— Знаете его, что ли? — заинтересовался генерал.

Советник командующего присмотрелся к работающим. А ведь точно он! Характерный овал лица, нависшие брови, перекошенная правая часть линии губ.

— Александра свет Исаевича у нас ТАМ каждый знает! Цельный нобелевский лауреат в области литературы. Даже в школах его произведения изучают… Просто редкостная мразь. Я бы даже сказал — абсолютный чемпион по количеству лжи и дерьма, вылитого на советский строй, партию и лично товарища Сталина! Простите, товарищ генерал. А когда его вышвырнули за границу, принялся требовать, чтобы американцы вбомбили СССР в каменный век.

Совершенно неожиданно для себя Юрий Арсениевич ощутил, как его рука непроизвольно тянется к кобуре.

Нет, садиться на старости лет в тюрьму из-за этого подонка он не будет: всё перечисленное у Солженицына ведь только впереди, он ведь ещё ничего не сделал. Может, немцы постараются для того, чтобы и не успел сделать?

— Товарищ старший лейтенант, как часто ваш заградотряд участвует в боях с оккупантами?

— Пока не было таких случаев, товарищ полковник. Мы действуем исключительно в тылу, строго в соответствии с документами, оговаривающими круг задач заградительных отрядов: отлавливаем самовольно покинувших свои части, выявляем диверсантов, задерживаем паникёров и так далее. Ну, и, поскольку наш отряд особый, выполняем и ещё одну специфическую задачу — приводим в исполнение расстрельные приговоры судов военного трибунала, как это было сегодня. Работа, конечно, неблагодарная, грязная. Но ведь и её кому-нибудь надо выполнять. И личный состав её выполняет добросовестно. Вон, тот же красноармеец Солженицын даже награждён медалью «За боевые заслуги», с формулировкой в наградном листе «за добросовестное выполнение служебных обязанностей при приведении в исполнение приговоров судов военного трибунала».

Ёлхова даже передёрнуло от омерзения к кощунству в отношении довольно ценимой среди солдат награде. Хотя, конечно, ему известны случаи, когда её вручали «по блату» кому угодно. Включая «полевых походных жён». Но, подумав, оценил издёвку подписывавшего представление на награждение.

— Вы сказали «особый отряд»?

— Так точно, товарищ полковник. У нас буквально каждая кандидатура на зачисление в списки подразделения утверждается лично товарищем Берией.

И тут Юрий Арсениевич в буквальном смысле ощутил, что в его голове что-то щёлкнуло.

— Скажите, товарищ старший лейтенант, а этих самых Астафьева и Рабичева, случайно, зовут не Виктор Петрович и Леонид… э-э-э… Николаевич?

И снова удивление на лице взводного.

— Так точно, товарищ полковник…

— Что, и эти вам знакомы? — снова подал голос заинтересованно слушавший диалог Соколов. — Такие же, как и первый? Этот… Исаевич…

— Да, Григорий Григорьевич. Только масштабом поменьше. Первый хоть воевал достойно, потом книжки довольно правдивые и жизненные писал, но всю жизнь фигу в кармане держал, а на старости лет, когда стало можно её не скрывать, объявил, что Красная Армия немцев победила только из-за того, что «трупами завалила». Ну, и мразей, вроде Солженицына, начал поддерживать. А второй всю войну по штабам отирался, потом стихи писал, а в воспоминаниях о войне принялся рассказывать, что когда Красная Армия вошла на территорию Германии, то солдаты организованно, по приказу командиров насиловали поголовно всех женщин от мала до велика. ТАМ враньё этого «очевидца» приводят в пример «зверств красноармейцев». Да и русских вообще.

Командир взвода удивлённо хлопал глазами, явно не понимая, про что речь: он-то прекрасно знает, что никто из его подчинённых ничего подобного не делал. Да и пописывает что-то, разве что, один Солженицын.

А на лице командира армии заходили желваки.

— Товарищ генерал-лейтенант, успокойтесь. Во-первых, они ничего этого ещё не сделали. А во-вторых, как мне кажется, уже и не сделают. И если даже попытаются сделать, то никто их вранью не поверит.

— Это ещё почему?

— Да кто же поверит антисоветчине бывшего военнослужащего войск НКВД, занимавшегося расстрелами, в том числе, тех, кого когда-нибудь и кто-нибудь будет считать «борцами с советским режимом»? И даже награждался за участие в этих расстрелах. Сдаётся мне, товарищ Берия весь этот «особый» заградотряд из подобных типов сформировал…

18

Майор Ларионов не ошибся, и говоря, что Ходосы с Дашевичами удастся легко взять, и утверждая, что у батальона будет минимум полдня, чтобы окопаться. Так оно и вышло: большинство заспанных полицейских даже не успели толком оказать сопротивления. Их, вываливающихся из хат на раздающуюся в деревнях стрельбу, попросту выбивали по одному автоматчики, проводящие зачистку населённых пунктов. Лишь отдельным удалось забаррикадироваться в собственных домах, прикрываясь жёнами и детьми. Но тут уж в работу вступали снайперы с тяжёлыми винтовками, пробивающими даже бревенчатые стены. Высунулся такой, чтобы пальнуть из «ружжа» через окошко, надеясь, что в торчащую половину его башки сложно попасть, и тут крупнокалиберная пуля не в голову, а в грудь, прикрытую стеной, прилетает.

Южнее, в Каменце, разгорелся настоящий бой. С ружейно-пулемётной и даже артиллерийской канонадой. Её было слышно в Ходосах, от которых до Каменца по прямой около десяти километров. Да и утром над полями звуки разносятся почти так же далеко, как и над водой. Но две роты немцев, поддержанные взводом полицаев, долго сопротивляться двум батальонам мотострелков на бронетранспортёрах тоже не смогли.

На этом наступательные действия 6-го гвардейского полка закончились. Его первый батальон, как и подчинённые Юдина, окапывался западнее и юго-западнее Каменца, чтобы перекрыть дороги, идущие к населённому пункту от Высоко-Литовска, Высокого и Видомли. А третьему батальону достался участок без подходящих дорог от южной окраины Ходосов практически до Звадыковичей, да ещё и прикрытый берегами речушки Старишёвка. Полковую артиллерию штаб полка решил использовать мобильно, поскольку дальности её действия не хватало, чтобы полностью прикрыть и левый, и правый фланги. Ей подготовили несколько позиций вдоль дороги Дмитровичи — Новичковичи, чтобы, в случае нужды, была возможность оперативно перебросить её для поддержки любого из трёх мотострелковых батальонов.

Виктору даже не приходилось никого понукать, требуя зарываться поглубже: бойцы в батальоне опытные, сами хорошо знают, что чем глубже закопаешься, тем больше вероятности выжить во время атаки врага. И маскировать боевые машины в капонирах умеют, и готовить запасные позиции для них научены. Минимум одну. А если успеют до подхода немцев, то и две.

В районе десяти утра по рации сообщили, что первый батальон расстрелял мотоциклистов, направлявшихся в Каменец из Видомли. Между населёнными пунктами всего километров восемь, и в Видомле не могли не слышать звуков боя. Но поскольку обстановка для немцев была неясна, вот они и выслали разведку для её уточнения.

К этому времени было уже известно, что 4-й гвардейский полк дивизии, пройдя лесными дорогами более тридцати километров, перерезал железнодорожную ветку Минск — Брест в районе станции Тевли и спешно занимает круговую оборону, поскольку оказался в ближнем тылу немецких войск, держащих фронт в районе Пружан. Пожалуй, это будет самый тяжёлый участок, и именно туда направили всю дивизионную артиллерию.

5-й гвардейский, расчищая дорогу танкистам и стрелковым дивизиям, идущим следом по проложенной гвардейцами дороге через Пущу, прошёл по дороге на Жабинку до одноимённой речки, но к штурму этого крупного населённого пункта и железнодорожного узла не приступал. Его задача, как и задача 6-го гвардейского, не допустить ликвидации прорвавшейся в тыл немцам группировки ударом с запада.

Помимо радиодокладов о ходе подготовки к отражению вероятных атак немцев, с которыми выходил на связь Юдин (танковая УКВ-радиостанция Р-123, как хорошо известно в Красной Армии, в «верхней» части диапазона не прослушивается германскими службами радиоперехавата), пару раз со штабом полка, расположенном в Каменце, выходил на связь и Ларионов. И непременно справлялся: