Когда он раскрыл ладони, то увидел, как на небе открылся проход и яркий свет ударил ему в глаза. Душа Хеге медленно поднялась вверх, прощально сверкнув перед тем, как небо сомкнуло свои своды, став по прежнему мрачным и сизым, словно перед грозой.

Сьегард еще немного постоял над алтарем, задумавшись. Он был поражен тем, как спокойно стало у него на сердце. Что-то в самой глубине его памяти еще трепетало, пытаясь всплыть на поверхность, но скоро успокоилось, и колдун облегченно вздохнул.

Пора было возвращаться домой. Это все, чего он сейчас хотел для себя.

В дружине Булата было пополнение. Еще с десяток бравых парней попросилось к нему на службу и у Лорри появилась работа, потому что именно ей поручил Булат заняться их подготовкой. Спарва увидев у себя в наставниках женщину, парни пытались протестовать, но Лорри поступила умнее. Она не стала жаловаться на их непокорство вождю, а просто вызвала каждого на поединок и накормив порядочной порцией грязи и снега, только вопросительно посмотрела после, когда все десятеро валялись перед ней, постанывая и ругаясь не самым лучшим образом. Но с того самого дня, больше ни один из мальчишек не посмел усомниться в правильности выбора своего наставника вождем и Лорри получила то, на что надеялась — десяток послушных и крепких парней, которые нуждались в ее помощи по освоению техники боя и правилам тактики поединка.

Булат знал о произошедшем, но благоразумно счел правильным не вмешиваться в методы ее воспитания, правильно полагая, что таким образом у Лорри намного больше шансов на успех. Ведь вмешайся он, парни так и относились бы с пренебрежением к женщине наставнику, а тут она и сама добилась заметного результата. По крайней мере, ни один из них не ставил под сомнение ее подготовку и мастерство, а это было уже большим шагом к началу к взаимоуважению между Лорри и ее учениками. Сам вождь всем давал ясно понять, что значит для него эта женщина, хотя и сам порой отчитывал ее за неточности или неправильно выполненный приказ. Булат понимал, что хозяйки в его доме, такой, как он мечтал, не будет, да и не нужна была ему другая. Он не видел никого рядом с собой, кроме северянки, которую сами Боги принесли в его объятия. И только по ночам, когда Булат приходил в комнату к своей женщине, когда ласкал ее тело и получал ответные ласки, он порой со страхом думал о том дне, когда ему придется рассказать девушке всю правду. Между ними все будет по-честному, решил он, но торопиться не спешил, опасаясь, что Лорри упорхнет из его рук, как испуганная птица.

Нет, в отличие от Кудеяра, он не опасался того, что девушка, узнав правду, захочет отомстить ему. Нет, он верил, что то чувство, что зародилось между ними, крепкое, страстное, настоящее, не позволит ей совершить глупость.

К тому же он все больше задумывался о том, что уже пора бы поехать в город и купить то, что он так давно мечтал надеть на запястья своей Лорри. И в один из морозных дней, когда небо очистилось от вечных облаков, Булат сообщил своим людям, что намеревается ехать в город по делам. Лорри тут же стала проситься с ним, но молодой вождь впервые отказался от ее сопровождения.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрела за имением, пока нас с Кудеяром не будет, — сказал он ей.

Лорри нахмурилась. Кудеяра она недолюбливала, вероятно догадываясь о его чувствах, которые тот, впрочем, не особо и скрывал, провожая девушку голодными глазами. И хотя он никогда не заговаривал с ней об этом, знала и она и все, кто жил в имении.

— Лучше оставь вместо меня Кудеяра, — попросила Лорри, — Я еще не была в городе, хотелось бы посмотреть на него, да и твой друг лучше меня справится с поместьем, пока мы будем отсутствовать.

Булат только покачал головой.

— Не в этот раз, — ответил он и утром следующего дня, забрав часть дружины, отправился в путь, оставив на Лорри все свое имущество и людей. Чтобы хоть как-то забыться, немного обиженная отказом, дочь Торхельма принялась еще больше гонять своих парней, отрабатывая с каждым по отдельности новые серии ударов и гоняя их вокруг поместья до потери сознания. Ей нравилось быть наставником и Лорри понимала, что такое дело как раз для нее и была благодарна Булату, что не заставил ее заниматься домом и хозяйством.

Старый Щетина по-прежнему относился к северянке с подозрением, хотя не мог не отметить ее благотворного влияния на своего сына и только из-за этого заставлял себя быть любезным с девушкой, хотя самой Лорри он нравился, да вот только она не обладала даром находить путь к сердцу людей, потому что была прямолинейна и всегда говорила только то, что думала. В целом старик решил, что примет ее как невестку и старался воспринимать северную воительницу такой, какая она есть.

Булат отсутствовал два дня. Лорри ждала его следующим вечером и заметила с удивлением, что соскучилась по своему мужчине, суровому и нежному. Ей не хватало его по ночам, когда она куталась в одеяла и слушала песни приближающейся зимы за запертыми ставнями.

Утро принесло с собой снежные сугробы и облачное небо, стряхивающее ленивые белые перья, редкие и пушистые. После привычной тренировки, измотав своих парней, Лорри заторопилась вернутся в дом, чтобы узнать, как идут приготовления к возвращению хозяина. В такие редкие дни, как этот, девушке хотелось намного побыть женщиной и показать своему мужчине, что его ждали и любили. Кухарка только улыбалась, глядя на то, как неумело помогает ей северянка, но не противилась ее помощи, радуясь, что в кои-то веки девушка заинтересовалась женскими обязанностями. А ближе к вечеру в имение пришла беда. Она прилетела на огненных крыльях и впилась острыми зубами в крыши домов. Когда на кухню забежал один из людей Булата, оставленный в поместье, Лорри удивленно посмотрела на его искаженное лицо и спросила только короткое:

— Кто?

— Разбойники, — ответил мужчина быстро, и они вместе с Лорри поспешили прочь из кухни, разговаривая на бегу, — Те самые, что разорили по осени ближайшее поселение!

Лорри вспомнила о том, что рассказывал ей тогда Булат, при их первой встрече в лесу. Именно о разбойниках он и говорил, только тогда она пропустила мимо ушей его слова, пока сама не попалась к ним в руки. В памяти всплыло даже имя главаря — Борзун! Неужели это они настолько обнаглели, что напали на такое большое и укрепленное поселение?

Подбежав к воротам, Лорри увидела, что они уже охвачены пламенем, как и крыши ближайших к ним домов. Она толкнула в бок своего сопровождающего и оба повалились в снег, а в месте, где они только что стояли, взрыхлили снег несколько болтов. Лорри выругалась и вскочила на ноги. Рука привычно легла на пояс, да вот только меча там не оказалось. Она оставила его на кухне, отстегнув перед тем, как заняться тестом. Девушка невольно вспомнила, что и у ее ребят кроме тренировочных мечей нет оружия, а что толку от деревяшек! Девушка покосилась на Лойха, сипло выкрикнула:

— Где оружейная? — и внезапно удивилась тому, что еще ни разу, при своей любви к оружию, не побывала там, где Булат хранил все добытые в набегах доспехи и мечи. На нее так не похоже, хотя, что там говорить, она в последнее время с этой любовью сама не своя.

— Мне надо вооружить своих воинов, — добавила она быстро.

— Там! — Лойх выкинул в сторону длинного сарая свою руку.

Лорри рванулась к воротам, которые удерживали оставшиеся люди Булата. Один из них швырнул девушке щит, и она едва успела прикрыться им от нового града стрел, утыкавших деревянную поверхность так часто, что она стала похожа на какого-то диковинного ежа. Вытащив ту стрелу, что горела, северянка отбросила ее в снег, где огонь быстро погас, еле слышно зашипев. Судя по количеству стрел, пронзающих воздух черными линиями, лучников за стеной было достаточное количество и Лорри поняла, что разбойничья банда разрослась за то время, пока о ней не было слышно. За стеной раздавались крики и шум. Скоро в ворота ударили тараном, Лорри услышала треск дерева за спиной.

— Бран, Олав за мной! — позвала она двоих своих людей, — Остальным держать ворота.