– Ратибор понимал, на что идет. Мы все гуляем по краю пропасти в этом походе по северным землям. И ты – прежде всего, ибо отвечаешь за жизни людей. Но мы хотели о другом… Вернее, это Соколиный Клюв. Да, он хочет сказать нечто важное!

Он посмотрел на волхва, тот поймал его взгляд и пожевал губами, словно заставляя себя произнести:

– Яфет…Тцар…

– Да говори уже! – взорвался Яфет. – Что вы оба мямлите, как младенцы!

– Некоторые вещи говорить нелегко, – проворчал Соколиный Клюв, оправдываясь.

– Пока ты отсыпался, тцар, а все поминали погибших, – вновь влез в разговор Громострел, – я узрел противоположный берег!

Воевода указал в сторону воды за обрывом. Яфет посмотрел туда, но увидел лишь бескрайнюю даль, и туман, который стелется по ту сторону, хоть и на вполне обозримом расстоянии.

– Не врешь? – спросил он, приподняв бровь. – Если так шутишь, то смотри у меня!

– Он не врет, тцар, – поддержал товарища волхв. – Я тоже видел берег. Но его постоянно затягивает туманом. И я…мне было во сне видение…как переправиться.

Он замолчал и снова бросил быстрый взгляд на Громострела. Тот пожал плечами и отвернулся, мол, дальше сам, я уже помог, чем смог.

– Понимаешь, тцар… – снова заговорил Соколиный Клюв, – чтобы сделать столь нелегкое дело, боги сказали… В общем, мы должны принести жертву…

Яфет уставился на него. Глаза округлились, стали медленно наливаться гневом.

Он остановил коня.

– А ну повтори, – процедил сквозь зубы.

Соколиный Клюв с Громострелом тоже натянули поводья, кони принялись грызть удила. Взгляд Соколиного Клюва окаменел, он сглотнул, но затем сказал это снова:

– Великий Род во сне передал мне свою волю. Чтобы переправиться через море – нужна жертва, Яфет. Я знаю, тебе это как ножом по сердцу, ты вообще супротив богов, но…

– Ему это, скорее, как серпом по яйцам, – поправил Громострел, пристально глядя на молодого высокого тцара, который в этот миг выглядит сотканным из ослепительного солнечного света. Казалось, воевода старается прочесть мысли, которые, как четко видно, вихрями кружатся у Яфета и норовят разорвать череп. Чтобы этому помешать, он аж челюсти стискивает.

– Но, Яфет, это действительно так, – вновь заговорил Громострел. – Когда трудные предприятия обходились без жертв? Боги, они же помогут. Ну придется вола зарезать. Я понимаю, что волы у нас на вес золота. Но всегда нужно выбирать. Когда осядем и разбогатеем, волов будет столько, что хоть задницей ешь. Да и не только волов – заведем гусей, свиней, коз…

Громострел помолчал, видя, что тцар слушает с неодобрением, но потом обратился вновь:

– Сейчас надо скрепиться, перетерпеть… Жертва нужна. Тут я с волхвом соглашусь.

Яфет посмотрел зверем. Соколиный Клюв встретил взгляд тцара спокойно, с достоинством, развел руками, мол, это не моя прихоть.

– Ежели в самом деле настаиваете, – сказал Яфет зло, – соберем вечером совет! Обсудим со всеми, я хочу заглянуть всем в глаза! Вы знаете, я против раболепства перед богами! Мы с братьями строили Башню, чтоб самому главному из них доказать – человек тоже силен! Еще как силен!! А вы сейчас усердно гребете к обратному!

– Как бы твоя гордость нам сейчас не аукнулась, тцар, – сказал Соколиный Клюв осторожно. – Боги не любят, когда им бросают вызов, ох как не любят! Особенно Род!

Яфет смерил его угрюмым взглядом. Волхв плечи раздвинул еще шире, грудь выпятил вперед, но лицо с бородой сделал скромное, как и подобает перед тцаром.

– Возвращайтесь к обозу, – бросил Яфет. – Я поеду проветрюсь. Заодно посмотрю, что там впереди.

– Тебе бы не ездить в этих диких землях без войска, – заметил Громострел осторожно. – Хотя бы без меня и Соколиного Клюва.

Яфет покачал головой. Грудь ходит ходуном, глаза сверкают обидой и злостью, ветер играет волосами, но обруч на лбу не дает им растрепаться.

– Громострел прав! – поддержал волхв. – Тут земли странные, диковинные.

Он отбросил спланировавший на лицо огромный розовый лист. Конь поймал зубами, принялся поедать с громким сочным хрустом.

– А вдруг впереди снова велеты? Если мы тебя потеряем….

– Закричу, ежели меня начнут резать живьем и есть с приправами, – отрубил Яфет. – Возвращайтесь!

Он пришпорил Аркунара. Могучее животное с роскошной гривой понеслось вперед, выбрасывая огромными копытами в воздух комья грязи.

– Наше дело маленькое, – пожал плечами Громострел. – В конце концов, он правитель, даже вождь. Может нас послать к лешему, мы и слова не скажем.

Волхв не ответил. Развернув коня, он в молчании поскакал назад к обозу.

Яфет скачет, подставляя разгоряченное лицо ветру. Смотрит, как солнце то появляется, то снова прячется среди ветвей Прадуба, просвечивает сквозь огромные листья, скрывающие небо.

Огромная темная скала впереди увеличилась за последние пару дней – Прадуб широк и могуч, как самая настоящая гора. Упирается в самое небо, словно подпирает могучей необъятной кроной и не дает рухнуть, придавить все живое.

Он гнал жеребца так быстро, что выехал далеко вперед, и длинная вереница телег с тягловыми животными и людьми за спиной пропала из вида, скрывшись за массивным холмом.

В голове теснятся мысли, злые и встревоженные, как осы в разоренном гнезде. Ярость застилает глаза алой пеленой: вот и ближайшие соратники предают идеалы, которым вместе следовали раньше.

Сима и Хама рядом нет, напомнил себе Яфет, и он один теперь вынужден убеждать и доказывать, что человек сам может стать богом, если разовьет стальную решимость и волю. Если не будет себя жалеть.

Мелькнула отрезвляющая мысль: они пошли сюда за ним, доверяют и ждут защиты. Им привычнее и спокойнее принести жертву. Но тут же ей вдогонку злое: что за дикие, безвольные люди…

Далеко впереди на виднокрае заметил уже чистое, без исполинских ветвей небо. Там зависли массивные, похожие на комки темного пуха, тучи. Там на землю свободно льется солнечный свет, заливая траву и холмы.

Тцар пришпорил коня – раз уж выехал дальше всех, надобно разведать, не скрывается ли впереди какая опасность.

Пока скакал, следил взглядом за краем этой небесной крыши из ветвей, словно боится, что это всего лишь мираж, и проклятые ветви Мирового Древа тянутся еще на много верст вперед.

Взгляд зацепился за что-то в траве. Всмотревшись, резко натянул поводья. Могучий конь громко заржал, взвился на дыбы, принялся молотить копытами по воздуху. Но Яфет держится в седле крепко, сидит, как влитой.

В траве на прогалине, где мог бы раскинуться лагерь в два десятка шатров, белеют кости. Молодой тцар увидел скалящиеся человеческие черепа. Тут же лежат, забитые землей или торчащие из нее, скрытые наполовину грудные клетки с обломками ребер, кости ног, рук.

Яфет вздрогнул, почувствовав, как на затылке зашевелились волосы – поодаль лежит массивный скелет велета. Точь-в-точь, как те, что убили Ратибора с его отрядом. А вон дальше еще один такой же, но у этого череп проломлен.

Грудь тцара заполнило сладкое чувство удовлетворения – родичи его врагов лежат здесь, птицы и звери уже растащили плоть. Остались лишь кости, громадные как колонны в храме Мардуха в Вавилоне.

Внезапно воздух впереди начал скручиваться жгутом, и вот, не успел Яфет моргнуть, как дорогу загородил вихрь в человеческий рост. В нем мелькают мелкие камешки и травинки, видно, как в полупрозрачных стенках кружатся веточки, проносятся кверху лапками крупные черные жуки.

В вихре медленно проступило огромное, в человеческий рост, лицо. Глаза злобно смотрят из-под тяжелых надбровных дуг. Нос едва заметно очерчен. Перед Яфетом через вихрь словно бы продавился череп одного из тех самых велетов, чьи скелеты уже поросли травой. Только у этого подбородок начинается на уровне земли, а глаза находятся вровень с лицом сидящего на коне тцара.

– Еще один…– тяжелым шипящим голосом проговорил странный, уродливый лик. – Чужестранец…