Однажды от далёкого испуга

Принёс приневский ветер у лица —

Единственное бытие для друга —

Кто хочет видеть воду – ото дня

Такой же теоремой – на неделе,

Что пишет сам внимательной руке

Приневской далью, прочившей нам ветер

На одиноком, сломленном окне.

Она приходит думать второпях,

Она питает символы от мира

И только взгляду верит – отойдя,

Что гнёт культуры – ветреная даль.

Считает смерть на воле – от ума

Ей жизненной оценкой и картиной,

Что веет преднамеренно во мне

Сегодня тихой, видимой судьбой.

Отчётливо под встречу там – ему

Ты час назначишь, в прошенный восход,

А кто – то будет думать о тебе,

Что свет Невы из мысли – по утрате.

Сегодня думает в умении вести —

Тот юмор глаз, обратно потому,

Что ты навеешь холодом во тьму

И сложно будешь думать обо мне.

На этой стороне из клетки мира,

На тонком всходе памяти – иду

К тебе приневский ветер – от мотива,

К тебе, как на последнем берегу.

Иду искать предчувствие и грани,

Как только вижу вялый свет в глазах,

Ведь ты от одиночества – не ранишь,

Не объясняешь этот долгий страх.

Во тьме ли он или направил вечность,

Считать тюрьму от воли – напрямик,

Ты будешь жить от этой встречи – миг,

Ты будешь звать приневский ход ума.

За эту форму длинного восхода,

За пеленой нарочной впадины миров,

Когда ты встретил миром – на Неве

Далёкий фарс – испуга этих снов.

Что ты смотришь на юг, отойди,

Что ты видишь от этой дали

В не приращенной слёзам своим

Монографии бледного стыда?

Где бы взял ты успех от людей,

Где бы в обществе против стоял,

А потом по огню – эту жизнь

На себе протянул – от восторга?

За твоей расторопной стеной

Не бывает от пули – взаймы

Изучения смерти – по роли,

Где ей смертные входят миры

В разобщённый души аппарат

И на этом потупленном взоре —

Ты был новым манерам не рад,

Только душу слоил от ума.

Разделяя для общества – два

Изумления сложного горя

На военной красе под слезой

И историей, сложной от снов.

Ты бы выжил за той полосой,

Но ты видишь для гроба изгоев

По причине – такой же, как ты,

Что не верит от смысла в мечты.

Не играешь в указки сердец

И свою разобщённость от горя —

Ты не ищешь, потупив восторг,

Потому и от этого помнишь —

Изумление воли рабов,

Что быть может они расторопной

Перекатанной грёзой прошли,

Как враги из под края чудес.

И за этим спонтанным умом —

Ты ведёшь изучение сходства,

Образуя свой ветхий надзор

Между временем частой войны.

Вперёд не вынес монолог, он пал,

Покуда съёмный день хранит печать

В бессмысленной критичности души,

Чтоб было больно – снова отвечать.

Примером экзальтации своей,

Имея скромный день и этот вихрь,

За что ты поколением хранил —

Свободу слов в соотношении лихом?

Одна она спустила рукава

И стала смертной воле – вереницей

Искать от потупления глаза

За общим правом – прямо на ходу.

Чтоб музыка в неё смотрела нам,

Как только что открытый человек,

По нраву ли – не съеденный наверх,

А только потупивший вниз глаза.

Твои привычки вмяли диалог

За это – приговором от души,

Ты шёл, изматывая волю, словно срок

На одолжении ещё одним – прожить,

Считая страх внутри – одной игрой

И только поколением с тобой

Его душой опять – не пережить.

Не ставит цели новый монолог,

Он только диалекту сам не свой,

Когда ты ждёшь его простой прибой

И нервно куришь в сердце – по любви.

То что спросило нам – обратно позади

Сейчас не слышит – вынимая день,

А только экзальтирует на тень,

Которой вышло новое в умах.

Она – истома в краденой душе

И роли факт, откуда ты не видишь

Свободу точной свету бытия —

Любви, от понимания критичности.

Чёрный аист на блюдце зовёт

Между веером вспаханной тьмы,

Он что форма от нотного в такт —

Неприкаянной гласности в нас..

Хочет жить, а потом умирать

В неприличном искусстве – другим,

Потому что им некого звать,

Потому что мы стали немым

Обещанием в сердце – родясь

От такого же юмора в стиле,

Что и будущий свет – открываясь

Видел чёрного аиста в мире..

Он летел, чтобы жизнь сгоряча

Не спускалась от ночи – молча,

Он искал между звеньев цепи,

От которой мы снова смешны..

Может снова хотим умирать,

И страдая всё видеть сквозь дым,

От которого хочется взять —

Это утро – обратно слепым..

Когда некому слово лечить

Всё уходит по степи – твоя

Преднамеренной боли струя

И заносит свой гиблый мотив.

Между прошлым ты был – от меня

Успокоенной нотой – взаймы,

А потом пропадал от вины

В неприлежной системе – один.

Потому что им некого ждать

И лечить в этой пустоши – вдаль,

Потому что им легче летать,

Утопая под смертью своей.

Ночи прошлые сломлены в нас

И в отжившем раю – этот мир

Никогда не забудет таким

Беспокойное общество жизни.

Может прошлым ты стал виноват

Или смерть твоя – подлая страсть

Всё не хочет внутри отпадать

И нести это бремя назад.

Ты был мог эту верную власть

Отпустить и за словом мечты

Подлечить укрощение старости,

Понимая, что внутренне мы —

Не обратное – звеньев цепи,

Неприглядное в страхе узнать

От кого эта роба – опять

Принесла эволюцию смерти?

Ты остыл, может лишним взаймы

Ты у смерти не видишь вины,

Только некого больше лечить,

Потому что ей снова – немы.

Не помню, выяснил ли правом – я

В какое утро спятило оно,

Не знаю было томно ли – темно

Или от страха зазвенело по уму?

Ты вышел из предвзятости ко мне,

Чтоб жизнь освободить и ей вести

Соавторство для пленной тишины,

Такой же искромётной, как и мы.

Белеет слово в искренней звезде

Космического шёлка, где ответ

Ты проложил сегодня – в душу мне

И стал, как остановка в этом лет.

Где не был я на ровном счёте – тьмой,

Не знал духовной участи – взаймы,

Как ближе быть – обратно до войны

И свет искать по длинной мостовой.

Там ты стоишь в соавторстве пути,

Там гложут мысли одинокий плот,

Им вынув счастье в сложенной груди,

Чтобы забыть тот ад и сложный перелёт.

Где не был ты унижен, что печаль,

Несущая сквозь стену – зоркий глаз,

А только падали во времени – на нас

Искусством прошлого – такие же огни.

В духовном счёте выяснил мечту,

Что гложет ясность – прямо на бегу

И только твой пребудет идеал —

Ты сам – духовный счёт ему и пламя.

Горишь во сто ночей из белизны

Космической Вселенной, где и мы

Стоим тем духом, охранившим степь,

Внутри которой стало всем теплее.

На вынос слову – добрый монолог,

А ты – соавтор в счастье из былин,

Там ищешь их раздолье – от немых

И долгом образуешь слову день.

Куда – то шепчут миру – те слова,

Что нужно нам в соавторстве иметь