В Болгарии, кажется, отбились. А поскольку часть войск 4-го Украинского фронта освободилась после взятия Констанцы, где немцы не давали румынскому гарнизону капитулировать, то наверняка идёт переброска советских войск на помощь братской Болгарии. И скоро последует контрудар, целью которого будет соединение частей Красной Армии и Народно-освободительной армии Югославии.

Наступление на Литву развивается успешно. Вильнюс взят, наши войска вышли на прямые дороги, ведущие к Ковно и Кёнигсбергу. Сражения идут как раз в тех самых местах, где в июне 1941 года войска Западного и Северо-Западного фронтов ожесточённо сражались против немецких танковых клиньев, срывая пресловутый немецкий Блицкриг. Тогда тысячи красноармейцев пали, но обломали немецкие «зубы» танковых клиньев. Теперь пришла пора возвращать долги, снова отвоёвывая потерянное летом сорок первого.

Как только фашисты почувствовали силу нашего удара на Литву и начали переброску войск Группы Армий «Север» на подмогу отступающим, ударили Ленинградский и два остальных Прибалтийских фронта. Псков освобождён, линия фронта проходит по Псковскому и Чудскому озёрам, тяжёлые бои идут в районе Кохтла-Ярве, на перешейке между Нарвским заливом Балтийского моря и Чудским озером. Местность там… не очень, всё те же леса да болота, но наши движутся вперёд. Медленно, но движутся.

И уж совсем неожиданным для немцев и финнов оказалось наступление на единственном участке советской западной границы, который так и не удалось захватить оккупантам, в районе Мурманска. На днях пришла новость о том, что воины Карельского фронта заняли Киркенес. Всё, не будет больше финская никелевая руда идти в Германию, не добавят фашисты никель, придающий танковой броне вязкость, в «шкуру» их «панцеров».

Эх, а когда же перейдут в наступление 1-й, 2-й и 3-й Украинские фронты, освобождая родную Кудину УССР? Может, тогда найдёт и боевая работа 23-й отдельной танковой бригаде, закопавшейся в землю севернее Сарнов и южнее Столина. Пусть не наступать на направлении главного удара, пусть наносить второстепенный, вспомогательный, но всё же делать общее дело!

9

— Ну, показывайте, товарищ Королёв, свою «игрушку».

Три года прошло с той поры, когда здесь же, в астраханской полупустыне, тогда ещё «зэка» Королёв стал свидетелем запуска первого в этой исторической реальности искусственного спутника Земли. Не просто «болванки», а выполняющего вполне нужную функцию фоторазведчика. Сейчас он уже выработал ресурс, заменён тремя подобными, но продолжает «бегать» по орбите. Хоть и недолго ему осталось: три-четыре месяца, и где-то высоко в небе вспыхнет яркой падающей звездой, дотла сгорит в плотных слоях атмосферы.

Конечно, в сравнении со специализированными космическими аппаратами, используемыми потомками, эти спутники и качество «картинки» дают куда худшее, и живут меньше. Зато весят не 7–8 тонн, как те, а меньше тонны, и стоят намного дешевле. Просто подобную махину не запустить с помощью грунтового ракетного комплекса «Тополь», а строить специализированную стартовую установку для более мощных ракет и покупать сами ракеты обойдётся даже дороже, чем изготовить такой спутник.

Да, строится будущий космодром. Строится там же, где у потомков был построен, неподалёку от неприметного разъезда Тюра-Там в Казахстане. Но объём работ такой, что ракета «Союз», технологию производства которой потомки уже передали Советскому Союзу, сможет быть запущена с него не раньше, чем через пару лет. Запущена именно в качестве «космического грузовика», а не как «конверсионный» носитель ядерного оружия, каким была его, королёвская, «семёрка».

Три года прошло, и изменилось не только обращение Берии к главному конструктору ракет. Тогда, помнится, он к Королёву обращался на «ты», а теперь исключительно на «вы». И не «гражданин», а «товарищ», хоть судимость с Сергея Павловича всё ещё не снята. Да, пока её не снимают в качестве своеобразного дамоклова меча, стимулирующего конструктора. Впрочем, как и со всех бывших заключённых, работающих в ракетной программе. Да вот только пашут они, не жалея себя, не из страха перед тем, что, в случае чего, вернутся в лагеря. За совесть работают!

Изменилось буквально всё. Тогда, в начале лета 1940 года не было практически ничего: ни конструкторского коллектива, ни помещений для его работы, ни заводов, способных производить комплектующие для ракет, ни приборов, ни испытательной базы, ни даже материалов, используемых в них. Не говоря уж о знаниях того, как строить мощные ракеты. Всё пришлось создавать с нуля, с ровного места. Даже отдельную «ракетную» металлургию. Ведь, скажем, для того, чтобы хранить азотную кислоту, выступающую окислителем при горении ракетного топлива, подойдёт далеко не любая марка нержавеющей стали.

Контролирующие приборы — с нуля, сверхвысокоточные датчики и системы управления — с нуля. Даже измерительные приборы и технологическая оснастка — с нуля. Не говоря о специализированных станках, не имеющих аналогов мире. В этом мире. И опять, как у потомков, огромный воз дело, чтобы такое случилось, вёз на себе вот этот лысоватый мужчина в пенсне, за стёклами которого краснеют от хронического недосыпа карие глаза, кажется, просвечивающие насквозь любого.

Да, слово «игрушка», сказанное в адрес мощной ракеты, весящей семнадцать тонн, обидное. Только и сам член Государственного комитета обороны, курирующий ракетостроение, и её конструктор прекрасно знают: конкретно данная модель создавалась исключительно для отработки технологии, для обучения всех, участвующих в её создании, от последнего рабочего до главного конструктора. Конечно, после отработки технологии, ракеты этого типа могут послужить для геофизических исследований или даже для отработки применения различных боевых частей. Но массовыми никогда не станут. И даже вряд ли когда-нибудь встанут на боевое дежурство в ракетных частях. Встанут более совершенные, которые уже сейчас разрабатываются на основе опыта, полученного при разработке и испытаниях вот этих и предыдущей модели.

Восемьсот километров дальности заброски «полезного груза», массой полторы тонны. Это — не баран чихнул. Да вот только применять столь сложное, дорогостоящее устройство для того, чтобы обычная бомба рухнула где-то в восьмистах верстах от места старта на линию обороны противника, крайне нерационально. С этим справятся и бомбардировщики, несущие бомбы и потяжелее. Сергей Павлович прекрасно осознаёт, что его ракеты понадобятся, когда будет изготовлена «сверхбомба», способная разрушить целый город. Тогда можно будет закрыть глаза и на пять-шесть сотен метров отклонения от расчётной точки попадания. И пока нет ещё такой бомбы, не существует ни у Советского Союза, ни у его нынешних или очень даже вероятных противников, которые появятся уже скоро, его «двоечка» так и останется, как выразился Лаврентий Павлович, «игрушкой».

Висит сейчас эта «игрушка» на двух мачтах (пришлось извращаться, чтобы каждый раз при старте не губить машину-транспортёр, на которой ракета перевозится), полностью заправленная, но на всякий случай отключённая от всех кабелей, соединяющих её с наземным командным пунктом. Это — тоже отработка технологии подготовки к пуску последующей, более мощной ракеты, которая будет мобильной и сможет стартовать с минимально подготовленной позиции.

Будь это не экспериментальный, а боевой образец, его можно было бы применить и по Кёнигсбергу, и по Варшаве, и даже по пригородам Берлина. Теоретически. Но не практически, поскольку, как бы сильно не разнесло ракету при взрыве её головной части, а крупные обломки некоторых агрегатов уцелеют. И даже они могут дать множество подсказок врагам Советского Союза. Так что, и этот пуск, и несколько последующих будут производиться только на полигонах.

Всё, пора спускаться в бетонный бункер, на вершину которого вынесен целый «лес» перископов.

Обратный отсчёт, ставшие уже стандартными команды подготовки к пуску. И вот, наконец, та, после которой уже практически ничего не поменять: «Зажигание». Всё, пошла, родимая! В адском пламени сейчас горят кабели, соединявшие ракету с наземными устройствами до последнего мгновения, теряют прочность стальные мачты, служившие ей опорами, а ракета уже рвётся всё выше и выше. Какое-то время её ещё можно будет наблюдать в мощный бинокль, а потом отключатся двигатели, пиропатроны перерубят болты, крепящие головную часть к телу ракеты, и останется только ждать, когда лётчики-наблюдатели обнаружат облако подкрашенной в оранжевый цвет пыли на месте падения.