызнула на губы, он ощутил ароматную сладость. Запах оказался божественным. За один такой лепесток, из которого можно сделать душистое масло, можно выторговать стадо коров!

Он вытянул руки, принялся с хохотом ловить, весь перемазался сладким соком, а рядом прыгают и восторженно орут волхв и Громострел, хоть и уже далеко не юноши. Кожаный панцирь Громострела с широкими пластинами из сародутного железа уже весь испещрен липкими пятнами.

Они тоже хватают лепестки, роняют, так как сверху все время сыплются новые, и вот уже и кони блестят, попоны промокли и влажно чавкают, а конские копыта с хрустом проламывают слой лепестков на земле как тонкую соляную корку.

Из-за цветной метели Яфет временами теряет из вида спутников, только слышит их восторженный хохот.

Потом голоса умолкли, тцар еще отряхивал с головы и плеч мягкие обволакивающие лепестки, но всем телом ощутил смутное беспокойство. Воздух вокруг влажный и напоенный запахами так сильно, что кружится голова. Как сквозь плотные одеяла услышал довольный голос Соколиного Клюва:

– Я на эти лепестки выменяю табун коней и сто молодых рабынь!

– А я найму тысячу лучших воинов, – услышал Яфет голос воеводы, – и заплачу за полгода вперед!

Яфет смолчал, лицо внезапно помрачнело. Эти двое поймут, когда опомнятся, что земли, где можно выменять коней и рабынь, остались далеко за спиной. Как и страны, где можно нанять воинов.

Он крикнул мощно, перекрывая хруст и хряск, так что конь под ним вздрогнул и присел:

– Довольно!.. Вперед!

Конь осторожно двинулся сквозь стену падающих розовых лепестков, скорее, похожих на крылья сказочных бабочек. Их не становилось больше, а когда ветер утих, с неба уже опускались совсем редкие розовые лоскутки. Зато под ногами их становилось все больше, пока наконец не стало коням по колени.

Яфет тревожился все сильнее, Громострел перестал стрекотать, волхв тоже умолк. Теперь едет с задумчивым видом, иногда теребит бороду.

Когда тцар был уже мрачнее тучи, слой розовых лепестков на земле принялся истончаться. Они проехали еще не больше десятка полетов стрелы, как трава вновь зазеленела, и лишь изредка виднеются залетевшие туда лепестки.

– Благополучно, – вздохнул Громострел с облегчением. – Я уже начал было тревожиться!

Соколиный Клюв соскочил с коня, быстрые пальцы разорвали лепесток надвое, он лизнул края, закрыл глаза, долго вслушивался.

– Ну что? – спросил Яфет нетерпеливо.

– Это первые цветы, – отозвался волхв. Увидев непонимающие лица, пояснил: – Не первые вообще, а первые этой весной. Последние горчат, а в этих слышится свежесть подземных вод…

Громострел сказал нетерпеливо:

– Ну и что?

– А то, – сказал Яфет резко, – что скачи обратно, как можно быстрее! Пусть загонят всех коней и заморят волов, но чтобы завтра были здесь! А лучше сегодня к вечеру.

Волхв кивнул, в глазах тихая радость, что не понадобилось объяснять вождю подробно. Громострел послушно повернул коня, но все же спросил ошеломленно:

– Но зачем?

– А затем, – крикнул Яфет свирепо, – что это дерево, если его можно назвать деревом, будет сыпать лепестки еще с неделю! И тогда нам уже не пройти.

Громострел присвистнул, а конь под ним сорвался в галоп, будто был его продолжением.

Волхв указал на дальнюю гору, вершина которой терялась в низких тучах:

– Видишь?

– Гору, похожую на гриб? – уточнил Яфет.

– Нам несколько дней ехать под сенью Мирового Дерева. Оно цветет раз в тысячу лет, но зато засыпает лепестками всю долину. Я читал про это в древних книгах, когда еще был учеником. Кто бы думал, что сам проеду близ этого древа!

Он потрясенно качал головой, неожиданно хмыкнул, засмеялся. Яфет спросил недоумевающе:

– Что случилось?

– Кто бы мог подумать, – сказал волхв, – что такое дерево существует?

Тцар посмотрел искоса. Он слыхивал, что волхвы сами не верят в священные книги, которые читают простому народу, но с таким откровенным признанием пока еще не сталкивался.

Заметив, что лицо волхва все еще сияет улыбкой, но теперь уже улыбка злорадная, и спросил настороженно:

– А чему теперь улыбаешься?

– Да вот подумал, что сарготы тоже запросто могут увязнуть в этих листьях. Нам тогда будет фора.

Яфет ощутил злость, выпятил вперед массивную челюсть.

– Даже если их не остановят эти гигантские лепестки, в итоге их все равно остановят наши мечи!

Дальше ехали медленно. Яфет все посматривает на гору, теперь глаза вычленяют в ней разломы, которые на самом деле, всего лишь трещины в коре. Губы Яфета чуть раздвинулись в стороны, и волхв, видя усмешку вождя, хоть и горькую, спросил:

– А что тебе поднимает дух?

– Я считаю, что нам еще повезло, – сказал Яфет просто.

Соколиный Клюв глянул изумленно:

– Почему?

Тцар посмотрел в ответ с легкой горечью, соображает быстрее волхва, а ведь старик очень умен и не раз это доказывал.

– А ты подумал, какие у такого дерева плоды?

Соколиный Клюв побледнел, съежился. Его конь, чуя страх всадника, пустился быстрым галопом.

 Женщины застонали, когда примчался на взмыленном коне Громострел. Волы едва тащат повозки, голодные кони плетутся, с трудом переставляя ноги. Дети засыпают на ходу, мужчины падают от усталости. Вся надежда была на ночь, когда погоня тоже остановится для ночлега, но Громострел неистово заорал с коня: