Как будет, словно птица – улетать.

В ту даль – от разночтения мечты,

Её прибрежной области – причины,

Где видишь антитезу – для луны,

Её опробуя – в нетленной красоте.

Где видишь ты причину – от руки,

Где твой маяк – стоял уже неделю,

А вид от уморительной – игры

Снискал – топорный якорь – по судьбе?

То нить – от полнолуния внутри

И чаша воли, приближая сон твой,

Она крадёт в искусство – стон луны

И этим, притворяясь – нам плывёт.

По берегу, где нет уже тебя,

Где вышли звёзды – посмотреть на мир,

А ты уплыл, как стоптанный рассвет

В желтеющем искусстве – на любви.

Нет места спать – по этой былине,

Нет права отдавать – её природу

Для той луны, куда упала – явь,

Всё ищущая верности – мораль.

Так вышла для укора – этим слов

Твоя единству правильная – чаша

И стала антитезой – вдоль руин,

Как ищущий потребности – в глазах,

Твой месяц слов и небывалый – стиль,

Твой верный ад – по призраку на деле,

Где ты сносил – свой месяц, как и я,

И видел антитезу – для луны.

Ночная гладь – посеребрила нить,

Она не ждёт ухода – для мгновения,

А только ищет повод – позабыть

Свою вину, чтоб снова – подрасти.

Тот ум, как месяц сложного – идёт,

Он вышел вдоль искусства – потому,

Что ты им ждёшь – мгновение и стиль

Внутри ночной прелюдии – остаться.

Для этой воли призрака – внутри,

Для той, которая хотела – малость,

Но стала антитезой – впереди

Украдкой ждать – твои мечты наверх.

И этим входом, думая о смысле

Ты сам направил форму – для двоих,

Чтоб сны сошлись – по уровню надежды

И стали полнолунием – для нас.

Теперь не переписан – для любви

Твой мир – блокнот, он тает на лице,

Что общество суровое – в истце,

О ком не хочет в жалости – иметь

Свою свободу, словно это – смерть

Пришла – для изымания причины

На том краю обочины и – в нас,

Чтоб болью говорить – на каждый час.

Где спали мы меж гор и – пережитков,

Угрюмо видели спокойный тон – Невы,

А по обочине ходили – только квиты,

Твои года – в нарочном свете мира.

Они такие же харизмы, как и мы,

Они застигли утончённое – веселье

И очень миру подвели – саму любовь,

Но цену не оставили – за зло.

Там путь скользил – по белой мостовой,

Где шаркал гнёт – внутри природы мира,

Им ты принёс свой номер и – полёт,

Но сам хотел тонуть – на этом сне.

О том не помнить, думая в вине,

Что жалостью приглядна – эта сила,

Но нам вдвоём – ей будет не до сна

Летать по обоюдной – мостовой.

Где каменные плиты – оставляя,

Ты сел в приглядной каторге – завыть,

О том, что было в веке том – умом

Над нами – пролетающим парило.

Но этот час судьбы – заговорить

Не смог, он вжался медленно – в Неву

И только руки трогает – ко дну,

Как этот день – искусственной войны.

Она внезапно пропадает – миром

И только тронешь тени – ты упал

В один котёл – искусственного ада,

Где близорукий дом твой – одичал.

Он светел был – внутри природы нас,

Но не зашёл от экзальтации – манеры,

И вот, теперь – не создан для двоих,

Чтоб жить искусством мирно – по уму.

Нам ли тревожиться – грубо,

В час отдалённой весны,

Если не выжить – то мудро

В личности прошлой – пройти.

Вместе ли – в том приобнявшись,

Словно казались – немыми

Области скошенной линии

Между обрыдлостью – звёзд.

Снова ли в том – осуждение

Будет идти, как и личность,

Будет искать – этот ужас

В завтрашнем юморе – нам?

Только не высмотрел – лично

Ты – эту волю для новости,

Сам осуждаешь, чтоб стать ей

Формой обиды – за жизнь.

Ищешь примету, что розни,

Снова клянёшься – для дела

Дать эволюцию в смелости,

Но из-за власти – ума —

Ты, как и робкий в привычке

Тянешь свой свет – идеальный,

В том, чтобы ждать – безразлично

Новое общество – мне.

Если тревожиться – грубо,

Спать, словно юмором – выше

За эгоизмом от – порчи —

Можно узнать – свой полёт.

Словно ты стал – человеком

В жизни – от ловкости мира,

Сложно уставился в страхе,

Видеть свой скошенный – бег.

Как непокорностью – ляжет он,

Как будет страхом – обижен,

Ты вынимаешь внутри – его

Робкий ответ в голове.

Днём осуждаешь привычки,

Ночью по мне – этот фон уже,

Словно пропавшая – новость

Станет для жизни – вдали.

Не ищешь – пока не успел указать

На главное в обществе – смелой души,

Ей думая ночью на слове – своём,

Её восхваляя, как сердцем у нас.

Улыбкой расскажет – последний приказ

Твоя одинокая смерть – на сегодня,

Что в шум городской – понимает пути,

Что в душу ведёт – обручение горя.

Под маской твоей, под умильной зарёй

Ты шепчешь, как день означает – поверье,

Как чёрные листья – спускаются сном

И только помашут – для истины в тон.

Воркуют системы – под миф о тебе,

Что был ты рабом – под причиной изгоя,

Но день, как и жизнь – отучает потом

Вести уложение каторги – личной.

Ей жить, как последнее слово – ума,

Как солнце из нас, для которого – время

Неясное в муке – предание света,

Где ты не объял свой умелый – надзор.

Прикажешь уму, что поделать – сегодня,

Что завтра узнать – от могилы своей,

Но только кармический воздух – сильнее

Топорщит твой ум, он горюет в душе.

За злом притворяясь – нецелой виной,

За обществом мифа – такой же войной,

Где сам ты обнял – иллюзорные дни,

Такие же лучшие в прозе – одни.

На главную цель – ты поставишь свои

Моралии тонкой манеры и право,

Что буду тебя изживать, как и дни

По нашей картине – умильного света.

В душе притворяясь – худым и простым,

Что делает солнце – твой мир безобразным,

Что завтра ты стал бы – искусственно злым,

Порочным и волей прямым – от довольства.

Но главное в цели – последний приказ,

Он душу реальности – мило уводит

В тот тонкий манер – преисподней тоски,

Что гордые цели – на небо не смотрят.

Не ждут тебя сегодня, не видят бытие

Серебряные волки – на огне,

Они, катаясь в сердце – однако не умрут,

Они – скитальцы малого меча.

Что будто бы ты – видел их

В натянутой среде – из благ

И там раскрасил ветром – миг

От слов пропавшей воли – дня.

Ты этим волкам – стал немой

Изгнанник страха – по себе,

Ты этим ходом выжил – сам

И одинок для сердца – вечного.

Что ходят вдоволь под – лицом,

Что ищут медленное – я,

Ты философски им, как тон

Карателей – под смертью риска,

И оттопырив свой – надел

Ты в мир летишь – обратно глядя,

Ты им молчишь, а светоч лет —

Твой идеальный в мире – памятник.

Не ждут они тебя, не роют котлован,

А только бережно уводят – по другой

Системе слов и миру – не по нам,

Как будто цвёл их – вымерший приток,

Он чуждый сам и одиноко – лишь

Ты в памяти хранишь – природу боли,

Как волк ума, как дух другой – из нас